Чеслав. Ловец тени - Валентин Тарасов

Кудряш живо представил их на месте погибшего зве­ря, сглотнул подкативший к горлу комок и поспешно вы­палил, правда, почему-то шепотом:

— Кому ж мы так не любы-то?

— Видать, есть такие...

Они, конечно же, знали, что подобные ловушки лесные племена порой использовали при охоте, однако нечасто, и устанавливали их подальше от селений, совсем в глухих местах, потому как не знающий о них путник мог легко ли­шиться жизни. А кто мог поручиться, что это не окажется родич охотников или дружественные им соседи? И своих соплеменников о таких ловушках обязательно упреждали.

Чаще всего такие колоды применяли при отражении нападений чужаков, особенно кочевых, желающих пожи­виться набегами на лесные племена. И устанавливали их в местах, где могли пройти хищные нелюди, подбираясь к жилищам поселян. Шагнет такой пришлый или конь его, заденет спрятанную в траве веревку, и вылетит из лес­ной чащи на него сучковатая колода, сшибет и сучками, что кольями острыми, пронзит. А нечего соваться непро­шеным да мирное житье рушить!

Чеслав был уверен, что сейчас это бревно явно предна­значалось им. Ведь в городище все знали, что они соби­раются соседнее племя навестить. И знали, зачем они ту­да направляются. И тропа в ту сторону вела одна. И если бы не свернули с нее...

«Не зря старая Мара предупреждала не ходить прямы­ми тропами... Ой не зря!»

И если нож и камень, что метали в Чеслава, можно бы­ло за предостережение счесть, то бревно это на верную смерть было установлено. Вот только кем? И за что?

К землям, на которых располагались угодья да поселения соседнего племени, молодые охотники добрались без осо­бых приключений. Если не считать, конечно, того, что Куд­ряшу как-то ночью во сне примарилось видение страшное в виде бревна сучковатого, что с воем гонялось за ним.

И он, подхватившись, сонный, понесся по ночному лесу от того бревна с криками ужаса. Чеславу, от ночной встряс­ки самому едва не дрогнувшему, с большим трудом уда­лось поймать и угомонить друга. И весьма своевременно, потому как настиг он бедолагу у самого края крутого оврага. А не то летел бы Кудряш кубарем на дно каменистое, да еще неизвестно, не свернул ли бы себе там шею.

Но после нескольких дней пути они благополучно всту­пили во владения соседей.

На первом же хуторе, попавшемся на их пути, друзья по­пытались разузнать о двух чужеземцах, что недавно появ­лялись в этих краях. Но кроме того, что те заночевали у них в доме, когда шли с проводником мимо, хозяева ничего по­ведать им не смогли. Зато парни разузнали, где обитает муж Тур, что привел чужаков в их городище, верно решив, что кому, как не ему, знать о пришлых больше других.

К городищу, куда их направили хуторяне, молодцы прибились, когда уже почти полностью стемнело. Совсем не зная этой местности и продвигаясь только по приме­там, подсказанным жителями хутора, в темноте они ед­ва не прошли мимо поселения. И только беспокойный лай собак да рев не уснувшей еще скотины вывел их к люд­скому обиталищу.

Шагнув к закрытым на ночь воротам городища, Чеслав постучал в них подобранной тут же палкой. По другую сторону деревянной преграды послышалось слабое дви­жение и приглушенные голоса, которые принялись на­пряженно переговариваться между собой. Чеслав повто­рил удары по воротам, присоединив к ним обращение:

— Агов! Гостей, с миром пришедших, пустите?

Не сразу, наверное, после небольшого совета из-за во­рот донесся сердитый голос:

— Это кого же лесные духи нам под ворота пригнали? Уж не упырей ли? Сказывайте, кто такие! И люди ли смертные?

Чеслав даже усмехнулся такому подозрению, больше по­хожему на скрытую шутку, но ответил вполне серьезно:

— Люди смертные. Сыны родов чтимых. Верим в Даждь- бога Сварожича, защитника нашего, и всех Великих. Я Че­слав — сын Велимира. — Он оглянулся на присмиревше­го друга. — А со мной Кудряш — сын Горши. Соседи ваши с верховья реки.

Из-за частокола вылетела горящая головешка и, опи­сав небольшую дугу, упала неподалеку от них, осветив округу своим пламенем. Предосторожность полезная. Чеслав знал, что сейчас их внимательно рассматривают цепкие глаза сторожи. Да и не только их, а и близлежа­щую округу: не притаился ли там еще кто, грозящий опас­ностью? Очевидно, удостоверившись, что за воротами путники одни, их решили все же впустить. Крепкие во­рота дрогнули, и образовалась небольшая щель, широкая как раз настолько, чтобы в нее могли пройти юноши и следом их скакун. Как только они вошли, деревянную заслону за ними тут же затворили.

За воротами парней встретили трое мужей, двое из ко­торых стояли с наставленными на них острыми рогати­нами и настроены были весьма решительно.

— Сказывайте живо, зачем тропы к нам топтали?

Строгий и сердитый голос, как оказалось, принадле­жал неказистому мужику невысокого роста с проплеши­ной на голове и лукавыми глазами.

Прибывшим юношам поначалу даже не верилось, что этот непоказной муж обладает столь грозным и зычным голосом. Но это было так. Вообще-то, мужчины в их пле­менах были все более рослые да крепкие, иначе и не вы­жить им в диких дебрях, но часом встречались и такие. И по всему было видно, что неказистый есть старшим сре­ди сторожи.

— В дружбе да злагоде соседской заверить приехали... — настороженно ответил Чеслав. Ему был не понятен такой негостеприимный прием. — Да с мужем Туром повидать­ся. Он бывал у нас в городище недавно...

— С Туром, говоришь, повидаться? — Громогласный муж даже вытянулся, чтобы заглянуть поглубже в гла­за Чеслава. А заглянув и выждав, не отведет ли гость взгляд, расслабился. — Ну, тогда с сердцем открытым принимаем...

Только после этого лукавый мужик кивнул двум дру­гим, и те опустили рогатины.

— Хорошо же вы соседей дружественных привечае­те... — недовольно пробурчал Чеслав.

— Что собак бешеных, — не отставал от друга Кудряш.

— А что, страху-то нагнали? — подмигнул им мужи­чок. — Други не обидятся, а кто с дурными мыслями при­шел, авось и убоится. А поди знай, кого глухой ночью к се­лению принесло. Аль всех пускать без разбора?

Чеслав вынужден был согласиться, что такая сторожа гораздо надежнее, чем у них в городище. И отметил для себя, что об этом следует рассказать дядьке Сбыславу — перенять опыт похвальный.

После того как путников таки признали за дружествен­ных соседей, отношение к ним сразу переменилось. Сторо­жа стала более приветливой, посыпались расспросы про то, как добирались, дали напиться холодного кислого мо­лока с дороги, а старшой муж, что назвался Хрумом, даже предложил остановиться в его доме. Но парни учтиво от­казались и попросили провести их к жилищу Тура.

В сопровождении старшего сторожи Хрума, который вызвался быть провожатым, они прошли по погружен­ному в сон селению. Угадать, что находятся в людском обиталище, можно было лишь по темным силуэтам до­мишек, что виднелись на фоне звездного неба, да время от времени неожиданно возникавшим где-то совсем ря­дом фрагментам построек, которые выхватывала из тем­ноты горящая головешка, что нес, выставив перед собой, их сопровождающий. Да еще по злобному рычанию псов, которые, зачуяв незнакомцев, выказывали к ним лютую злобу и пытались напасть. И только не менее злобные окрики Хрума останавливали их.

— Вот тут он и обитает с семейством, — объявил зычным голосом этот муж, внезапно остановившись перед одним из строений, и первым шагнул в дверной проем. — Принимай гостей, Тур! — загрохотал его голосина из глубины дома.

Можно только представить, что могло подуматься и привидеться мирно спящему семейству, когда такой горлопан устроил им побудку среди ночи. Чеслав и Куд­ряш, немного замешкавшись при входе, пропустили это зрелище, а когда вошли, на них со всех сторон уставились перепуганные сонные глаза домочадцев потревоженного семейства. А сам хозяин, очевидно, успев подхватиться первым, стоял на шаг впереди всех со сжатыми кулака­ми, словно защищая свою кровь собой.

— Ну, я пошел. Завтра свидимся, — казалось, не заме­чая вызванного их приходом переполоха, сказал Хрум и как ни в чем не бывало покинул растревоженный дом.

С его уходом жилище погрузилось почти в кромешную темноту, если не считать едва тлеющие угли в очаге, по­тому как головешку, что с их появлением осветила дом, Хрум забрал с собой.

— Мир вашему дому, духу его и хозяевам! — не нашел ничего лучшего, как пожелать в темноту Чеслав.

Возле очага произошло какое-то движение, шуршание, и совсем скоро от тлеющих углей разгорелись тонко на­струганные щепы. А хозяйка — это, как оказалось, она за­суетилась, — подхватив одну из щеп, подпалила масля­ную плошку и подняла ее повыше, отчего в хижине сразу развиднелось. Когда мрак отступил, гостям стало очевид­но, что остальные члены семейства так и остались на сво­их местах, выжидательно глядя в их сторону.