Тайный рыцарь - Руслан Мельников

В левом кресле сидел более молодой, но хиловатый на вид и душонкой, и телом тевтон. Неопределенно среднего возраста. С неказистым лицом. Неказистым, но запоминающимся, правда. И весьма неприятным. Колючие хитрые глазки… Неспокойные, непоседливые какие-то, бегающие. Толстый подбородок с редкой бороденкой. И плотно сжатые жирные губы властолюбца. Шагать и шагать такому по трупам. Честно говоря, молодой Бурцеву понравился меньше. Этот не погнушается подленькими интрижками и, если сочтет нужным, не стесняясь ударит в спину. Нет, в поединке все же предпочтительнее иметь дело с пожилым.

Каждое из кресел плотным кольцом окружали рыцари в белых одеждах с черными крестами на груди и левом плече. И, как показалось Бурцеву, обе группки орденских братьев с неприязнью поглядывали друг на друга. Еще большая неприязнь сквозила во взглядах тевтонских предводителей. Хм-м, действительно любопытно. И еще одну деталь нельзя было не заметить. Позади старшего орденского начальника знаменосец держал классический тевтонский стяг: черное перекрестие на белом фоне. За креслом же молодого тевтона развевалось знамя с изображением Девы Марии. Святая Дева держала на руках младенца-Христа и занимала почти все свободное место на полотнище. Конечно, здесь тоже присутствовал тевтонский крест, заключенный внутрь изящного геральдического щитка в верхнем левом углу штандарта. Но щиток этот не так сильно бросался в глаза и напоминал скорее вынужденный декор, нежели основной символ.

В ордене появились противоборствующие группировки? Хм, похоже на то…

— Как думаешь, Аделаида, кому принадлежит то знамя с Богородицей? — спросил Бурцев.

— Вообще-то, это штандарт ливонского ландмейстера.

— Ландмейстера?

— Ну да, тевтонского наместника в Ливонии и магистра Ливонского ордена. Некогда это был орден Меченосцев, основанный рижским епископом Альбертом фон Аппельдерном по подобию братства тамплиеров. В братство входили немецкие рыцари, главным образом из Саксонии. Их символом являлись красный меч и красный же крест на белом поле. Пять лет назад под селением Шауляй меченосцев разбил литовский князь Миндовг. В той битве погиб орденский магистр, а братство меченосцев потеряло треть своих рыцарей. Уцелевшим пришлось примкнуть к тевтонам. С тех пор вместо своих красных мечей на плащах и щитах они носят черные тевтонские кресты и именуются орденом Святой Марии немецкого дома в Ливонии. Или просто братством Ливонского дома. По сути, это ливонская ветвь Тевтонского ордена.

«Вроде как филиал, — сделал вывод Бурцев. — И кто же, интересно, его возглавляет?»

— Слиянием орденов занимался Герман фон Бальке, — с важным видом продолжала восполнять вопиющие пробелы в образовании супруга малопольская княжна. — Он возглавлял посольство, убедившее ливонцев встать под тевтонские знамена. Он же и был провозглашен ландмейстером Ливонии и магистром Ливонского ордена.

— Значит, тот хитроглазый толстяк и есть фон Балке?

Аделаида, задумавшись, покачала головой:

— Нет, вряд ли. Человек под ливонским знаменем слишком молод. Я думаю, фон Балке сидит по другую сторону от его преосвященства Вильгельма Моденского. Но вот почему… Хотя, погоди-ка. Кажется, я начинаю понимать. Если после Легницкой битвы и смерти Конрада Тюрингского новый гроссмейстер — верховный магистр тевтонов — так и не выбран, а его обязанности временно выполняет ландмейстер Ливонии, то где ж ему сидеть, как не под тевтонским флагом? Это вполне возможно: у Германа фон Балке большие заслуги перед братством Святой Марии, а величайшая заключается как раз в присоединении к ордену рыцарей-меченосцев и их земель. Впрочем, давай лучше послушаем герольда.

Снова над ристалищем зазвучала немецкая речь. Аделаида торжествующе улыбнулась:

— Слышишь, я не ошиблась! На поединок приглашаются рыцари, желающие продемонстрировать свою доблесть перед его святейшеством Вильгельмом Моденским, временным главой братства Святой Марии ландмейстером Германом фон Бальке и ландмейстером Дитрихом фон Грюнингеном из ливонских земель. Теперь ясно, кто нынче стоит во главе ливонцев. Понятно и почему эти двое смотрят друг на дружку волками. Если фон Бальке — ставленник прусских тевтонов, то фон Грюнинген — выходец из меченосцев. Но хватит об этом! Я хочу посмотреть бой.

Ну-ну… Бурцев тоже обратил свой взгляд на ристалище. Какая, в конце концов, ему-то разница, кто с кем грызется за власть на верхушке Тевтонского ордена и кто примиряет алчных властолюбцев?

Глава 34

На турнирное поле тем временем вступал очередной всадник. Многочисленная свита наездника осталась за ристалищной оградой, рыцарь выехал вперед. На великолепном жеребчике, молодцеватый, подтянутый, с закрытым топхельмом лицом, но с выставленными напоказ дорогой сбруей, оружием и одеждой. Морду рослого боевого коня защищал начищенный до блеска шипастый налобник в виде маски единорога. Тяжелая богато расшитая попона стоила, наверное, целое состояние. Наборная уздечка сияла серебром, да и золото поблескивало не только на рыцарских шпорах. Павшими звездами и нетающими льдинками вспыхивали крупные самоцветы на ножнах и рукояти меча. А поверх добротного мехового жупана всадника развевался шелковый плащ тонкой восточной работы. Яркий банер трепетал на конце турнирного копья.

Устрашающих размеров — никак не меньше трех с половиной метров — древко вместо боевого наконечника венчало широкое коронообразное навершие — коронель. Копье мира — так называлось это относительно безопасное и гуманное оружие. Весьма, правда, относительно: таким собьют с коня — тоже мало не покажется. Но все же, судя по выбору оружия, а также по навешанной на кольчугу дополнительной защите — стальному вороту с увесистой нагрудной пластиной, — рыцарь не собирался ни убивать, ни тем более умирать. Развлечься — не более того. И костюм подобран именно для развлечения, но никак не для смертельной схватки. Впрочем, биться насмерть на этом турнире, видимо, вообще никто не собирался. Однако эдак-то разодеваться… Верх пижонства!

Полноправные монахи-воины Тевтонского ордена подобной роскоши себе ни в жизнь не позволяли: строгий орденский устав не велит. Даже у полубратьев столь вызывающие мирские наряды не приветствовались. Светские рыцари — небогатые гости и союзники крестоносцев, съезжавшиеся в Пруссию и Ливонию со всей Германии, — тоже, в большинстве своем, воздерживались от слишком дорогих облачений. Нет, на немца пижон с тупым турнирным копьем не был похож. Немецкие рыцари отличались практичностью и скупостью, они редко тратились на излишества в боевых и турнирных доспехах. По крайней мере, те обедневшие феодалы, что вынуждены отправляться из отчих краев в чужие земли на поиски лучшей доли. А вот надменные польские шляхтичи — совсем другое дело. Иные гордецы фамильное имение заложить готовы, лишь бы шикануть разок в благородном обществе. Впрочем, гарцующий в ожидании достойного противника всадник вряд ли сильно обеднел бы от потери одного имения. Их у него, скорее всего, несколько. Не иначе, как воеводский или княжеский сынок решил сегодня снискать славу на орденском турнире. Эх, пообломать бы рога оболтусу, да захватить в честном бою все его добро. Но нет, нельзя. Пока нельзя.

Во-первых, никто не допустит вооруженного мечом рыцаря к конному гештеху, а копья — ни боевого, ни тем более турнирного — у Бурцева нет. А во-вторых… Победитель такого расфуфыренного гуся неизбежно привлечет к себе всеобщее внимание. Особенно если выступит на ристалище инкогнито — без герба на щите и с закрытым лицом. А зачем интриговать толпу и организаторов боев? Им с Аделаидой этого не надо… Лучше уж выбрать себе добычу поскромнее. Поединок рядовых рыцарей все-таки не так сильно бросается в глаза и вряд ли надолго запомнится зрителям.

А толпа выла, толпа бесновалась, толпа взрывалась радостными выкриками. Вопили уже не только простолюдины: «VIP-трибуны» тоже начали шуметь. Аделаида что-то кричала вместе со всеми, восторженно, как ребенок на новогодней елке, хлопала в ладоши. Но лишь до тех пор, пока богатый рыцарь, вдоволь покрасовавшись перед хельминско-кульмской знатью, не соизволил и в сторону черни обратить свой щит с эффектным гербом. Белый некоронованный орел на красном фоне… А что, очень даже стильно.

Аделаида поперхнулась приветственным криком:

— Господи! Это же… Вацлав, это дядя мой! Конрад, князь Мазовии. Но нет, не может быть! Он же слишком стар для турнирных забав.

Бурцев вздрогнул. Так вот что за орелик распустил тут перья?! Вот какого поляка занесло на немецкую тусовку! Сам Конрад Мазовецкий! Старый интриган, беспринципный сводник и орденский приспешник, жаждавший в угоду тевтонскому магистру Конраду Тюрингскому силком выдать Аделаиду замуж за своего сына и ее двоюродного брата Казимира Куявского… Невероятно!