Колдовство любви - Аннет Клоу

— Ты полагаешь, что можешь мне довериться? — мягко спросил Антонио.

Девушка согласно кивнула. Смущенно отвернувшись, она трясущимися руками расстегнула рубашку и уронила ее на постель. Затем, помедлив, развязала пояс шаровар, и они скользнули вниз, обнажая ее стройные ноги. Собравшись с духом, Лали провела рукой по оставшейся коротенькой тонкой сорочке, не решаясь снять ее. Сердце забилось невыносимо громко, заставляя девушку содрогнуться.

— Ты не птица и не тюльпан… — теплое прикосновение рук Антонио остановило дрожь. — Ты — сирена, способная погубить всякого, кто осмелится услышать твой голос, — нежно произнес мужчина, касаясь щетинистым подбородком гладкой щеки Лали. — Золотоволосая сирена, которая приведет меня к гибели. Ты ведь этого хочешь?

Приятное тепло мужского дыхания заставило Лали стремительно повернуться лицом к Антонио.

— Погубить тебя? — она с неясной надеждой заглянула в светлые глаза и осторожно прикоснулась губами к упрямому подбородку. — Я вовсе не желаю твоей гибели.

— Тогда что ты желаешь? Зачем заставляешь любоваться собой? — неожиданно Антонио замолчал и притронулся к янтарному ожерелью. — Джаноцци?

Она совсем забыла про подарок капитана. Ожерелье нужно немедленно снять. Лали принялась лихорадочно искать застежку — проклятая вещица должна исчезнуть.

— Джаноцци? — ревность окрасила светлые глаза Антонио в цвет грозовой тучи.

— Да, — пришлось признаться Лали.

— Он тоже помогал тебе одеваться?

Девушка попыталась отстраниться, но Карриоццо не позволил ей сделать это.

— Говори! — сурово потребовал он.

Ошеломленная Лали испуганно моргала глазами.

— Ответь мне! — рявкнул Антонио. — Ты раздевалась перед ним?! Он спал с тобой?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я все еще девственница.

Антонио устало прикрыл глаза. На губах его появилась едва заметная улыбка.

— Прости, я не должен…

— Это важно для тебя? — с жадным любопытством спросила Лали.

Карриоццо медлил с ответом, лицо его стало непроницаемым.

— Да, важно, — наконец произнес он.

— Я… — девушка запнулась и перевела разговор в другое русло: — А почему ты открыто не явился мне на помощь в гостинице?

— В доме полно людей, а я не знал: захочешь ли ты пойти со мной. Ты до невозможности упряма и вполне могла устроить скандал, увидев меня. Когда мы узнали, что человек, у которого ты живешь, капитан Джаноцци — любитель гашиша и опиума, мои друзья тут же подослали к нему человека с товаром. Капитан не сумел удержаться от того, чтобы не побаловаться любимой травкой. А затем тебя завернули в ковер и вынесли из дома. Никто не мог заподозрить ничего дурного, и мы получили возможность спокойно покинуть город.

— Я поеду с тобой в Италию, — опустив глаза, заявила Лали, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее.

— Ты уже едешь, — его взгляд заискрился весельем. — В парусах играет ветер, и пути назад для тебя нет.

Он, как всегда, прав. Стамбул остался позади, ушла в прошлое жизнь, к которой девушка привыкла, а впереди ее ждет неизвестность, которая подобно зыбучим пескам может поглотить ее без остатка. Теперь ее жизнь целиком зависит от Антонио.

— Что будет со мной? Ты не обидишь меня?

Между молодыми людьми повисло долгое напряженное молчание.

— Я не обижу тебя, — наконец заговорил Антонио. — Когда мы доберемся до Венеции, я обращусь за помощью к моим друзьям. Полагаю, они помогут нам найти приличное жилье, обеспечат некоторой суммой денег, и — я очень на это надеюсь — сумеют узнать что-либо о твоей семье.

Лали ощутила, как в груди разочарованно задрожало сердце. Антонио дал понять, что они расстанутся. Стараясь не показывать отчаяние и обиду, девушка опустила голову и принялась перебирать край тонкой рубашки.

— Ты можешь оставить свою сорочку.

Карриоццо подвел поскучневшую Лали к зеркалу и помог ей облачиться в непривычное одеяние.

— Но сорочка видна из-за выреза платья, — удивленно заметила девушка.

— Ты находишься не в гареме среди женщин и евнухов, а на корабле, полном мужчин, и немного скромности тебе не помешает, — резко заявил Антонио.

Высказав это соображение, Карриоццо начал сердито зашнуровывать лиф платья, который оказался таким узким, что Лали стало трудно дышать.

— Я сейчас задохнусь, — пожаловалась она.

— В Европе так одеваются все женщины, и ни одна еще не умерла.

Бросив сожалеющий, прощальный взгляд на тунику и шаровары, Лали попыталась из тонкой шали сделать подобие чадры, но Антонио остановил ее.

— Дамы в Европе не прячут свои лица.

— Как это странно, — удивилась Лали и, не удержавшись, хитро улыбнулась: — А дамы в Европе занимаются любовью?

— Полагаю, больше, чем женщины в гареме, — сквозь зубы процедил Карриоццо, его светлые глаза вновь потемнели.

— Хорошо бы… — девушка сладко потянулась, как кошка.

Антонио в эту минуту проклял и себя и весь женский род. Когда он метался по Стамбулу в тщетной надежде отыскать беглянку, он дал себе клятву: если Лали отыщется и они смогут покинуть опостылевшие берега Босфора, он будет обращаться с ней исключительно почтительно. По крайней мере, пока они не вернутся в Италию. И вот теперь из-за этой искусительной негодницы с каждой минутой увеличивается возможность стать клятвопреступником.

Сделав несколько шагов, Лали упала, наступив на излишне длинный (по ее мнению) подол непривычного одеяния. Руки Антонио мгновенно подхватили ее, поставили на ноги и отряхнули платье.

— Следует немного приподнимать края, — улыбнувшись, пояснил он.

— Платье слишком длинное, — Лали со злостью вцепилась в юбку, — его следует укоротить.

— Не вздумай. Длина именно такая, как положено. А тебе придется многому научиться. В том числе — красиво ходить.

Сердито фыркнув, Лали решила не спорить, но при случае воспользоваться ножницами и укоротить юбку.

30

— Эта малышка стоила того, чтобы искать ее по всему Стамбулу, — заметил Франческо ди-Лоредано, капитан «Наяды». Его взгляд, полный неподдельного восхищения, прошелся по девушке сверху вниз. — Надеюсь, она не разочарует тебя в постели.

Нахмурившись, Лали гневно изогнула бровь и мрачно заявила:

— Если бы вас сейчас услышал мой приемный отец, капудан-паша османского флота, то от этого маленького суденышка остались бы только щепки. Прошу запомнить, что я — не рабыня, и сама решу: когда и с кем ложиться в постель. Надеюсь, что мужчина, которого я выберу, меня не разочарует.