Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв - Георгий Владимирович Вернадский

class="p1">Костомаров продолжал работать до самой смерти (его «Мазепа и мазепинцы» были напечатаны в 1882–1884 годах). Умер он в апреле 1885 года после долгой и мучительной болезни.

Основные идеи Костомарова на ход русской истории были им выражены еще в петербургский период его жизни – «Мысли о федеративном начале в Древней Руси» и «Две русских народности» – южнорусская (украинская) и среднерусская (великорусская). Новгородцев он считал выходцами из Южной России.

Костомаров придавал большое значение этнографической основе народного духа, психическому складу народа. Украинец – индивидуалист, великоросс – общинник. У великорусского народа сильно чувство дисциплины, сильно государственное начало. Украинская народность проникнута началом свободы. Украинская народность создала вечевой строй, великорусская – единодержавие.

Большое внимание Костомаров уделял роли Польши в русской и украинской истории. Он считал, что по языку украинцы ближе к великорусам, чем к полякам, но по своему национальному характеру они ближе к полякам. Разница в том, что поляки – аристократический народ, а украинцы – демократический.

Костомаров был талантливым писателем. Лишь в последние годы его жизни, когда здоровье и силы его были надорваны, писания его становятся сухим, чисто фактическим изложением событий.

Костомарова многие критиковали – иногда очень резко – за недостаточно внимательное отношение к источникам и проистекавшие отсюда ошибки, а также за пристрастное отношение к истории Московского государства, в которой он часто подчеркивал отрицательные черты. В этом последнем отношении сказалась разница взглядов Костомарова и его критиков. Последние едва ли не резче высказывались относительно истории Украины.

Что же касается мелких ошибок и промахов, они почти неизбежны у всякого ученого. У Костомарова они отчасти объясняются привычкой полагаться на свою замечательную память, а отчасти – разнообразием его знаний.

Тем не менее вклад Костомарова в развитие русской историографии очень существен. Он первый ввел в оборот русской исторической науки обильный материал по истории Украины XVII века. Своими взглядами на ход русской истории (роль областничества) он дополнил схему Соловьева (они друг с другом полемизировали).

Собрание сочинений Костомарова издано в Петербурге в 1903–1905 годах (шестнадцать томов в шести книгах).

XII

А. П. Щапов (1830–1876)

В своих взглядах на русскую историю А. П. Щапов был во многом созвучен Костомарову. Как и Костомаров, Щапов считал, что основная задача историка – изучение истории народа, а не истории государства. Как и Костомаров, Щапов придерживался мысли о федеративном начале русской истории. Но он не интересовался югом России. Его учение можно назвать великорусским областничеством.

Афанасий Прокопьевич Щапов родился в Сибири в селе Анга, в 200 верстах от Иркутска. Отец его был русский местный дьячок, мать бурятка. В 1852 году он окончил курс Иркутской духовной семинарии в числе лучших учеников и был отправлен на казенный счет в Казанскую духовную академию.

Щапов учился там с большим усердием и успехом. Важное значение для начала его научной деятельности имело то обстоятельство, что в Казань была перевезена богатая рукописная библиотека Соловецкого монастыря.

Тогда как раз шла Крымская война, и русское правительство боялось вторжения английского флота в Белое море и бомбардировки Соловецкого монастыря. Щапов участвовал в составлении описи рукописей и сделал для себя множество выписок оттуда. Отчасти на этом материале была основана его магистерская диссертация для Духовной академии «Русский раскол старообрядчества» (Казань, 1858).

В это время научное изучение русского церковного раскола только начиналось (приближалось двухсотлетие начала раскола – 1667 г.). В 1854 году появился труд митрополита Макария Булгакова «История русского раскола старообрядчества». Тогда считали, что оппозиция патриарху Никону и его реформе церковных книг и обрядов была результатом косности и невежества с. Тко в самом конце XIX и в начале XX века трудами таких выдающихся историков русской церкви, как E. Е. Голубинский и Н. Ф. Каптерев, было выяснено, что старые обряды русской церкви следовали обрядам древней греческой церкви, о которых уже забыли греческие церковники XVII века. Никон же под их влиянием и начал свои реформы.

В своей диссертации Щапов охарактеризовал раскол с принятой тогда точки зрения. Но затем он подошел к вопросу с иной стороны, а именно общественно-политической.

В следующем своем труде «Земство и раскол» (1862) Щапов писал, что старообрядчество было прежде всего «могучей, страшной общинной оппозицией податного земства, массы народной, против всего государственного строя – церковного и гражданского».

Мысли Щапова были развиты его учениками и последователями – Н. Я. Аристовым, В. Фармаковским, В. В. Андреевым и другими. Бестужев-Рюмин также признал ценность труда Щапова.

С политической точки зрения в Лондоне заинтересовались мыслями Щапова о старообрядцах Герцен и Огарев и их довольно случайный друг новый эмигрант В. Кельсиев. Решено было использовать старообрядцев для борьбы с самодержавием. В том же 1862 году в Лондоне начал выходить особый журнал для старообрядческих читателей под заглавием «Общее дело». Герценовский кружок вступил в сношения с казаками-старообрядцами, эмигрировавшими в Турцию. Из всех этих полунаивных-полуфантастических попыток ничего не вышло.

Тем не менее сведения о них, доходившие до русского правительства, сильно его беспокоили. Оно уже и так находилось в состоянии крайней нервности из-за ряда крестьянских волнений, последовавших вскоре за объявлением крестьянской реформы.

В течение предшествовавших четырех лет, пока реформа разрабатывалась, крестьяне выжидали решения своей участи с необыкновенным терпением. Манифест 19 февраля первоначально был составлен Н. А. Милютиным и Юрием Самариным, но затем сильно изменен митрополитом Филаретом. Манифест прочитан был во всех церквах, а экземпляр Положения о реформе выдан был каждому помещику и каждому сельскому обществу. Манифест, в обработке митрополита Филарета, был написан витиевато и запутанно, а по Положению крестьяне, первое время до окончательного введения реформы в жизнь, оставались в зависимости от помещиков.

Для крестьян это было непонятно. Им необходимы были убедительные разъяснения положения дел.

Эта задача возложена была на губернаторов. Некоторым из них удалось предотвратить волнения в их губерниях. Но некоторые относились к делу формально и не приняли нужных мер.

Правительство и Александр II лично полагались только на усмирение возможных беспорядков военной силой.

Крестьянские волнения действительно произошли в ряде губерний – Пензенской, Симбирской, Саратовской, Казанской и Тамбовской.

Александр II послал во все губернии, затронутые беспорядками, своих генерал-адъютантов и флигель-адъютантов с военными командами. Более разумным из командиров удалось уговорить крестьян разойтись, но в некоторых местах дело дошло до кровавых столкновений.

Главная трагедия произошла в селе Бездна Казанской губернии, где крестьяне были в особенном возбуждении и отказались разойтись. Генерал Апраксин, командовавший отрядом, приказал стрелять в толпу. По официальным данным, было убито 55 человек и ранено около 70 человек.

Когда весть об этом происшествии дошла