Российские военные базы за рубежом. XVIII—XXI вв. - Александр Широкорад

26 октября (6 ноября) эскадра Ушакова прибыла на Ахтиарский рейд. Экспедиция Ушакова длилась 2 года и 2 месяца. При этом не было потеряно ни одного боевого корабля. Ну а если быть совсем точным, то из-за навигационных аварий утонули фрегат «Поспешный» и два транспортных судна Черноморского флота. Трофейный корабль «Леандер», как мы знаем, Нельсон выцыганил у Павла. Несколько малых трофейных судов были проданы в Корфу и на острове Занте.

Крайне важно было то, что Турция впервые разрешила русским боевым судам проходить через Проливы. «Статус проливов изменился, они становились объектом международно-правового соглашения, подписанного двумя соседними причерноморскими державами, причем по его условиям он мог быть продлен и на будущее время»[58].

Интересно, что вместе с кораблями Черноморского флота Проливы прошли и корабли эскадры Карцева, которые формально числились в составе Балтийского флота. В Черноморский флот их перечислили лишь в 1801 г. Это был первый в истории случай, когда корабли Балтийского флота под Андреевским флагом прошли Проливы. Турки, естественно, знали, что это за корабли, но пропустили их без вопросов.

Результаты экспедиции Ушакова могли быть куца значительнее, если бы не авантюризм и полная бездарность императора Павла I как в военных, так в политических вопросах.

У наших военно-морских историков стало традицией, рассказывая о торжественной встрече эскадры Ушакова в Севастополе, затем ставить точку, а в следующей главе переходить к плаванию в Средиземное море эскадры Сенявина. Ну, не будем придираться и напоминать, что до 1801 г. Севастополь был еще Ахтиаром, а вот выкидывать из истории отечественного флота плавания и боевые операции десятков судов по Средиземному морю явно негоже.

Как уже говорилось, после ухода эскадры Ушакова на Средиземном море осталось два отряда кораблей — Войновича (три фрегата и два авизо) в Анконе и Сорокина (три фрегата) в Неаполе.

21 сентября 1800 г. отряд Войновича прибыл в Корфу на зимовку. С 24 февраля по 4 апреля 1801 г. фрегаты «Навархия», «Сошествие Святого Духа» и «Казанская Богородица» ходили в Бриндизи за русскими войсками, эвакуируемыми из Италии. 13 августа 1801 г. отряд Сорокина покинул Корфу и 9 октября прибыл в Константинополь, где и зазимовал. И лишь 25 апреля 1802 г. отряд пришел в Севастополь.

26 сентября (8 октября) 1801 г. в Париже был подписан русско-французский мирный договор. В тот же день была подписана русско-французская секретная конвенция. Из «этических» соображений ее пометили 28 сентября, то есть двумя днями позже. Согласно этой конвенции оба государства становились гарантами при разрешении споров между многочисленными германскими государствами. Франция сохраняла целостность владений короля Обеих Сицилии как друга императора Александра I. Неаполитанское королевство признавалось нейтральным, причем Россия должна была употребить свое влияние, чтобы этот нейтралитет признали Англия и Турция. Франция и Россия должны были покровительствовать королю Сардинии. Обе стороны гарантировали независимость Ионической республике (Республике Семи Островов).

Еще раз повторю, что русский гарнизон на Корфу так и остался. Надобность в русских войсках в Неаполе отпала, и отряд графа Войновича был отозван. Корпус фрегата «Св. Николай» прогнил, и его 26 июля 1802 г. продали в Неаполе за 11 460 дукатов. Пушки со «Св. Николая» погрузили в трюмы фрегата «Михаил», который в конце июня 1802 г. отправился в Корфу, куда и прибыл 19 августа.

Фрегат «Григорий Великия Армении» с двумя транспортными судами погрузили остатки войск и 28 июня 1802 г. вышли из Неаполя в Корфу. 21 октября фрегат прибыл в Константинополь, где и остался зимовать. В Николаев он пришел лишь 23 июля следующего года.

Взамен из Севастополя в Корфу был выслан новый 44-пушечный фрегат «Назарет», прибывший туда 15 октября 1802 г. В 1803 г. фрегат «Михаил» вернулся из Средиземного моря в Севастополь. В 1801-1802 гг. «транспорт большого размера» «Григорий» совершил два рейса на Корфу. Таким образом, на Средиземном море с конца 1800 г. по 1804 г. находилось от 6 до 12 русских боевых и транспортных судов.

30 апреля (12 мая) 1804 г. русское правительство направило в Париж ноту с резким протестом против казни герцога Энгиенского. «Наполеон приказал своему министру иностранных дел Талейрану дать знаменитый ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром, потому что более жестоко его никто никогда не оскорблял за всю его жизнь. Смысл ответа заключался в следующем: герцог Энгиенский был арестован за участие в заговоре на жизнь Наполеона; если бы, например, император Александр узнал, что убийцы его покойного отца, императора Павла, находятся хоть и на чужой территории, но что (физически) возможно их арестовать, и если бы Александр в самом деле арестовал их, то он, Наполеон, не стал бы протестовать против этого нарушения чужой территории Александром. Более ясно назвать публично и официально Александра Павловича отцеубийцей было невозможно. Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром, и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Беннигсена, ни Зубова, ни Талызина и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на "чужой территории", а в Петербурге и бывали в Зимнем дворце»[59].

Лично я не склонен, подобно академику Тарле, переоценивать личную обиду Александра в качестве причины вступления России в новую войну с Францией.

Дореволюционные историки объясняли это приверженностью царя к священным правам легитимизма и т.п., советские историки — заинтересованностью дворянства в торговле с Англией. Хотя уж в чем дворяне, и особенно их жены и дочери, были заинтересованы, так это во французских товарах. На самом деле решающими оказались два субъективных фактора — влияние «немецкой» партии и честолюбие молодого царя. Матерью Александра была вюртембергская принцесса София-Доротея, а женой — Луиза Баденская, при переходе в православие получившие имена Мария Федоровна и Елизавета Алексеевна. Вместе с ними в Россию наехала толпа родственников и придворных. Я уже не говорю о «гатчинских» немцах, которым Павел доверил самые ответственные посты в государстве. Вся это компания настойчиво требовала от Александра вмешательства в германские дела — у кого были там корыстные интересы, а у кого на родине от Наполеона пострадали родственники. Свои интересы были и у «польских друзей» императора Адама Чарторыского и К°. Все они доказывали царю, что дело герцога Энгиенского касается всей Германии. Неприкосновенность ее границ нарушена самым наглым образом, и т.д., и т.п.

Следует учесть и субъективные факторы: Александр был крайне честолюбив и жаждал воинской славы, надеясь, что она покроет позор отцеубийства. Император решил лично предводительствовать войсками, двинувшимися в Германию.

Наконец, дворянство было избаловано прежними победами русских войск. Бахвальство и откровенная глупость царили в гостиных и салонах Петербурга и Москвы. Узколобые аристократы забыли, что всеми победами и территориальными приобретениями Россия обязана мудрой внешней политике великой императрицы, а не каким-то мифическим «непобедимым россам».

25 октября (6 ноября) 1804 г. Австрия и Россия подписали в Петербурге союзный договор, направленный против Франции, а 11 мая 1805 г. был подписан и аналогичный англо-русский договор. Так была образована Третья антифранцузская коалиция. Согласно договоренности союзников новой коалиции Россия обязывалась выставить 180-тысячную армию, Австрия — 300-тысячную. Англия ассигновывала по 1 125 000 фунтов стерлингов на каждые 100 тысяч союзных войск и принимала на себя сверх того четвертую часть расходов по мобилизации.

Увы, и сейчас находятся историки, объявляющие казнь герцога Энгиенского 20 марта 1804 г. преступлением, вызвавшим новую войну. Предположим, что это так. Но попробуем перенестись на два месяца назад, когда герцог еще жил припеваючи в Баденском герцогстве. 20 марта 1804 г. Севастополь. В море выходит

отряд капитана 1-го ранга Н.С. Леонтовича. На борту фрегатов[60] и транспортов сухопутные войска, боеприпасы и продовольствие, предназначенные для Корфу. Элементарный расчет показывает, что приказ об отправке войск на Средиземное море «властитель слабый и лукавый» мог отдать не ранее осени 1803 г. Зачем? На Средиземном море мир и благодать, в 1803 г. не произведено ни одного выстрела.

Нравится нам или нет, но посылка отряда Леонтовича свидетельствует о том, что еще в середине 1803 г. Александр I принял решение начать войну, и любые действия Наполеона, как-то: казнь герцога и террористов, мелкие административные изменения в Северной Италии — были лишь предлогом для объявления войны.

И вот вслед за отрядом Леонтовича из Севастополя, Одессы, Очакова и Николаева летом—осенью 1804 г. отправляются в Корфу десятки боевых и транспортных судов с войсками, оружием и продовольствием. Кавалерийские и артиллерийские части перевозятся вместе с лошадьми.