Компьютерный вальс - Александр Лонс

Валентина же, как юрист, прекрасно должна понимать, что любое несоответствие или несовпадение может выявить правду. И правда эта покажет, что она — лгунья. В этом случае, Алекс никогда не сможет по-прежнему относиться к ней. И она это знает. Но с другой стороны, он понятия не имел, насколько серьезно она ценит их отношения. Возможно, что ей совершенно наплевать на то, что он о ней думает, и как к относится. При последней встрече она дала ясно понять, что ее интерес к Алексу достаточно ограничен и сугубо практичен. В таком случае, ее поведение весьма просто объяснить — это желание очернить бывшего мужа, на которого она явно была зла, в глазах своего любовника. Как профессионал, она всегда могла выстроить логически безупречную версию. К тому же никто из них не говорил, что любит своего партнера по сексу. Они просто трахались и все. Валентине вовсе не хотелось, чтобы Алекс переезжал к ней, уходил от жены, разводился или делал что-то аналогичное. Ее, как он понял, интересовал именно временный, приходящий мужик.

Алекс от жены уходить и не собирался. А Ольга явно о чем-то догадывалась. Не имея, видимо, никаких конкретных фактов, она только одним своим женским чутьем могла почувствовать, что муж изменился, с ним что-то не так, и явно происходит нечто нехорошее. Алекса же грызла совесть. Постоянно. Чувство предательства по отношению к жене, которую он искренне любил. Ноющее, как зубная боль, это чувство, последнее время никогда не оставляло его, разъедало душу и сжигало все изнутри.

Со своей женой, Алекс познакомился очень давно, когда ни о каких компьютерах и тем более компьютерных сетях никто из обычных людей даже и не думал. Это был 1983 год. В ходу тогда были разные советские ЭВМ, большие, небольшие, всякие. Встречались даже почти персональные. Но все эти «дрова» являлись большой редкостью, часто ломались и баснословно дорого стоили.

В ту пору у Алекса была совсем другая работа, но в том же Институте. Неожиданно его профессиональная деятельность потребовала проявления и обработки специальной фотографической пленки, с последующим расчетом данных, на этой пленке зафиксированных. Подобная работа нуждалась в особой квалификации, и в его Институте никем не могла быть выполнена. Тут требовалась специальная лаборатория, особые методики и обученный персонал. Решение принимать надо было срочно, а небольшой объем материалов, делал нецелесообразным организацию таких работ в стенах Института. Поэтому администрация просто заключила договор с другим институтом, где необходимая база уже имелась и была хорошо отлажена. Институт этот, располагался рядом с метро Калужская, прямо за огромным корпусом Института Космоса. Там была в наличии оснащенная всем необходимым отличная фотолаборатория, где работали весьма умелые сотрудники. Первоначально Алекс пришел со своей проблемой к начальнику технического отдела, объяснил ситуацию, и спросил, как ему теперь быть. Начальник, чем-то похожий на профессора Плейшнера из «17-ти мгновений», только глянул на него поверх очков, кивнул, быстро все объяснил, и велел зайти к «девочкам».

«Девочек» оказалось трое. Две из них были вполне солидные тетеньки, лет по 45–50. Алексу тогда, они казались старухами. Зато третья была совсем молоденькой, похоже, сразу после школы. Это была фотолаборантка, одна из нескольких, но именно она тогда оказалась в лаборатории. Алекс, сославшись на их начальника, рассказал, в чем дело и передал имеющиеся у него материалы. Было время обеда, и ему, как гостю, предложили пойти вместе с ними перекусить в их столовую. Столовая там была большая, не то, что маленький буфет на работе у Алекса. За обедом они познакомились, и он узнал, что девушку зовут Оля, что она очень хорошая, и работает у них почти два года. От Алекса не ускользнуло, что Оля, во время еды, иногда бросает на него быстрые мимолетные взгляды. Он также не оставил без внимания ее точеную маленькую фигурку, густые черные волосы, большие карие глаза, и слегка приподнятые уголки рта. В ней было полтора метра роста, и она только макушкой доставала Алексу до подбородка. Оказалось, что ей не так уж мало лет — она была всего на два года моложе Алекса.

Теперь раз в месяц, он привозил кассеты с пленкой, а через несколько дней приезжал за результатами. Довольно быстро Алекс понял, что Оля находится, как бы на особом положении, и пользуется дополнительной опекой со стороны начальства и коллектива. Вначале он решил, что это из-за ее молодости, старшие товарищи просто берегут и охраняют ее. Но потом оказалось все намного сложнее. Очень скоро между Алексом и Олей установились приятельские отношения, с перспективой на переход во что-то большее. Сначала, на личные темы они, как правило, не разговаривали, хватало разговоров про искусство фотографии, выставки, новые фильмы, прочитанные книги и летающие тарелочки. Но когда их встречи во внерабочее время ни для кого не стали тайной, Алекса попросил к себе в кабинет тот самый похожий на профессора Плейшнера начальник Оли (кстати, его звали Леонидом Ивановичем), который и рассказал невеселую ее историю.

Оля оказалась детдомовкой. После окончания школы, попыталась поступить в МГУ, и, конечно же, не поступила. Специальность у нее была. Ее детский дом был каким-то образцово-показательным, чуть ли не единственным таким в Союзе. Поэтому там всем старались давать особые профессии, которые позволяли бы наиболее удачно приспособиться к самостоятельной жизни, не пропасть и не остаться без средств к существованию. Оля стала фотографом, мастером высокого класса. Алекс видел ее работы. Сам он, хотя и немного владел фотографией, ничего подобного никогда бы сделать не сумел. Однако ни в одну фотостудию, ни в одно фотоателье, куда она пыталась устроиться, ее не брали по полученной в детдоме специальности. Тамошние начальники требовали такого, на что она идти отказывалась. Поэтому, в конце концов, ей приходилось устраиваться в разные места на довольно низкооплачиваемые должности фотолаборантов. В результате, она оказалась в том институте, где и работала на момент знакомства с Алексом, но числилась на рабочей ставке.

Полученную по закону отдельную квартиру, она предпочитала сдавать, а сама жила в аспирантском общежитии, куда ее какими-то путями устроило руководство. Это, во-первых, было более привычно для нее, а во-вторых, давало вполне ощутимую надбавку к небольшой зарплате.

Рассказав все это, Леонид Иванович спросил, какие у Алекса намерения. Если серьезные, то это одно, а если просто так, то лучше тогда пусть он немедленно исчезнет, а за пленками приезжает кто-нибудь другой, потому, что девочка, кажется, по настоящему увлеклась, и, если что, он и весь их коллектив никому не позволит портить ей жизнь.