Переворот - Иван Кудинов

Аргымай тоже был в шубе, покрытой темно-синим плисом и окаймленной узкими полосками лошадиной кожи, на ногах у него остроносые, с широкими голенищами сапоги — черки. Сегодня Аргымай Кульджин — истинный алтаец. А бывает, вырядится под европейца — не подступишься.

Шумок в зале, вызванный первыми словами Гуркина, улегся, и Гуркин более уверенным и спокойным голосом продолжал:

— Прошло около года с тех пор, как в Бийске на первом съезде представителей инородческого населения была созвана Горная дума, и мне была оказана честь возглавить ее. Большие надежды мы возлагали на думу, но далеко не все наши надежды оправдались. И не наша в том вина. Горная дума всей душой желала добрых отношений с Бийским уездным земством, отстаивая лишь одно право — право на самоопределение алтайского народа. Однако бийское земство чинило этому всяческие препятствия — и выделение Горного Алтая в самостоятельный округ отодвигалось, откладывалось… И по сей день этот жизненно важный вопрос остается нерешенным. Вот почему Горная дума поставлена перед выбором: быть ей или не быть? Можем ли мы, граждане делегаты, равнодушно смотреть на это, мириться с таким положением?

— Хватит мириться! Сколько можно? — раздались голоса, заскрипели скамейки, качнулись головы. — Решать надо… Давайте решать!

Анучин подбадривающе кивнул Гуркину, как бы говоря: правильный тон, так и продолжайте. И Гуркин, понимая всю значимость этой минуты, продолжал с еще большим подъемом и воодушевлением:

— Степное население Бийского уезда не считается с вполне естественным желанием туземной части Алтая устроить свою жизнь так, как это более соответствует особенностям горного края. Ведь уже одно то, что территория Бийского уезда непомерно велика, а главное, разнохарактерна по своим климатическим, географическим и этнографическим особенностям, одно это наталкивает на мысль о выделении Горного Алтая… Но вчера этому препятствовало земство, сегодня этому препятствует Бийский совдеп.

Шумок недовольства опять пронесся, по залу:

— Отчего же совдеп чинит препятствия?

— Причин много, — ответил Гуркин. — Ходят даже такие слухи, будто инородцы решили вытеснить русских с Алтая. Но это абсурд! Законы для всех едины. И всякие слухи в этом направлении — провокационны. А если неоспоримое право народа такой большой площади как Горный Алтай на самоопределение кем-то превратно понято и по-своему истолковано, будем надеяться, что со временем нас правильно поймут и не осудят. Итак, граждане делегаты, с божьего благословения и благословения народа, пославшего нас на этот съезд, объявляю заседание открытым.

Первым приветствовал съезд священник Стефан Борисов. Речь его была стихотворной и заканчивалась мажорно, хотя и несколько туманно:

Алтай золотой,Будь счастлив, родной!И мир над тобойЗажгется звездой…

Мира, однако, не предвиделось. Съезд проходил бурно. Правда, после доклада секретаря Горной думы Вильдгрубе о текущем положении делегаты немножко приуныли и даже растерялись: больно уж неутешительным был доклад, безрадостной выглядела картина, которую он нарисовал. Особенно тяжело обстояли дела с хлебом — и чтобы предотвратить голод и хоть как-то дотянуть до нового урожая, необходимо иметь пятьсот тысяч пудов… Пятьсот тысяч!

— А сколько запасено? — спросили из зала. — Или Горная дума не занимается этими делами?

— Занимается, — отвечал Вильдгрубе. — Григорий Иванович лично сам обращался в губернский продовольственный комитет за разрешением на покупку хлеба в соседних уездах. Инструктора думы Тюкин, Манеев и Степан Иванович Гуркин были командированы с этой целью в Змеиногорский, Кузнецкий и другие уезды. Но у нас мало средств. Сто тридцать тысяч рублей, собранных путем добровольного самообложения — вот и все. Этого, как вы понимаете, господа… — оговорился Вильдгрубе, смутился несколько и тут же поправился: — Это, граждане делегаты, капля в море. Нынче пуд пшеницы обходится в десять целковых Вот и посчитайте, сколько требуется…

— Положение трудное, — вставил Анучин, — но я уверен, что после съезда дела будут поправлены. Есть еще вопросы?

— Какие могут быть вопросы! — вскинул руку и даже привстал со своего места Аргымай. — Все ясно. Большевики разграбили, продали Россию, а теперь вот и до Алтая добираются… Можем ли мы это допустить?

— Нельзя допускать! — раздались в ответ выкрики.

— Пусть Бийский совдеп у себя хозяйничает! Анучин, в общем-то довольный ходом съезда, мягко пояснил:

— Бийский совдеп — это еще не все зло. А притеснение алтайского туземного населения длится давно. Очень давно. Знаете, кто такой Четов? — оглядел зал и чуть помедлил. — Полковник Четов был основателем Бикатунской крепости. Весной 1709 года, когда он эту крепость возводил, ему, наверное, и в голову не приходило что вскоре вырастет здесь город Бийск и станет одним из центров засилия и обмана алтайских инородцев… Вот откуда идет! — многозначительно сказал Анучин и с улыбкой добавил. — Но давайте будем великодушными и не станем винить в сложившейся обстановке полковника Четова, мир праху его… Поищем причины в другом.

— Пусть Бийский совдеп у себя хозяйничает! — выкрикнули опять из зала.

После перерыва Анучин выступил с основным на съезде докладом: «О необходимости объединения земель бывшего государства Ойрат в самостоятельную республику».

— Итак, граждане Горного Алтая, наступил решающий момент, — говорил Анучин твердым, хорошо поставленным голосом, речь его была гладкой, ровной, но не лишенной внутреннего накала. — Сегодня от вашего благоразумия зависит судьба огромного края, ваша судьба, граждане…

Два дня в доме купца Асанова, по улице Казачьей, продолжался учредительный съезд представителей инородческого и крестьянского населения Горного Алтая. Кипели страсти, дебатам, казалось, не будет конца. Однако споры сводились лишь к частностям, по главному же вопросу мнение было единым: Горный Алтай должен отделиться от Бийского уезда.

Было принято постановление: «В силу права на самоопределение народностей, созданного великой русской революцией, съезд признает за благо объединить в республику все земли, входившие некогда в состав государства Ойрат, а именно: русский Алтай, Урянхай, Монгольский Алтай и Джунгарию. Новая республика должна быть составной частью общероссийской Федерации».

Чувствовалась рука Анучина — первейшего сибирского автономиста.

Постановили также: центром Каракорум-Алтайского округа считать временно Улалу, в ближайшее же время начать постройку новой столицы — города Каракорума.

— А почему именно Каракорум? — оживились делегаты. — Разве Улала совсем уже непригодна?

— Улала останется на своем месте, — пояснил Гуркин. — А Каракорум будет стоять на своем. Каракорум — это название древней монгольской столицы, местонахождение которой долгие века оставалось загадкой. Только тридцать лет назад Каракорум был открыт известным сибирским писателем и путешественником Ядринцевым. Как видите, все имеет свой смысл и свои исторические корни.

— А где будет построен алтайский Каракорум?

— Место выбрано — лучше не придумаешь! — ответил Гуркин. — Правый берег Катуни, между селениями Маймой и Манжероком.

— Хорошее место.

На последнем заседании была избрана управа Каракорум-Алтайского округа. Председателем стал Гуркин.

Съезд завершил свою работу под звуки и пение «Марсельезы».

Вечером в улалинской церкви отслужили молебствие и освятили национальное знамя Алтая.

— Ну что ж, Григорий Иванович, начало положено, — сказал Анучин, когда после молебна возвращались они по опустевшей, обезлюдевшей улице к дому управы. — Поздравляю вас от души!..

Гуркин с чувством пожал сухую энергичную ладонь Анучина:

— Спасибо, Василий Иванович, за все, что вы сделали для Алтая! Знаете, как у алтайцев? — душевно проговорил. — Считается, что миром управляют два начала: доброе — Ульгень и злое — Эрлик. Два бога. И обоим приходится поклоняться, обоих задабривать. Но алтайцы поклоняются еще горам и лесам, озерам и рекам, луне и солнцу тоже поклоняются… Может, вам наивным покажется, но я хочу, чтобы в центре герба нашей республики было Солнце. Восходящее солнце свободы, — добавил Гуркин, и единственный глаз его заблестел, словно отразив свет еще невзошедшего, но уже совсем близкого солнца. Гуркин улыбнулся и тихо добавил: — Эскиз герба я уже сделал. Покажу вам сегодня. Может, Василий Иванович, и вы что-нибудь подскажете…

8

Отшумело апрельское водополье, согнав мутные ручьи в лога и долины и напоив землю досыта. Оживало все вокруг. После жарких стремительных палов обожженная земля по косогорам и лесным опушкам стала буреть — и вдруг в один из дней покрылась ярко-свежей ликующей зеленью.