Письма президентам - Александр Минкин

А если бы тогда добились отставки замаранного министра (Холодов – один из немногих, кто вскрыл грандиозное воровство в Западной группе войск; деньги шли не только Грачеву и генералам, деньги шли и в Кремль, к ближайшему окружению президента) – если бы тогда добились отставки, то не было бы новогоднего штурма. Это абсолютно точно. Потому что штурм этот был подарком Грачеву ко дню рождения (1 января).

Сняли бы его за гибель одного журналиста, не погибли бы сотни мальчиков.

На Западе власть натыкается на протест общества. Общество заставило США вывести войска из Вьетнама, сменило власть в Белом доме; общественное мнение отправило президента Никсона в отставку (всего лишь за вранье); Билл Клинтон четыре часа как школьник выкручивался перед народом (всего лишь за вранье про Монику, а дело-то не стоило высосанного яйца). Называем только их, поскольку это президенты, верховные главнокомандующие, абсолютная вершина власти. Но и они подчинены и подсудны тамошнему закону и обществу.

А у нас коррумпированные могущественные власти натыкаются на одиночку. Холодов, Домников, Щекочихин, Политковская… Называем только их, потому что это убийства в столице и потому что это заказные политические убийства (бытовых версий нет). А по России – Юдина в Калмыкии, Евлоев в Ингушетии… (Почему мы говорим «коррумпированные могущественные»? Потому что могущественные честные не убивают, им не надо.)

У нас, даже если следы ведут не на самый верх, а всего лишь к министру, губернатору и т. п., следователи этих следов не видят. Дело ограничивается исполнителями, которым сперва дают убежать за границу, а потом объявляют в розыск.

А где же общество? Если бы Щекочихина в его попытках расследовать коррупцию поддержало бы большинство коллег – депутатов Госдумы, – его не убили бы. Зачем коррупционерам (если расследование все равно будет продолжаться) вешать на себя вдобавок к воровству еще и мокрое дело?

Информации оглушительно много (радио, газеты, интернет), но общество не слышит. Это какое-то волшебство. Информация доходит до человека, но до человека не доходит. Физически она буквально вбита каждому в глаза и в уши, а до сознания не доходит.

Считается, что под сталинским террором не было общества, потому что не было информации. Тотальная цензура, тотальная блокада, железный занавес, глушилки вражеского радио.

Почему же общества нет теперь, когда ни цензуры, ни блокады, ни глушилок?

Люди стали жить в наушниках. Сами вставили себе глушилки. Не ЦК КПСС, не КГБ глушат голос свободы и разума, а сами. Сами – никто не насилует – вставляют кольца в нос, веки, язык, пупок; вернулись в абсолютно дикарский мир. Называется «пирсинг».

Через 10–15 лет вживят себе в мозг «музыку» (бздынь-бряк) и с этого момента станут радиоуправляемыми идиотами. Добровольно. Им скажут, что это модно, продвинуто, – и они вставят и даже заплатят за свое рабство.

Получается, что обожествляемая теперь информация и могущественные средства ее доставки не означают человеческого прогресса.

Грановского (лектора Московского университета в 1840-х) слышала вся Россия. Без ТВ, радио, интернета. Газеты были, но Грановского они не печатали. Белинского читала вся Россия (при ничтожных тиражах). Люди почему-то согласны были взахлеб читать чужое, а не писать (в блогах) свое.

Большинство блогов – это пирсинг: только ради того, чтобы на меня посмотрели. И кольца в носу (и в других неудобных местах), и блоги демонстрируют не ум, не талант – ничего, кроме неутолимой жажды непрерывного внимания.

Грановский, Белинский – это не Донцова, Толстая, Акунин и др. Радищев, Чаадаев, Грановский, Белинский – это не мякина, а глубокие мысли, философия, история. Почему сегодняшнему гражданину они не по зубам?

Если ребенка год за годом кормить жидкой кашей, он не научится жевать; прикус вкривь и вкось, и его исправляют, надевая пластинки и проволочки.

Всего сто лет назад люди с детства читали Библию. Сегодня она не по зубам. Длинно, непонятно, без картинок. Если сто лет назад она была понятна, то мы поумнели или поглупели?

Цивилизация отучает работать руками. Шить, готовить, строгать, паять и др. и пр. Достаточно уметь втыкать карточку и нажимать кнопки. Может быть, точно так же цивилизация ослабляет мозги – постоянно включенные компьютер и телевизор не дают думать. Раньше у человека еще была пауза для мыслей. Между домом (где телевизор) и работой была дорога. На фотографиях 1960–1980-х видно, что 99 из 100 пассажиров метро – читают (даже стоя). Теперь все больше народу с наушниками, они ни секунды не думают сами, что-то звучит у них в ушах непрерывно – на улице, в метро, в лифте.

А если народ не думает, то он кто?

А он – никто. Точнее: не кто, а что. Народ – неодушевленное.

Великий, могучий, правдивый и свободный русский язык (надо бы добавить еще и бесстрашный) утверждает, что народ – предмет неодушевленный. Русский язык не позволяет сказать: «В этом надо винить народа» (кого?). По-русски можно сказать только: «В этом надо винить народ» (что?). И благодарить (кого?) народа нельзя.

Скот – это может быть одна особь (бык, хряк, грубый человек). И это существа одушевленные.

Винить скота – значит винить этого неверного мужа, одушевленного грубияна (кого?).

Скот – это может быть стадо. Винить скот за вытоптанное поле – значит винить неодушевленное стадо (что?).

Выходит, собрание одушевленных есть нечто неодушевленное. Человечество – что, а человек – кто.

В октябре 1994-го на похороны Холодова пришли десятки тысяч.

В октябре 2006-го на похороны Политковской пришло две тысячи. (А жителей в Москве за эти годы стало на два миллиона больше.)

Грубо говоря, общество за 10 лет уменьшилось в 10–15 раз. Оно не в состоянии выполнять свои обязанности.

Это моральный дефолт.

Пример сегодняшнего дня – история Бахминой. Мать двоих малолетних детей отсидела больше половины срока, имеет абсолютно положительную характеристику от лагерного начальства, осуждена за ненасильственное преступление, беременна на восьмом месяце. Ей по закону (и по-человечески) положено условно-досрочное освобождение. А президент вообще может помиловать ее мгновенно (чтобы ребенок родился на свободе, а не в тюремной больнице из-за бесконечной судебной волокиты с рассмотрениями очередных жалоб и ходатайств, которые наша почта возит дольше, чем в XVI веке).

29 сентября этот вопрос был поднят в «МК» в статье «Царская милость» под рубрикой «Письма президенту».

9 октября в интернете начался сбор подписей под обращением к президенту о помиловании Бахминой. И за десять дней набралось 40 тысяч подписантов. Вроде много.

Но ведь это не только москвичи. Вся Россия получила (с доставкой на дом) возможность выразить гражданские чувства. (Вдобавок – все русское зарубежье. Под прошением о помиловании есть подписи из Германии, Америки, Австралии, Франции…)

Похороны – это несколько часов, дождь, холод, необходимость куда-то ехать. Подпись – несколько секунд у компьютера, не выходя из тепла. Блогеров миллионы. Результат – сотые доли процента.

Знаменитые подписанты восхищаются сами собой в интернете и по радио: вот – подписал такой-то журналист! адвокат!! писатель!!! Но ведь это просто долг.

Одно дело – выступить на свой страх и риск в одиночку. Другое – присоединиться к тысячам; тут храбрости вообще не надо.

Но без храбрости как-то обидно. И очередной блогер (сотрудник «Эха») размещает 16 октября очень храбрый текст про Бахмину – власть описывается в терминах «месть, безжалостность, ненависть, подлость, живодер» и т. п.

Мы не спорим с такой оценкой властей; право иметь собственное мнение и свободно его выражать записано в Конституции. Мы, случалось, писали и резче. Вопрос в другом.

Чего добивается блогер? Если показать свою храброту – то немного опоздал. А если он все-таки заботится не о себе любимом, а о беременной зэчке, то существует простой понятный закон: не навреди. Помилование получить и так очень трудно, а уж оскорбления и хамство – явно худший способ добиться милосердия. Будь в тюрьме беременная жена этого блогера, возможно, он вел бы себя вежливее. Но ведь в зоне чужая баба; дай-ка я покажу миру свою отвагу за ее счет.

Как сделать, чтобы заметили в многотысячной виртуальной толпе? А надо взять виртуальную канистру с бензином и совершить виртуальное самосожжение.

…Парадокс нашего электронного времени: связь разделила людей. Всемирная сеть (интернет) – иллюзорное единство.

В реальности – ты один дома. Один в подъезде. Один на улице…

Фантасты сочиняли будущее, где еду заменяют таблетки. Жизнь сложилась иначе. Беседу заменили нажатием кнопок. Это общение (как порнооткрытки вместо любви): без глаз, без голоса, интонации, жеста. Мертвая скобка вместо улыбки.

Здравствуй, тромбоз!

Тандем навсегда. Третий президент России зачитал первое послание