Выбор Дэнны - Тиамат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Натянув штаны, он спускается вниз. Гости давно уже разбились на парочки, троечки и прочие компактные группки, пригодные для секса, и разбрелись по уединенным комнатам. Кто-то спит в общем зале прямо на ковре, кто-то доигрывает партию в карты. Маттео курит на террасе, распахнув одну створку тяжелых зимних ставен. Привычку к табаку он когда-то перенял от своих любовников-кавалеристов. И узорчатую степную трубку, должно быть, они ему подарили. Маттео работает виночерпием в ночном заведении и привык ложиться под утро. Дэнна знал, что найдет его здесь. Он обнимает его со спины, ежась от холодного сквозняка, и замечает вдруг, что догнал своего долговязого друга по росту, а ведь тот старше и всегда был выше на полголовы… теперь Дэнна выше, но это потому, что на нем сапоги, а на Маттео легкие туфли.
Маттео откидывает голову ему на плечо, выпускает струйку дыма через сложенные колечком губы.
— Ты чертовски счастливый сукин сын, — говорит, не скрывая зависти. — Как бы я хотел быть на твоем месте.
— Не проси ничего у судьбы, а то можешь это получить, — философски замечает Дэнна, прежде чем прижаться губами к коже друга, к тому месту, где шея переходит в плечо.
Дыхание Маттео прерывается. Он замирает, то ли боясь спугнуть Дэнну, то ли не веря в происходящее, то ли просто не зная, что делать. «Тот, кто не знает, что делать, слушается того, кто знает», — так говорит леди-капитан Лизандер. Дэнна разворачивает его к себе лицом, целует в губы, и Маттео отзывается, постанывая, прижимаясь теснее. Блуждая по его телу, руки Дэнны натыкаются на пряжку ремня, дергают ее.
— Снимай. И руки на стену, — шепчет он в ухо другу, тем особенным, хрипло-мурлычущим шепотком, который подцепил у своей госпожи.
Маттео вздрагивает всем телом, пытается улыбнуться:
— Когда успел командирских замашек набраться? — а руки его сами тянутся к пряжке.
— Заткнись, — тем же шепотом, от которого мурашки бегут по позвоночнику. — Заткнись и делай, что говорят.
Забытая трубка дымится на подоконнике. Маттео дышит со всхлипами, закусывает губу, прижимается щекой к стене, изгибается всем телом. Тело у него отзывчивое, нежное, с ним хорошо. И сейчас, ночью. И утром, когда они просыпаются рядом на узеньком диванчике.
Но счастливым он себя по-прежнему не чувствует.
Ощущение такое, будто из его жизни вырвали кусок. Он так привык быть с ней рядом, стелить ей постель, накрывать на стол… И напрасно он уговаривает себя, что это ненадолго, что она примет дела, разберется с обязанностями, выпроводит полковника Гаэрри в столицу и снова станет… хм, доступной. Потому что невозможно для человека из плоти и крови так надрываться на работе, до поздней ночи принимать доклады у патрулей, а потом до утра просиживать над донесениями и архивными книгами.
— Хотел бы я посмотреть, как ты принимаешь доклады, — бурчит Дэнна, стараясь придать игривости своему тону. — Симпатичные-то хоть есть?
Она шутливо шлепает его по заду и снова утыкается в архивный фолиант.
Ей-богу, запирайся она в кабинете с симпатичным офицериком, он бы обрадовался. Это значило бы, что у него тоже есть шанс. Но конкуренции с магическим экраном, показывающим ей то главнокомандующего Брано Борэссу, а то и самого короля, Дэнна ну никак не выдерживал.
Тоскливо и неуютно спать одному в холодной пустой спальне, на широкой кровати, где раньше без труда помещались втроем.
Однажды ноги сами приносят его к двери капитана Тинвейды. В окне гостиной горит свет — капитан дома. Судя по всему, сменился с дежурства пару часов назад и как раз ужинает. Помедлив секунду, не больше, Дэнна стучит. Капитан открывает ему, одетый в штаны и расстегнутую рубашку. В гостиной жарко натоплено. И пол, слава богу, теплый. Именно там они оказываются через пять секунд, жадно целуясь и тиская друг друга. Даже до нормального секса не дошло, влезли друг другу в штаны и кончили прямо так, в руку, присосавшись ртом ко рту, сцепившись языками.
Как же Дэнна по нему скучал!
Конечно, он вслух этого не говорит. И так все ясно. Капитан тоже скучал, потому что сразу же тащит Дэнну в спальню и укладывает на спинку, не тратя времени на предварительные ласки. И глаза у него такие голодные, что аж жуть берет. Приятная такая, возбуждающая жуть. По ходу дела, капитан все эти два месяца без секса обходился. Без постоянного, по крайней мере, потому что в Белой крепости как никто ему не давал, так и не дает. Уважать его уважают, но не любят. За высокомерие. И к тому же слушок пробежал, что он Лэйтис на экзамене чуть не натянул, благодаря шурину в генштабе. Хоть он вел себя прилично, результаты опротестовать не пытался, поздравил удачливую соперницу вполне искренне, однако у кавалеристов, как говорится, осадочек неприятный остался.
Но прямо сейчас Дэнне все равно, кто кого натянул на экзамене, и чей он мальчик, и что происходит со всем остальным миром. Только руки капитана имеют значение, губы его и волосы, щекочущие шею, и его крепкие ягодицы под ладонями Дэнны, и член его, налитой, твердый, вторгающийся в тесную плоть. А потом капитан делает ему минет, не слишком умело, но с большим энтузиазмом, и Дэнна вопит, как резаный, кончая, и отворачивает лицо, чтобы капитан не увидел написанного на нем абсолютно неприличного сумасшедшего счастья. И они еще долго лежат, не расцепляя объятий, и руки капитана никак не могут остановиться — поглаживают Дэнну, странствуют по его телу, как большие нежные мурашки, и Дэнне так хорошо и уютно, как давно уже не было. Мысль: «Ой, что ж я сделал-то?» — появляется много позже, когда он в предрассветных сумерках бредет к дому Лэйтис, на негнущихся ногах, судорожно соображая, что ей сказать по поводу ночного отсутствия… Напрасный труд. Ее нет.
И он начинает бегать к капитану Тинвейде, иногда с беспримерной наглостью оставаясь у него до утра. Он не слишком скрывается и лгать, буде Лэйтис станет задавать вопросы, не намерен. Но вопросов она не задает, всецело занятая делами крепости, даже когда не застает его дома. «Ей все равно, — с ожесточением думает Дэнна. — Ей все равно, даже если я стану трахаться с мальчишкой Кунедды прямо на ее кровати!» Но гроза разражается, когда меньше всего ее ждешь.
Поздним вечером в доме капитана Тинвейды раздается стук в дверь. Капитан влезает в штаны и идет открывать, притворив дверь спальни. Почему-то сердце Дэнны сжимается в предчувствии беды. И не только сердце. Верно ведь говорят: как задницей чуял! Дверь спальни распахивается пинком, на пороге двое солдат.
— Одевайся, парень, пойдешь с нами. Приказ командира крепости.
За их спинами Дэнна видит капитана, и лицо у него странное — как будто он подумывает, не затеять ли ссору. Поймав его взгляд, Дэнна еле заметно качает головой. Он выбирается из постели и начинает одеваться. Солдаты беззастенчиво его разглядывают и даже, кажется, отпускают какой-то похабный комментарий вполголоса. У Дэнны кровь так стучит в ушах от волнения, что он не может разобрать слов. Лицо у него пылает, и руки чуть дрожат.