Снова в школу - Кой

Названия, к слову, мы себе так и не придумали.

Да и на шалости у ребят времени почти не оставалось. А в то время, когда ребята заняты не были, они спали. У них впереди СОВ, как-никак.

А Филч, как ни странно, начал куда мягче относиться к ученикам вообще и к нашей четверке в частности.

* * *

Спал без снов, ну, кроме одного случая.

* * *

- Доброй ночи!

- Я даже во сне не могу побыть один, - тоскливо вздохнул я. Оптимистичный бодрый тон брюнетистой леди раздражал до безумия.

- Как живется? Легко небось?

- Уйди, противная...

- Я тоже рада тебя видеть, - почему-то умилилась она. У меня же настроение было ну совсем не на высоте. Каждый раз при нашей встрече она мне говорит гадости. То я умер, то это реальность... Что на этот раз? У них там тотализатор и я - одна из лошадок?

- Эх, хорошо тебе живется... Все-то тебе доверяют, все-то тебе с рук сходит. И близнецы сходу Карту показали, и Филч хорошо относится, и сильные мира сего пока не особо кантуют... - ох как мне "пока" не нравится! - А все почему? Потому что ты - та-акой милый и обаятельный! Ну и я малость этих качеств добавила. Поразительно! Ты вызываешь у людей огромнейшее желание довериться и открыться. Большинство не может этому противостоять. Смотри как красиво, - она взмахивает рукой, и в воздухе возникают четыре головы, чуть просвечивающие. Четвертая - моя ехидно ухмыляющаяся морда в агрессивно-оранжевом ореоле. Первая - благообразная голова Дамблдора, окруженная успокаивающим золотым светом. Третья - неизвестно чья. Видны были только общие очертания, из которых было понятно, что этот невнятный объемный эллипс - чья-то голова, но лица видно не было. Антрацитово-черные контуры окружал грязно-фиолетовый ореол.

И второй. Волдемортом его назвать нельзя было, просто язык не поворачивался. Аристократичное бледное лицо, нахальные синие глаза, хищная улыбка, общая самоуверенность и темно-синий ореол. Вспоминая "своего" Риддла, я бы назвал его ярчайшей иллюстрацией к фразе "Сон разума рождает чудовищ". Гений, сошедший с ума, и утонувший в собственной ненависти. "Здешнего" я бы скорее назвал современным прототипом Шарля Талейрана.

И о каждом сразу складывалось определенное впечатление. Дамблдор - уверенный властный идеалист. Риддл - ярый собственник и эгоист, из тех, что считают "своих" людей своим имуществом и перегрызут за них глотку любому. Третий - опасный властолюбец, не особо принципиальный и разборчивый в выборе средств по пути к цели. И я - такой же собственник, как Риддл, но - почему-то это виделось - равнодушный к общей ситуации. Первые трое желали власти, я - покоя, безопасности и стабильности.

- Такой вот расклад сил, - чуть не подпрыгнула от радости эта... эта. - Как видишь, ты - один из фигурантов. Вообще-то у каждой страны этих самых фигурантов не больше трех штук, а в идеале - один. Но ты же у нас совсем неучтенный! В ближайшее время всем этим ребяткам, - она указала на ряд голов, - будет указанно на твое существование. Правда, для них ты будешь отображаться вот так, - она указала на третьего. - И они усиленно будут тебя искать, чтобы, хм... Твое лицо бесценно! Но ты предупрежден первым. Можешь не благодарить.

Адским усилием воли я удержал желание задушить эту даму прямо сейчас.

- А это кто? - я указал на третьего.

- О, это такой смешной мальчик! Основал тайный орден, вербует молодежь, которую потом запузыривает в Орден Феникса и фракцию Риддла, сам - какой-то мелкий чиновник (мимикрировал так, маскируется типа), но позиции, надо сказать, не плохие. Ну да ладно, заболтались мы с тобой. Ты можешь присоединиться к каждому из них, можешь остаться в стороне, а можешь принять участие в месилове под названием "Все против всех". В общем, делай, что хочешь, главное - доживи как-нибудь до конца войны, а то я ведь на тебя поставила!

"Ну зашибись" я договаривал, уже проснувшись. Подумав, плюнул и не стал депрессовать. Будем позитивничать.

* * *

Присмотрелся и к Золотой троице. Итог моего наблюдения несколько расходился с изначальными выводами и ожиданиями.

После разговора с Гарри я подумал, что он дружит с Роном и Гермионой только для проформы. Честно говоря, это мне очень импонировало, - несмотря на то, что это был другой мир и другие люди, внутри меня был подленький шепот: "Им доверяют, а они предадут...".

А на самом деле ребята действовали как единый механизм. Даже общались по большему счету взглядами. Вслух они говорили скорее для других; даже не так - на публику.

Чего-то тут не так. Или я тупой, или мир сошел с ума... Даже не знаю, что предпочтительней.

Был еще случай в начале января. Однажды за завтраком мне пришло письмо с лаконичной надписью: "Нашли. Мы благодарны", написанной мелким и плохоразборчивым почерком, с витиеватой короткой росписью директора банка и печатью гоблинского патриарха. Узнал я эту печать только потому, что после того самого памятного процесса я показывал документик с этой печатью, чтобы мне отдали мой сейф.

На день рождения отчиму подарил свое хорошее поведение. Ну и книгу Локонса. Потом заржал, смазав весь эффект шутки, и все же отдал красиво упакованный дневник Карла Гамильтона, зельевара восемнадцатого века, отличавшего страстью к экспериментам, - как и Снейп. Этот подарок мы с мамой искали вместе. Официально я отдал все свои карманные деньги, неофициально договорился с продавцом и предварительно отдал семь восьмых цены. Деньги взял из дедовского сейфа.

Как-то так получилось, что с Флер мы пересеклись всего три раза. Первый раз в коридоре, остальные - на прогулках в Хогсмиде. После этих прогулок Забини доставлял меня в состоянии желейки в спальню. Но при Делакур я держался молодцом. Ну, я так думаю. Хм, я так надеюсь...

Но! Как я уже сказал, время до второго испытания прошло быстро, и вот уже чемпионов выгоняют на февральскую холодину в бикини... То есть Флер в бикини Шармбатонских цветов, Гарри в красных шортах с желтым начесом и гербом Хогвартса на левой шортине, Крама в веселых и позитивных черных купальных шортах и меня в мрачных и серьезных кислотно-оранжевых. Я облазил пол-Лондона в последние выходные. Невозмутимые англичане смотрели на меня как на очень адекватного человека, когда я с нездоровым энтузиазмом требовал именно кислотно-оранжевые. Ну а что? Не родись красивым, а будь ярким!

На руке у каждого был чехол с волшебной палочкой.