Война амазонок - Альбер Бланкэ

– Разве можно навещать принцев, когда они сидят в заключении? Впрочем, они ведут очень спокойную и приятную жизнь, – продолжал он, улыбаясь. – И как это может сделать герцогиня де-Лонгвилль, которую по справедливым подозрениям кардинал изгнал из Парижа.

– Она теперь находится в Париже, я виделась с ней.

– Ах, Генриетта, дитя милое, поберегись! Будь осторожна хоть для меня! Ты слишком смела, и тебе нравится выказывать свою отвагу. Это непременно завлечет нас в какую-нибудь западню, расставленную Мазарини.

– Какая тут осторожность? Можно подумать, что ты просто трусишь.

– За тебя. Так ты приютила этого неустрашимого воина для того, чтобы посетить принцев?

– Может быть. Когда он выздоровеет, его помощь нам будет очень полезна.

– Две сумасбродные женщины и один сорванец – разве это может напугать кардинала. Отправляйся, мой голубчик, в Гавр. Я даю тебе позволение!

Госпожа Мартино вырвалась из рук мужа и побежала в комнату, куда принесли неизвестного защитника Маргариты.

– Куда это я попал? – спросил он у лакеев.

Генриетта поспешно встала между двумя половинками полога.

Словно ослепленный неожиданным блеском, молодой человек закрыл глаза, потом опять открыл их и с восторгом посмотрел на очаровательное видение.

– Ах! Как вы прекрасны, – произнес он наконец.

– Тише! Лежите спокойно и не мешайте мне вылечить вас, – сказала она, махнув рукой слугам, чтобы уходили из комнаты.

– Это вы были у окна и звали меня на помощь?

– Нет, не я, но я была свидетельницей, как мастерски вы владеете своей шпагой, что и дало мне самое лучшее понятие о вас.

– Как вы добры! – сказал молодой человек, приподнимаясь и сложив руки в упоении.

– Лежите спокойно, говорят вам! Вы ранены!

– Я? И совсем почти ничего. Правда, на груди у меня есть несколько неглубоких царапин, но что ж за беда? Что тут нет никакой опасности, доказывает мое ровное и глубокое дыхание. Правда, у меня сильные ушибы головы, но я сознаю, что рассудок мой невредим. Если вы позволите, то я охотно встану и буду крепко держаться на ногах – ручаюсь вам за это.

– О! Да вы, видно, из железа сотворены?

– Совершенно так. По милости Божьей, я наслаждаюсь самым лучшим здоровьем в мире. Сколько раз в жизни я получал удары и раны, и все нипочем. Я закалился в боях и бурях военной службы.

– Вы были на военной службе?

– Был.

– А еще так молоды!

– Я был офицером в армии герцога Карла Лотарингского и оставил его только для того, чтобы побыть с любимой матерью в нашем старинном замке. Две недели тому назад скончалась моя мать – благородная, святая женщина! Я приехал в Париж, чтобы развеять печаль и поискать счастья. Надоела мне служба у герцога Лотарингского, он скорее похож на атамана шайки разбойников, чем на полководца славной армии. Впрочем, мы расстались с ним в самых лучших отношениях.

– И вы правы. Как я рада, что вы дворянин!

– Имя мое Гонтран Жан д'Ер, из Лотарингии. Я – кавалер, без копейки дохода, и готов в случае надобности подставить лоб под всякие пули, чтобы услужить вам, если только угодно будет принять мои услуги.

– Прекрасно. Дайте же мне обещание хорошенько выспаться и делать все, что вам прикажет мой доктор, а я скоро доставлю вам счастливый случай, которого вы желаете.

– Вы при дворе?

– Нет, но у меня там есть друзья, которые помогут вам.

– Я намеревался по прибытии в Париж явиться к принцессе Монпансье. У меня и письмо есть к его высочеству герцогу Орлеанскому.

– Принцесса Монпансье – друг королевы, а вы не достигнете блистательного положения, находясь в партии придворных.

– Вы внушаете мне безграничную веру в себя. Я счастлив мыслью, что вы принимаете во мне участие, и пойду, куда вы поведете меня. Доставьте мне случай отличиться, и я слепо буду повиноваться предписаниям вашего доктора.

– Очень хорошо, кавалер Жан д'Ер. Поэтому сейчас же усните и ждите, – сказала она со своей очаровательной улыбкой, окончательно вскружившей голову молодому храбрецу.

Дела шли как нельзя лучше, ведь всем распоряжалась госпожа Мартино. Молодой человек с помощью искусного доктора очень скоро совсем оправился и стал по-прежнему здоров и силен.

Советница провела большую часть дня у постели больного, развлекая его, со свойственным ей даром, приятнейшими разговорами, познакомила с мужем, строгим членом парламента и, по ее выражению, самым несносным и скучным человеком, хотя и молодым. Еще не кончился день, а Гонтран влюбился до безумия в прекрасную Генриетту.

На другой день, после ночи, проведенной на балу – кому не известно, что в Париже всегда танцуют, даже в роковые дни народных смут – госпожу Мартино разбудила горничная: какая-то торговка настоятельно требовала свидания с ней.

Госпожа Мартино, всегда готовая к неожиданностям, приказала тотчас впустить торговку. Но едва та вошла, как советница вскрикнула от удивления, она узнала герцогиню де-Лонгвилль.

– Как вы прелестны в этом костюме! – воскликнула она.

– Что же сказать о вас в этой ночной небрежной одежде? – отвечала герцогиня, обнимая Генриетту, действительно очаровательную в постели. – Важное дело привело меня к вам, все погибло!

– Как?

– Бофор не возвращался в свой замок прошлой ночью.

Советница улыбнулась.

– О! Не обвиняйте его! На этот раз не легкомыслие виной! – сказала герцогиня со вздохом. – И я не знаю, что и предполагать.

– Не-уже-ли!

– Может быть, он в Бастилии, если еще не убит, – продолжала она, побледнев.

– Убит! Но кто же осмелится?

– Он обещал быть у коадъютора сегодня в восемь часов утра. Теперь десять, а его нет. Сам коадъютор в сильной тревоге.

– Но разве отсутствие герцога де-Бофора мешает нам действовать?

– Без него трудно.

– Конечно, это руководящий меч и у него много друзей, но за недостатком «сотни воинов Интаферна» у меня будет сотня под командой Жана д'Ера.

– Что это за человек ваш Жан д'Ер?

– Молодой воин, подающий блестящие надежды. Я вам представлю его.

– Друг мой, без Бофора дело принцев пропало.

– Так считает ваш коадъютор, а я утверждаю противное. Если за герцога де-Бофора рынки, то за меня предместья. Вот так-то!

– Вы очаровательны, Генриетта! Мои братья получат освобождение от женщины, и эта женщина – вы! – сказала герцогиня, еще раз целуя ее.

Вдруг как полоумный влетел в спальню жены советник Мартино.

– Мы погибли! – закричал он.

– Арман! – сказала Генриетта, указывая почтительно на герцогиню.

– Ах! Герцогиня! Вы причина нашего несчастья! – невольно вырвалось у смущенного советника.