Прекрасно в теории - Софи Гонзалес

будет ехать, – предположила Эйнсли. – Ты выглядишь дерьмово, а я не хочу слишком поздно возвращаться домой. Думаешь, Броэм будет возражать?

Броэм.

Внезапно я вспомнила об остальных сообщениях. Я прокрутила все сообщения. Так, тут мое сообщение Броэму, что мы идем следом на рафтинге. И сообщение от него «не волнуйся». Следующее – с его геолокацией. А в третьем он спрашивал, здесь ли я. Четвертое сообщало, что с Вайноной что-то не так, но он не мог понять почему. Пятое с его обновленной геолокацией и мольбой о помощи. Потом ответ, который писала Эйнсли, что нам нужен перерыв на ужин – очевидно, она не прочитала все его предыдущие сообщения. И, наконец, еще одно сообщение от Броэма.

Вайнона просто кинула меня.

Мое сопение прекратилось, когда я прочитала его сообщение, и моя печаль сменилась ужасом вины и яростью.

– Ты что, блин, издеваешься? – прошипела я, затем подняла свой поднос и со стуком поставила его на стол. – ПОЧЕМУ ЛЮБОВЬ МЕРТВА?

И все уставились на меня. Несколько родителей нервно поглядывали то на меня, то на своих драгоценных невинных детей. Я бросила на них дерзкий взгляд.

– Не осуждайте меня! Я не та, кто убил Купидона!

– Все в порядке, идем, – бодро сказала Эйнсли, схватив меня за руку и потащив прочь от кафе, пока кто-нибудь не успел вызвать охрану.

Глава девятая

Приближалось обеденное время, и рестораны в округе, освещенные теплыми оранжевыми огнями, были набиты битком. Национальная музыка смешалась на перекрестке, представляя какофонию из звуков флейт и труб, заглушаемую болтавней сотен незнакомцев. Мы с Эйнсли протолкнулись через несколько семей, стоявших посреди тротуара, пробираясь через мост, чтобы вернуться ко входу пристани Пиксар.

Неподалеку от мигающей вывески «Пристань Пиксар», скрестив руки на груди, стоял Броэм, прислонившись к каменному фундаменту башни, построенному в викторианском стиле. Позади него вспыхивали разноцветные огни, отражаясь в черной воде под пирсом.

Оставив Эйнсли, я безмолвно подошла к нему и встала лицом к воде, опершись локтями на роскошно украшенное ограждение барьера.

– Мне очень жаль, – сказала я.

– Мы даже не ссорились, – заметил он спокойным тоном.

Я повернулась лицом к Броэму и прислонилась спиной к ограждению.

– Да? – Я ждала, что он заговорит о моем отсутствии, но, полагаю, у него было о чем еще беспокоиться.

– Да. Какая-то черная полоса. У нас стали заканчиваться темы для разговоров, она отвечала односложно, а потом наткнулась на своих друзей, и они захотели покататься вместе и все такое. И потом спросила, не возражаю ли я, если она поедет домой с ними.

– И что ты сказал?

– Конечно, я сказал, что все в порядке. Что еще я должен был ответить?

– В порядке?

– В полном. Она может делать все что ей угодно.

Его тон показался мне слишком неестественным. Потом мы встретились взглядами, и на его лице промелькнула тень неуверенности.

– Думаешь, я сделал что-то не так?

Реалистичным ответом стало бы: «Сложно сказать. Я не расслышала всего с того места, где находилась», или «Наверное, это как минное поле – ходить на свидание с тем, с кем когда-то встречался», или «Неудивительно, учитывая мой опыт общения с тобой и то, на что похоже, как мне кажется, свидание с тобой».

Но ни один из этих ответов не подходил к данному моменту. Хотя он делал вид, что все прекрасно, у меня создалось чувство, что он был оскорблен. Поэтому я ответила:

– Уверена, все было именно так, как оно было. Вайнона увидела друзей и захотела потусоваться с ними. Ты ничего не мог с этим поделать.

– Ты права. Это нормальное желание – потусоваться с друзьями.

– Да, – сказала я, немного засомневавшись.

Он опустил плечи.

– Думаешь, это плохой знак, да?

– Ну… ты абсолютно прав, что это нормально – хотеть увидеться с друзьями…

– Но если бы я ей нравился, она бы этого не захотела.

Я тщательно подбирала слова.

– Это довольно-таки грубо – уходить на середине свидания. И означает либо то, что она пытается подразнить тебя, либо то, что она…

– Не настолько заинтересована.

– В общем-то, да.

– Как думаешь, почему?

– Я? Я не знаю ее. Что твое чутье тебе подсказывает?

Он повернул голову и посмотрел на пирс. Следя за горками, опуская взгляд в такт далеким крикам ужаса.

– Это был конец.

– Мне жаль.

– А мне нет, – немного быстро произнес он. – Все в порядке. Мы здорово провели время, и если она хочет остаться друзьями, это лучше, чем быть врагами. Я не могу заставить ее полюбить меня. Если она не заинтересована, то, наверное, ничего бы не помогло в таком случае.

Я встретилась глазами с Эйнсли через пирс, и она вопросительно пожала плечами. Я подняла палец. Дай мне минутку.

– Хочу сказать, у нас не было какой-то эпической истории любви или чего-то такого, – продолжал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Например, как тогда, когда она постоянно поливала грязью своих друзей, и если бы я посмел встать на их сторону во время многочасовых разглагольствований, она пошла бы и рассказала им все, что я сказал о них, и это обернулось бы против меня! Насколько это хреново? Почему я вообще хочу с ней видеться?

Отстранение и обесценивание. Он снова почувствовал себя хозяином положения, когда стал тем, кто не хотел ее. Смотри главу учебника.

– И сейчас она хотела пойти тусоваться с Кайли и Эммой. С теми Кайли и Эммой, о которых она мне рассказывала на «Космической Горе», что они королевы драмы, но это меня не касается. Она делает что хочет, понимаешь?

– Верно, – согласилась я. В основном, чтобы сделать вид, что это был диалог, а не монолог.

– Я лишь хочу сказать, что не только у меня есть недостатки. Я не собираюсь унижаться до такой степени, чтобы умолять ее подумать обо мне. Не то чтобы я сделал что-то не так.

– Ну…

– Конечно, я могу быть неидеальным, но я никогда не обижал ее и не позволял этого никому другому, ни в коем случае. Мне надоело думать, что это я все испортил. Мы в равной степени виноваты.

Я действительно была поражена. Даже спускаясь со своей недосягаемой высоты, Броэм умудрялся сохранять невозмутимое выражение лица. Если бы не странное подергивание в уголке рта, он мог бы с таким же успехом обсуждать уровень влажности.

– Тебе больно, – просто сказала я.

Он усмехнулся.

– Нет, что ты. Мне теперь все равно.

– И тебе больно.

– Стоит беспокоиться, что тебя ранили, – сказал он.

– А ты не беспокоишься?

– Нет. Как я уже сказал, все в порядке. Я рад, что она ушла. Мне не придется тратить больше время и силы.

Слова джентльмена, который слишком сильно протестует.

– Как скажешь.

Он резко вскинул голову и впился в меня тяжелым взглядом.

– Теперь можешь идти. Больше нет никакого смысла оставаться, если только ты не хочешь повеселиться с сестрой. Знаю, ты не хотела сюда ехать с самого начала.

Так оно и было. На мгновение мне показалось, что мне