Гневная любовь (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Весь десяток был обнаружен мной в главном холле. Синекожие мужики, рассредоточившись по помещению, сидели в расслабленных позах, оставив лишь парочку своих на карауле, смотреть, что там происходит снаружи.

Вот тут дело сначала пошло тяжеловато. Если министр финансов и Генерал общались со мной вполне свободно, без лишних заморочек, то эти бойцы тушевались, не зная, как реагировать на мою героическую морду. С одной стороны, вроде совсем не начальник, даже близко не валялся, с другой — приперся к Князю Тьмы, причем в окружении всех других мировых лидеров зла, пошушукался, затем свалил, совершил подвиг, приперся назад и вот мы здесь. В общем, неловко как-то. В субординации без бутылки не разберешься.

Но познакомиться вышло. Имена, правда, у грайвенов оказались очень уж заковыристые, настолько, что их десятник, которого звали Арнуйзнодхааб, обладал наиболее легким в произнесении именем, чем вызвал мои подозрения — может, его и повысили, потому что выговорили? Озвучивать все это я не стал, поэтому пошёл инспектировать дальше.

Генерал и министр сидели в обеденном зале, тихо бурча о чем-то своем. Решив их не трогать, уж больно с серьезными мордами они там заседали, я отправился к девушкам, обнаруженным мной на втором этаже в одной из больших комнат. Делали они тоже самое, что и грайвены — то есть, сидели и стояли у окон, чутко прислушиваясь к редким воплям, эхо которых долетало до дворца. Похвалив их за конструктивное поведение, я смылся. Оставалось самое важное — слуги. Люди и так были напуганы до обосрамсов, а если до них дойдет, что в городе неспокойно по нашей вине, то могут и свинтить. И что тогда делать? Нет уж.

Все пятеро обнаружились шушукающимися на кухне. При виде меня товарищи пролетарии замерли как испуганные суслики, теряя цвет кожных покровов и блеск разума в глазах.

— Спокойствие, только спокойствие, — увещевающе произнес я, хватая в руки банку с вареньем для демонстрации собственной безобидности. Сунув палец в вязкую, неопознанную, но приятно пахнущую массу, я его демонстративно облизал, глядя на прислугу дворца, а затем спросил, — Ну че? Как вы тут? Как жизнь?

Сначала одна из женщин тихо осела в очередном обмороке, вторая красиво схватилась об косяк, самый пожилой из мужиков взялся за грудь в районе сердца, а вот потом я почувствовал, что это было вовсе не варенье…

Не котик, не жабонька, не десяток зубастых сутулых гоблинов оказались олицетворением самого Ада на земле, не сногсшибательно красивая Сатарис в своих плотно натянутых шортиках, а вот эта самая хренова банка, что коварно дожидалась меня на кухне враждебного государства. Она, эта гладкая стеклянная сука, которую я зачем-то очень аккуратно поставил назад на полку, таила свой концентрированный яд, терпеливо ожидая моего прихода! Невыносимо острая лава растеклась по моим потрохам как у себя дома, делая это с такой силой, что впавший в шок организм первым делом ощутил, что у него печёт палец!!

Волна сатанинского жара начала неукротимо захватывать мой разум, время шло на секунды. Орать, хлебать воду, пускать слезы и сопли, трогать пальцами онемевший язык и дергать за сведенные уши я при свидетелях просто не мог! Никак! Я Герой, мать вашу! Посланный! Мне нельзя!

Сурово (очень сурово) оглядев впавших в прострацию людей, я, осуждающе покачав головой, неимоверным усилием воли сунул уже пострадавший палец в ту же проклятую банку, стараясь, чтобы на него налипло как можно меньше, сунул в рот, со смаком облизав, а затем, развернувшись, твердым шагом удалился с кухни.

А потом впервые в своей печальной жизни, я занялся самым, что ни на есть женским делом — принялся плакать в туалете. Кислое вино, салфетки, полотенца, вода из крана, это всё менялось в карнавальной пляске, пока мои собственные потроха и рецепторы сходили с ума от сверхжгучей мерзости, пытающейся меня уничтожить. Причем, эти ощущения были насквозь фальшивкой, потому что «Жар души» не помогаааааал…

Если б я только знал, что через несколько часов, когда придёт пора сесть на белый трон, всё повторится в куда более жестком и бескомпромиссном варианте, то, наверное, попытался бы повеситься…

Интерлюдия

Город шумел. Это был не здоровый шум народных волнений, знакомый Лилит по прошлому, а тревожный гул множества паникующих людей, в котором то и дело раздавались резкие свистки представителей местной полиции. Демоница не всегда носила звание Генерала, а хотя… даже когда носила, не раз и не два выполняла тайные миссии Сатарис или устраивала бучу просто по велению души и сердца, как в тот раз, когда они познакомились с Мачем. Кое-какой опыт у девушки в плане организации беспорядков был, от чего сейчас она настороженно стояла у окна, готовая действовать, если вдруг местные придумают какую-либо гадость.

Хотя, может и не стоит волноваться? Команда Героя, к которой она, кстати, принадлежит, и сама по себе раза в два сильнее, чем можно определить по уровню. А уж два Генерала и отнюдь не слабый Зауррморрхаввн так вообще могут справиться с небольшой армией. Грайвены? Весь десяток не представляет из себя ничего выдающегося, но очень крепкие бойцы, каждый из которых выше 80-го уровня. Проще говоря, стой перед ней задача захватить Шварцтадд имеющимися в наличии силами, Лилит бы особо не переживала за успех, да и за план тоже. Главное ведь, что? Разделаться с гвардией императора и его магами, а уж остальные… Да, не зря местные привечали Героев, пусть и доходили до неё слухи, что Герои эти благородством не страдают совершенно.

Но всё равно, лучше быть настороже!

Блондинка-фетишистка устроила шумную возню с плоскогрудой волшебницей, пытаясь отнять у той забавного толстого зверька, принадлежащего Герою. Циничная доска с подозрительными фиолетовыми глазами, чей взгляд иногда вгонял Лилит в дрожь, намеревалась использовать филийского вжуха в качестве подушки, на что тот, в общем-то, не возражал, но шило в мягком (на зависть суккубе мягком!) месте у жрицы протестовало против эксплуатации животных. Девушки бурчали, в шутку пихая друг друга в ребра и повыше, грозились шутливыми карами, тягали хрюкающего зверя, а демоница наблюдала за этим, внезапно глубоко задумавшись.

Ей… нравилось быть с этими смертными. Сумасбродные девчонки были каждая себе на уме, но при этом не забывали и о подругах. В том числе, даже о ней! В основном отличалась блондинка, время от времени наседающая на Лилит с уговорами научить её носить на себе вещи, созданные специально для суккубов. Шлиппенхофф полностью игнорировала учение благих богов о вреде общения с демонами. Почему? Когда Митрагард услышала историю взаимоотношений фигуристой девчонки с этими богами, то долго качала головой, пытаясь устаканить в ней новую информацию. Это же какой компромат… а ведь Мач Крайм им ни разу и не пользовался! С Датарис — другое дело, там Герой устроил шумиху ради спасения собственной жизни, но другие богини? Нет. Отомстил и забыл.

Лилит всё нравилось… кроме одного момента. Она чувствовала, что стоит от коллектива чуть-чуть наособицу. Вовсе не потому, что у нее рожки, красная кожа и хвост. И не потому, что она гораздо сильнее всех девчонок вместе взятых, за исключением, может быть, подозрительной волшебницы. Да и отношение к ней было ничуть не предвзятым! Дело было в другом… в чем-то неуловимом. Может, потому что она, Лилит, не спит с Героем?

Нет-нет, тут что-то другое…

Дверь комнаты открылась и внутрь вошла маленькая певица, Мимика. За собой дверь она закрыла хвостом, держа влажные ладони так, чтобы они быстрее просохли. Её появление не осталось незамеченным.

— Мимика! — оторвалась от боков жалобно стонущей Саяки Матильда, — Ты Мача не видела?

— Не видела, — тихо ответила бардесса, тряся пальцами, — Но слышала. Он кого-то в туалете пытает.

«Что?»

— Что? — переспросила вслух Митрагард, — Кого? Как? За что?

— Нуу… там было закрыто, — начала кошкодевочка доклад, — Я услышала через дверь крики, плач, стоны, поэтому побежала вниз, на первый этаж. Стало интересно, кого это он. Слуги на месте, министр с Генералом тоже, а десяток ваших грайвенов в полном составе охраняет холл. Так что я просто вернулась сюда!