Искушение Кассандры - Александр Андрюхин

— Пожалуй, не стоит, — пробормотал Карасев и толкнул дверь с надписью «Заместитель директора».

Когда Карасев без стука вошел в кабинет Михайловой, она вздрогнула. Это не могло ускользнуть от глаз следователя.

Кабинет «ключницы» был весьма просторным. Везде по углам стояли экспонаты: от костей мамонта до миниатюрных бронзовых статуэток. На столе было разложено с полсотни бирок и ярлыков с какими-то музейными номерами. Тут же стоял пузырек с клеем и лежала новенькая коробка с пластилином. Именно на нее в первую очередь обратил внимание следователь. Михайлова сидела над раскрытой тетрадкой и что-то писала.

— Добрый день, Зоя Павловна, — вежливо улыбнулся Карасев, не упуская из виду ее растерянности по поводу его визита. — Я зашел к вам узнать, закончили ли вы опись экспонатов музейного фонда.

— Да, опись я завершила, — кивнула она. — Сейчас подвожу итоги: сравниваю новый список со старым. Так что точно о состоянии музейного фонда на этот год я могу вам сказать только завтра. Но по предварительным данным, кажется, все на месте.

Карасев сел в стоящее у стола кресло и уставился на коробку с пластилином.

— Зоя Павловна, у кого еще могут быть ключи от черного хода, кроме вас?

— Ни у кого, — ответила Зоя Павловна.

— Но должны быть дубликаты ключей хотя бы из соображений противопожарной безопасности.

— Понимаете… — замялась Михайлова. — Черным ходом мы практически не пользуемся. Даже когда три года назад потерялась связка ключей от запасных дверей и от калитки, мы не ощутили большой утраты. От дверей у меня, правда, остались запасные ключи на связке. Но один ключ от внешней двери не подходит. Вы, наверное, уже убедились. От калитки ключа давно нет. Понимаю, что это безобразие, но что делать? Мы собирались сменить замки на дверях, но никак не можем изыскать средства. Наш музей настолько беден, что у него нет денег даже на замки.

— И как же вы все эти три года ходили во двор?

— Через улицу. Калитка, по счастью, оказалась незапертой.

— А обе двери черного входа, значит, были запертыми?

— Разумеется.

— Вы уверены?

В глазах Зои Павловны появилось удивление.

— Ладно, пока опустим, — улыбнулся следователь. — Но почему у вас от одной двери и от калитки было по одному ключу, а от другой — два?

— Вы знаете, — пожала плечами Зоя Павловна, — от одной двери было даже не два, а целых три ключа. Почему так получилось, я не знаю. Ну, терялись ключи… Какие-то терялись, какие-то нет. Знаете, как это бывает…

— И у кого же был этот третий ключ? — перебил ее Карасев.

— Ну, наверное, у того же, у кого и связка, — неуверенно произнесла Зоя Павловна, — у сторожей.

— Значит, у вас во дворе три года не закрывалась калитка только из-за того, что не было денег на замок?

— В общем-то да — виновато пробормотала Михайлова. — Безобразие, конечно. Но, знаете, здесь место тихое, не лазают, потому что в соседнем здании, в сельскохозяйственной академии, круглосуточно дежурит милиция. Но сейчас, кстати, замок на калитке висит.

— Когда же его повесили?

— На второй день после убийства.

— То есть деньги нашлись?

— Алла Григорьевна купила на свои.

— И ключ отдала вам?

— Нет еще.

— А мне сказала, что отдала.

Зоя Павловна достала из кармана связку ключей, тряхнула ею.

— Если сказала, значит… собиралась отдать. Но не дошли руки.

— А много у вас еще одинарных ключей?

— Почти все, — развела руками Михайлова. — От кабинетов все одинарные. По правилу, их нужно оставлять у сторожа, но сотрудники берут их домой. У нас как-то не заведено сдавать, да и некуда. Мне тоже приходится брать домой всю связку, в том числе и от фондов. Случись чего — и подвал не открыть.

Карасев потянулся к коробке с пластилином, открыл ее и увидел, что пластилином почти не пользовались. Все куски лежали на месте, и только коричневый отсутствовал.

— Недостающий кусок у вас где? — подозрительно сощурился следователь.

— Кончился, наверное, — удивилась Зоя Павловна.

— Полностью кончился?

— Ну, может быть, кусочек какой-то остался. Это надо смотреть в подвале. Моим пластилином пользуются все кому не лень. Даже сторожа приходят и отламывают.

— Вы работаете с пластилином?

— Ну а как же? Я на пластилин леплю бирки. Каждый божий день. Только с ним и работала, пока производила опись.

Карасев задумчиво вгляделся в женщину и вдруг сказал:

— А вы знаете, Зоя Павловна, что наружная дверь запасного входа все три года была открытой? Только, пожалуйста, не говорите, что вы этого не знали.

Михайлова побледнела.

— А это не ко мне. Это к Алле Григорьевне.

— Алла Григорьевна мне сказала, что это ваша вина. Ведь вы обязаны следить за дверьми.

— Ну, знаете ли, — вспыхнула Михайлова. — Пусть она сама разбирается с этими дверями и со всеми остальными, кого она через них водит. Так ей и передайте, а я на эту тему больше говорить не желаю.

Зоя Павловна отвернулась к окну, а у Карасева брови поползли наверх.

— Что я слышу, Зоя Павловна? — произнес он как можно спокойней. Петрова пользовалась черным ходом и даже водила через него гостей?

— Ничего такого я не говорила, — замахала руками Михайлова. — Я имела в виду совсем другое… что финансовой частью заведует она, и не моя вина, что на замки нет денег…

— Нет уж, Зоя Павловна, начали, так договаривайте, — сдвинул брови следователь. — Иначе вы будете рассматриваться как соучастница.

— Да неужели вы думаете, что это Алла Григорьевна убила Локридского? Уж у кого у кого, а у нее с ним были особо доверительные отношения.

— Поподробней, пожалуйста.

Глаза Михайловой забегали. Она метнула взгляд на дверь и, снизив голос до полушепота, произнесла:

— Только я вам ничего не говорила, а вы от меня ничего не слышали. Договорились?

— Заметано! — прошептал Тарас.

Михайлова снова испуганно покосилась на дверь, затем наклонилась к следователю и произнесла:

— У Аллы Григорьевны есть ключ от одной двери запасного входа. Она иногда вечером после работы пользуется им.

— Зачем?

— Для конспирации. Она водит сюда по ночам мужчин.

— Каких? — спросил Тарас.

— Не знаю. Знаю только, что иногда водит и что они частенько, после ухода, оставляют заднюю дверь незапертой. Я неоднократно об этом говорила. А ей — как об стенку горох.

— Кто из персонала еще об этом знает?

— Думаю, сторожа знают все, хотя не уверена. Локридский точно знал. Она старалась приходить в его дежурство, за что он и получал еще полставки дворника. Вот и все, что я знаю. Еще раз прошу вас, на меня не ссылайтесь.

— Договорились! — щелкнул пальцами Тарас, вскакивая с места. Огромное вам спасибо! И последний вопрос. Локридский мог как-нибудь взбрыкнуть, видя это дело? Ну, начать шантажировать Аллу Григорьевну…

— Яковлевич? — пожала плечами Михайлова. — Да никогда в жизни.

Карасев выскочил из кабинета и помчался разыскивать Сашу. Найдя его под лестницей, Карасев спросил:

— Следы туфель директрисы и женских кроссовок по размеру совпадают?

— Кажется, да.

— А что с сигнализацией?

— Дверь разблокирована. В коробке стоит жучок, причем уже лет пять.

— Прекрасно! — воскликнул Карасев.

И направился в кабинет директрисы. Взглянув в глаза входящему без стука следователю, она помрачнела. Тарас сел и произнес:

— Алла Григорьевна, позвольте задать несколько неприятных для вас вопросов. Это не допрос, нет! Вы можете не отвечать, но тогда мне придется вызвать вас повесткой.

Директриса холодно качнула головой.

— Скажите, Алла Григорьевна, у вас есть ключ от второй двери черного хода?

— Нет! — ответила она коротко, исподлобья глядя на следователя. — Все ключи у Михайловой. Я уже вам об этом говорила.

— А когда вы в последний раз проходили через запасной выход?

— Не помню, — ответила директриса и отвела глаза.

— А чем вы объясните такой факт, что на ручке двери черного входа отпечаток вашей ладони?

В глазах директрисы появилось негодование.

— Не знаю, — сквозь зубы произнесла она. — Возможно, это какой-то давнишний отпечаток.

— Алла Григорьевна, отпечаток недельной давности. Вы были последняя, кто брался за эту ручку. Также вы были последняя, кто подходил к дверям черного входа. Найдены следы ваших туфель. Вы подходили, чтобы запереть дверь?

Директриса со стоном вздохнула и, поставив локти на стол, закрыла ладонями глаза.

— Действительно, — произнесла она после некоторой паузы, — три дня назад я запирала эту дверь.

— А говорите, у вас нет ключа.

Алла Григорьевна оторвала от лица ладони и пронзила следователя укоризненным взором.

— Я говорила, что у меня на работе не было ключа. А дома у меня был ключ. Я совершенно случайно обнаружила, что дверь черного входа открыта. Тогда я принесла из дома ключ и заперла дверь. Чего тут странного?