Доказательство Бога - Фрэнсис Коллинз

Вскоре после этого известная американская атеистка Маделин Мюррей О'Хейр возбудила дело против НАСА. Она утверждала, что чтение Библии на борту «Аполлона-8» было незаконным, астронавты — государственные служащие США и НАСА должно было запретить им публичную молитву в космосе. И хотя иск был отклонен, в следующих полетах астронавты уже воздерживались от демонстрации своих религиозных воззрений. Так, Базз Олдрин во время полета «Аполлона-11» причастился на поверхности Луны, но публично об этом не сообщалось.

Воинствующий атеист подает в суд по поводу того, что астронавты, облетающие вокруг Луны, в канун Рождества читают Библию! Что за символ растущей враждебности между верующими и неверующими в нашем современном мире! В 1844 г., когда Сэмюэл Морзе отправил свою первую телеграмму, никому не пришло в голову возражать против ее текста — «Вот что творит Бог» (Числа 23:23). А сейчас, в XXI в., экстремисты и от науки, и от религии яростно настаивают на том, чтобы заткнуть рот противоположной стороне.

За прошедшие десятилетия атеизм переменился. Если во времена О'Хейр самые активные атеисты, такие как она сама, не были связаны с научными кругами, то сейчас в авангарде движения идут эволюционисты. Наиболее заметные фигуры здесь — Ричард Докинз и Дэниел Деннет, видные ученые, прилагающие немало усилий для разъяснения и развития дарвинизма. Оба они отстаивают точку зрения, согласно которой эволюционная теория предполагает атеистическое мировоззрение. В их кругах слово «умный» употребляется как синоним атеиста — верующие, тем самым, заранее объявлены тупыми. Нескрываемая враждебность по отношению к религии налицо. Откуда она?

Некоторые выделяют в атеизме две формы — слабую и сильную. Слабый атеизм — это отсутствие веры в существование Бога (или богов), сильный — твердая убежденность в том, что их нет. Но обычно, говоря об атеизме, имеют в виду сильную форму, и далее я буду придерживаться именно такого понимания термина.

Я уже писал, что поиск Бога был свойственен людям всех стран на протяжении всей истории человечества. Блаженный Августин пишет об этом чувстве в самом начале своей «Исповеди» (по сути, первого автобиографического сочинения в западной литературе): «И все-таки славословить Тебя хочет человек, частица созданий Твоих. Ты услаждаешь нас этим славо­словием, ибо Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

Откуда же берутся беспокойные сердца, которые противятся этому властному зову? На каком основании они так уверенно отрицают существование Бога? Каковы исторические корни этой точки зрения?

До XVII в. атеизм не играл существенной роли в истории человечества, он стал заметен лишь с приходом эпохи Просвещения и подъемом материализма. Но распространение атеистического мировоззрения связано не только с открытием неизвестных ранее законов природы; скажем, сэр Исаак Ньютон был не просто верующим человеком, а серьезным богословом, среди его трудов больше посвящено толкованию Библии, чем математике и физике. Более мощной силой, вызвавшей к жизни атеизм XVIII в., было возмущение против гнета со стороны государства и церкви, вылившееся в итоге в Великую французскую революцию. В глазах революционеров и королевская семья, и руководители церкви выглядели жестокими, своекорыстными, лицемерными и равнодушными к нуждам простых людей. Отождествив церковную иерархию с самим Богом, революционеры решили свергнуть обоих.

Позднее масла в огонь подлил Зигмунд Фрейд, доказывавший, что люди, веря в Бога, лишь выдают желаемое за действительное. Но еще более мощной поддержкой для атеистического мировоззрения последние 150 лет служит дарвиновская теория эволюции. Она разбила «аргумент от порядка мира» — один из самых мощных в арсенале теистов, — чем не замедлили воспользоваться атеисты в своей борьбе с религией.

Обратимся, например, к работам Эдварда О. Уилсона — одного из наиболее выдающихся биологов-эволюционистов нашего времени. В своей книге «О природе человека» Уилсон с торжеством пишет о победе эволюционной теории над всеми и всяческими представлениями о сверхъестественном, заканчивая этот пассаж следующим образом: «Последнего решающего рубежа естественные науки достигнут тогда, когда сумеют найти полностью материалистическое объяснение для традиционной религиозности — своего главного соперника». Сильно сказано.

Еще более резкие слова исходят от Ричарда Докинза. В серии своих книг — «Эгоистичный ген», «Слепой часовщик», «Восхождение на пик невероятного» и «Служитель дьявола» — он рассказывает о результатах изменчивости и естественного отбора, приводя убедительные аналогии и используя многочисленные риторические красоты. Опираясь на дарвиновскую основу, Докинз распространяет свои выводы на религию, причем делает это в крайне агрессивном тоне: «Стало модным впадать в апокалиптическое настроение по поводу угроз для человечества, создаваемых вирусом СПИДа, «коровьим бешенством» и другими заболеваниями, но думаю, можно утверждать, что религия — одно из главных мировых зол; она сравнима по вредоносности с вирусом черной оспы, только искоренить ее гораздо труднее».

Богослов и молекулярный биолог Алистер Мак-Грат недавно выпустил книгу «Бог Докинза», в которой рассматривает выводы Докинза относительно религии и указывает на логические ошибки в его рассуждениях. Аргументы Докинза разделяются на три группы. Первая сводится к тому, что, поскольку вся сложность человеческого организма объяснима как результат эволюции, в Боге больше нет необходимости. В действительности одно из другого не следует. Теория эволюции отрицает (и справедливо), что Бог сотворил по отдельности все виды, обитающие на нашей планете, но предположение о том, что Он осуществил посредством эволюции Свой план творения, остается в силе. Таким образом, данный аргумент никак не относится к Богу, которого почитал блаженный Августин и которого почитаю я. Но Докинз — большой мастер наряжать, а потом победоносно разоблачать соломенные чучела. Трудно отделаться от мысли, что это постоянное приписывание вере отсутствующих у нее свойств — следствие личной озлобленности и Докинз не опирается здесь на рациональные доводы, которые так ценит в научной сфере.

Вторая группа аргументов Докинза и его школы эволюционного атеизма касается антирациональной сущности религии. Этот антирационализм — еще одно соломенное чучело. Докинз пишет о «слепой вере при отсутствии доказательств и даже вопреки доказательствам». Похоже, он следует здесь определению религии, которое дает Марк Твен в книге «По экватору» от лица вымышленного школьника: «Вера — это когда веришь в то, про что точно знаешь, что это не так». Такое описание, безусловно, не соответствует ни характеру воззрений наиболее серьезных религиозных мыслителей, известных нам из истории, ни взглядам большинства моих знакомых, верящих в Бога. Действительно, с помощью рациональных аргументов нельзя неопровержимо доказать существование Бога, но богословы от Фомы Аквинского до Льюиса продемонстрировали, что для веры в Него есть веские основания. Их доводы и сегодня остаются в силе. Докинз рисует не реальную веру, а карикатуру, на которую ему проще нападать.

Наконец, аргументы третьей группы отсылают нас к злу, совершавшемуся во имя религии. Эти факты никем не отрицаются, хотя нельзя отрицать и того, что верой были продиктованы многие великие акты милосердия и сострадания. Но злодеяния в действительности не бросают тень на религиозную истину, а лишь напоминают нам о несовершенной природе человека, о том, что чистая вода веры может попасть в ржавый сосуд.

Интересно, что, считая источником всего разнообразия жизни ген с его неукротимым стремлением к выживанию, Докинз тем не менее пишет о способности человека благодаря своему более высокому развитию сопротивляться генетическому императиву: «Мы можем даже изыскивать пути для намеренного культивирования и воспитания чистого бескорыстного альтруизма — того, чего нет и никогда не было в природе».

Таким образом, налицо парадокс. Докинз определенно признает Нравственный закон — но каков же источник благородных порывов? Не должен ли этот вопрос навести Докинза на некоторые подозрения относительно «слепого безжалостного безразличия», которое, как он считает, безбожная эволюция навязала всей природе, включая его самого и остальное человечество. Как следует с данной точки зрения расценивать альтруизм?

Главный и неизбежный порок рассуждений Докинза — в несостоятельности основного постулата: невозможно доказать, что наука требует атеизма. Если Бог находится вне природы, то наука не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть Его существование. Отсюда следует, что сам атеизм с его собственной точки зрения — тоже разновидность слепой веры, поскольку отстаивать его с позиций чистого разума не удастся. Одно из наиболее ярких выражений этого взгляда находим, несколько неожиданно, у Стивена Джея Гулда — наверное, самого читаемого популяризатора эволюционной теории после Докинза. В рецензии, в остальном малопримечательной, Гулд раскритиковал позицию Докинза следующим образом: