Волчица, или дикая Лиза - Ирина Мельникова

Морозов смерил его холодным взглядом и вновь занялся бумагами. Подобных, правда, менее впечатляющих донесений скопилось уже около десятка. По ним довольно отчетливо прослеживался и маршрут движения, который определила для себя неизвестная женщина с ребенком, и легко просчитывалось, что ведет она себя неадекватно, поступает нелогично и в разрез с поведением, свойственным заблудившимся в тайге людям…

Наконец, Морозов поднял глаза от бумаг и в недоумении посмотрел на хозяина кабинета.

— Ничего не понимаю! Почему она прячется от людей. Вот гляди, — он ткнул пальцем в одно из донесений. — Мужик и баба. На моторной лодке. Вышли на берег, чтобы пообедать. Эта женщина вместо того, чтобы попросить о помощи, под угрозой автомата, отбирает у них рюкзак с провизией, карабин, уводит лодку, затем бросает ее на порогах и опять уходит в тайгу. Она что, ненормальная? А тут, — потряс он другим листком бумаги, — проникает в фельдшерский пункт, связывает сторожа, когда он пытается ее задержать, и берет пустяковые лекарства на абсолютно ничтожную сумму, и опять уходит в лес. Она что Тарзан? Маугли? Теперь я понимаю, почему ты так настойчиво впаривал мне информацию про ее контузию. Баба со сдвинутыми мозгами, обвешанная стволами, как Рэмбо, гуляет по тайге, и вы не знаете, как к ней подступиться?

— Знали бы, если бы она была одна, — сказал Сенчуков устало. — Ты думаешь самый умный и хитрый? У меня таких умников и хитрецов выше крыши. Но как ее взять, чтобы не пострадал ребенок? Ее, похоже, повело на материнском инстинкте. Она будет защищать его, как тигрица. А ведь она стреляет, как бог! Да еще из засады! Шлеп в переносицу, и все — выноси готовенького! Сам видишь, у нее стволов, как грязи. И потом, мы не знаем, в какой момент и где она появится. Да, она движется четко на северо-запад, но там нет крупных селений, да она, бесспорно, не стремится выходить к жилью.

— Если вы бессильны, то я сам ею займусь, — сказал Морозов. — Честно сказать, я боюсь поверить, что с нею мой Саша. Если она повелась, как ты говоришь, на материнском инстинкте, то она могла ребенка просто украсть…

— Таких заявлений не поступало, — отмахнулся от него Сенчуков, — мы проверили уже и эту версию. Конечно, я тебя понимаю. Ты боишься разочарования. Это все объяснимо, поэтому не буду ни на чем настаивать. Но заниматься ею тебе не следует. Если что-то случится, сам себе не простишь!

— Я так и так не прощу себе, если с Сашей что-нибудь случится. Я имею в виду, — тотчас поправился Морозов, — если этот ребенок действительно он. Но это так же маловероятно, как спастись при падении с высоты в десять километров. Это абсолютно нереально. Никакой организм не выдержит таких чудовищных перепадов давления, таких перегрузок.

— Так ты допускаешь, что это вообще не Лиза Варламова, и не твой сын?

— Допускаю! Пусть лучше я не поверю в подобный счастливый случай, чем понадеюсь, и все окажется напрасно. А ваша Варламова окажется элементарной городской сумасшедшей возомнившей себя Терминатором, очередным спасителем мира. И ребенок вполне может оказаться ее собственным. По-моему, такое объяснение напрашивается само собой.

— Ладно, не буду с тобой спорить или переубеждать. — Сенчуков встал из-за стола. — Одно скажу, городская сумасшедшая вряд ли владеет столь мастерски кинжалом, и не умеет так профессионально запутывать следы. Она ведет себя, как партизанка в тылу врага. Причем, очень грамотная партизанка. Ты читал, как она ушла от собак? А как она уложила на землю этого экспедитора, того самого, что с бабой решил на пленэре поразвлечься. Оставила их без лодки, карабина и провизии. А он ведь в десанте служил. Лось под два метра ростом. Только подруга его едва икнуть успела от испуга, как его наша Лиза физиономией в землю уложила. Читал, как они ее описывают? Лицо, дескать, в ссадинах и старых, пожелтевших, но еще хорошо заметных кровоподтеках, за спиной нечто вроде короба, в котором они заметили головку ребенка…

— Зачем ты мне это разжевываешь? — рассердился Морозов. — Все я прочитал! Во всем разобрался. И тот факт, что дикая баба имеется, не отрицаю. Я боюсь одного: в конце концов, выяснится, что никакой Лизы Варламовой нет и в помине. И вы сами будете дивиться, с чего вдруг вам взбрело в голову считать спятившую с ума идиотку за женщину, которая невероятным образом спаслась из разлетевшегося вдрызг самолета.

— Ладно, ты, наверно, прав, — вздохнул Сенчуков и посмотрел на часы, — зря я вызвал тебя! Все слишком неопределенно, и не надо было раньше времени тревожить тебя. Прости, я хотел, как лучше!

— Я понимаю, — Морозов тоже поднялся из-за стола. — Если не сложно, держи меня в курсе. В это трудно поверить, но чем черт не шутит. Может, случилось чудо… — спазмы вновь сжали его горло, и Морозов скривился. — Нет, я не хочу верить, это слишком страшно, во второй раз пережить смерть сына.

Он потянул к себе пальто и шляпу, и в этот момент на столе Сенчукова зазвонил телефон. Генерал быстро взял трубку и жестом показал Морозову, чтобы не уходил пока.

Сенчукову, видимо, что-то докладывали, и весьма неприятное, потому что он побагровел, а глаза сузились. К тому же он уперся костяшками пальцев в столешницу, и во время разговора, несколько раз и весьма сильно ударил ими по столу, причем даже не заметил этого.

Не трудно было понять, что речь идет о трех солдатах-дезертирах, которые два дня назад исчезли из расположения строительной части, возводившей новый мост через реку вблизи военно-промышленного комплекса. Об их побеге стало известно во время ужина, но возвращения беглецов ждали до самого подъема, потому что дисциплина в батальоне была аховая, а у одного из солдата в субботу был день рождения. По этой причине взводный поначалу решил, что они отлучились в соседнюю деревню за самогоном. Поодиночке туда было рискованно ходить, потому что местные парни очень ретиво охраняли односельчанок от ухажеров в погонах.

Главное, никто не мог понять, по какой причине они самовольно покинули часть? Все трое были из старослужащих, которым оставались считанные дни до приказа. Они были на хорошем счету у командиров, спиртным заметно не злоупотребляли, да и по девкам не слишком шлялись, так как дома их ждали жены, а у самого взрослого из них, закончившего до армии техникум, двадцатидвухлетнего старшего сержанта Дубинина подрастал в Новосибирске сынишка…

Оружия при себе солдаты не имели, весь день они работали голыми по пояс, потому что в пятницу погода выдалась на удивление теплой и солнечной. И исчезли, забыв прихватить гимнастерки и майки, которые перед этим выстирали в ручье и развесили на ближайших кустах для просушки. Это было самым удивительным и не находило пока объяснения даже у бывалых служак из военной комендатуры, которые каких только беглецов не ловили…