Урод - Константин Соловьев

Иногда ему казалось, что он чувствует что-то помимо боли, но такие ощущения быстро проходили. Он извивался в бесконечной агонии, но не мог найти успокоения ни в черно-багровых вспышках боли, ни в разрывающей грудь на части рези, которая приходила им на смену.

Хегг. Он скакал на хегге. Синий, невыносимо синий Урт сиял высоко в небе, и его руки ощущали гладкую округлую крепость хитинового панциря.

Вспомнив ощущение холодного ветра, бьющего в лицо, Крэйн застонал от наслаждения. Раскаленные угли, которыми было обложено его тело, немного остыли. Рассудок, направленный безошибочным инстинктом, торопливо копался в памяти, тщетно отыскивая единственный путь спасения из царства огня и боли.

Крэйн почему-то знал, что единственный способ выжить — вспомнить все.

Это будет спасением. Иначе он сгорит.

— Кажется, отстают, — сказал Армад, озабоченно глядя через плечо. — У них хегги из загонов Орвина, не чета нашим.

Армад? Запекшаяся кровь на расколотом кассе, алая липкая трава перед глазами… Нет, не то. Ритмичный треск хеггов, вытянувших в беге головогрудь и рассекающих холодный воздух Урта. Синее светило над головой и бесконечное синее пространство, извивающееся пологими холмами.

Да, здесь.

— Они ближе. — Витор был напуган. Но он был дружинником и до последнего момента старался это скрыть. — Крэйн, я их вижу. Они за холмом.

Крэйн довольно осклабился, чувствуя, как огненная трещина в его груди стягивается. Он вспомнил свое имя.

— Настигают, — подтвердил Армад, обернувшись. Он говорил безразлично, словно сам не сидел на спине бешено скачущего хегга, а лишь смотрел за этим со стороны. — Кажется, их не меньше десятка.

— Ты их видишь?

— Уже да. Дружина.

— Мы успеем укрыться в роще? — Кто это спросил? Он сам? — Если доберемся раньше них, есть шанс сбить их со следа.

— Они настигнут нас раньше. Приготовить эскерты?

— Еще рано.

Урт лихорадочно прыгал в небе в такт скачкам хегга. Пот тягучими горячими каплями скатывался по вискам. Крэйн потянул за это воспоминание, мучительно чувствуя, как его нить теряется в хаотическом переплетении узоров боли. Он знал, что ему надо вспомнить все, если он хочет выжить.

Дверь распахнулась с грохотом, словно в нее пнули сапогом. Черный силуэт. Громкий голос. Лат? Лат… Зачем? Урт, поздно, зачем так поздно, почему не… Да, Лат. Лицо бледное, опять бледное, как это знакомо, когда бледное… Крэйн зарычал, чувствуя, как воспоминания блокирует плотная огненная стена. Надо пробиться. Вспоминай. Лат, дверь, Урт.

Что-то еще.

— Быстрей! Поднимайся!

— Что?..

— Орвин!

Орвин. Орвин. Орвин. Это тоже важно. Чей-то незнакомый голос, невыносимо растягивающий слова:

— Риаен умерла. Орвин. Умерла. Орвин?

Опять не к месту встала картина — расколотый, как скорлупа ореха, касс, липкая густая слякоть на траве. Трава синяя из-за Урта, а кровь почему-то кажется черной.

— Надо их задержать. Тогда мы успеем.

— Да, Крэйн.

Черные точки за спиной превращаются в огромные черные тени, которые в свете неумолимого Урта кажутся почти не шевелящимися, беззвучно плывущими по воздуху. От этих теней веет холодом и опасностью, эти тени — смерть. Крэйн скорчился от боли, с трудом хватая раскаленный воздух ртом. Отчаяние. Они не успеют. Слишком поздно.

— Калиас. Задержи их.

— Я? — Страх бьет из него пульсирующими толчками но поздно, слишком поздно. Черные глаза смотрят в упор. В них — надежда. Вдруг шэл ошибся, вдруг он сам не расслышал. Ведь не может быть так, чтоб… Тени настигают, и уже слышен треск травы под шипастыми лапами их хеггов. У них хорошие хегги, из загонов самого тор-шэла, они не дадут уйти.

— Да. Задержи их. Прощай.

— Шэл…

Шелест последних слов. Скрип покидающих ножны эскертов. Калиас вытащил сразу два, его хегг, едва не рухнувший от резкого поворота, натужно заскрипел. Крэйн не стал поворачиваться, он разглядел лишь взлетевший крылом плащ, когда дружинник, вращая эскерты, пронесся мимо него и исчез.

Треск травы за спиной меняет ритм, сзади что-то происходит. Чье-то громкое хриплое дыхание, треск хеггов. Хрустящий удар. Шипящий свист, заканчивающийся влажным хлюпаньем. Звук рвущейся ткани. Кто-то опять кричит. Ушедшие, почему же так громко… Визг, уже нечеловеческий, человек не может издавать такие звуки. И опять — треск, скрежет соприкасающегося хитина, шумный гул, в котором уже нельзя различить слова, удары и отзвуки скачущих хеггов.

— Успеем. — Армад тоже не стал оборачиваться. — Осталось не больше этеля. Молодец Калиас.

Но одна тень оказывается слишком проворной, она настигает их, и Крэйн чувствует вспотевшей горячей ладонью упругую твердость рукояти. Эскерт шипит, и черная тень, с всхлипом приняв в себя зубчатую размытую полосу, исчезает. Хегг, не чувствуя руки хозяина, отклоняется и через мгновение тоже исчезает. Остается лишь вибрирующий отзвук удара в руке и остро обломанный на конце эскерт. Урт прыгает в небе, как огромное сумасшедшее насекомое, и от его нестерпимого света хочется закрыть глаза.

Крэйн вздрогнул. Новая волна подхватила его, но он почти не сопротивлялся. Он снова нашел дорогу в шипастых закоулках своей памяти.

Эта дорога вела к свету и тому месту, где нет боли. Он шел по ней.

— Он уже поднял дружину. Если не покинешь тор-склет сейчас же, будет поздно.

Орвин. Орвин. Орвин. Зловещий силуэт, от которого дышит липким холодом. Но этот холод сейчас неприятен, он не убирает жара, грызущего кости Крэйна, лишь усугубляет его.

— Беги сейчас же. Твоя дружина в сборе, хегги готовы… Я распорядился. Ты успеешь.

Риаен умерла. Все верно. Так и должно быть.

— Их нет?

— Я их не вижу. — Это Лат или Армад? Непонятно. Знакомый голос. — После рощи они не появлялись.

— Значит, мы ушли?

Собственный восторг, как пьянящий фасх, журчит искристым фонтаном. Урт проиграл, они ушли.

— Орвин тебя убьет. Уходи из Алдиона! Крэйн, сейчас все зависит от скорости. Не медли! О, Ушедшие…

— Но может… Нет, постой, ты уверен? Лат, возможно, ты с ним поговоришь и…

— Убирайся, пока не поздно! Беги куда угодно, я разыщу тебя. Езжай куда хочешь, но подальше от Алдиона. Понимаешь?

— Впереди. Крэйн, я что-то вижу. По правую руку.

— Идут наперерез.

— Дружина?

— Не похожи. Кажется, просто степные шеерезы. Человек десять.

— Они. Вели от рощи. Наверное, приняли за гонцов Алдиона.

— Достать эскерты. Пройдем сквозь них.