Храм Миллионов Лет - Кристиан Жак

Моис был всего лишь исполнитель. Нужно было поразить того, кто вверг его в нынешнее несчастье и отчаянье.

— Я разделяю твое мнение, — согласилась его жена Долент, сестра Рамзеса, разлегшаяся на подушках. — Но решение, которое ты предлагаешь, кажется страшным, таким страшным…

— Чем мы рискуем?

— Мне страшно, дорогой. Подобные действия могут обратиться против их исполнителей.

— И что же? Ты забыта, презираема, а я, я терплю отвратительное отношение! Как можно продолжать так жить?

— Я понимаю, Сари, я понимаю. Но дойти до такого…

— Ты пойдешь со мной или я пойду один?

— Я твоя жена.

Он помог ей подняться.

— Ты хорошо подумал?

— Я думаю об этом постоянно уже более месяца.

— А если… нам откажут?

— Никакого риска.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Я предпринял меры предосторожности.

— Они будут достаточны?

— Даю тебе слово.

— Разве нельзя избежать…

— Нет, Долент. Решайся!

Пара, скромно одетая, пошла пешком по переулку, ведущему в рабочий квартал Фив, где жило много иноземцев. Чувствуя себя не в своей тарелке, сестра Рамзеса шла, прижавшись к мужу, боясь сбиться с пути.

— Мы потерялись, Сари?

— Конечно, нет.

— Еще далеко?

— Пара кварталов.

Их рассматривали, считая за чужаков. Но Сари упрямо шел вперед, хотя его жена все больше дрожала.

— Вот, это здесь.

Сари постучал в маленькую дверь, окрашенную в красный цвет, к которой был прибит мертвый скорпион. Открыла дверь старая женщина, пара спустилась по деревянной лестнице, ведущей в подобие сырого грота, где горело около десятка масляных ламп.

— Он придет, — сказала старуха. — Садитесь на табурет.

Долент предпочла остаться стоять, так ее пугало это место. Черная магия была запрещена в Египте, но некоторые маги не колеблясь предлагали свои услуги за непомерную цену.

Ливанец, толстый и раболепный, приблизился маленькими шагами к клиентам.

— Все готово, — объявил он. — Есть ли у вас все необходимое?

Сари опрокинул в правую руку мага содержимое маленького кожаного мешка: десяток камней бирюзы удивительной чистоты.

— То, что вы купили, находится в глубине пещеры, рядом вы найдете рыбью кость, которой вы напишете имя того, кого вы ходите околдовать. Затем вы разобьете предмет, и этот человек заболеет.

Во время речи мага Долент спрятала лицо, закутавшись в шаль. Как только они остались с мужем одни, она вцепилась в его запястья.

— Уйдем, это слишком ужасно!

— Еще немного, и все закончится.

— Рамзес мой брат!

— Ты ошибаешься, он стал нашим первым врагом. Мы должны действовать без страха и угрызений совести. Мы ничем ни рискуем, он даже не узнает, откуда был нанесен удар.

— Может быть, можно…

— Мы не можем больше затягивать, Долент.

В глубине пещеры, на подобии алтаря, покрытом странными знаками, представляющими страшных зверей и злых духов, лежали известковая табличка и рыбья кость, длинная, толстая и острая. Коричневые пятна покрывали табличку. Без всяких сомнений, маг смочил ее змеиной кровью, чтобы увеличить вредоносную силу.

Сари взял кость и начал писать иероглифами имя Рамзеса. В ужасе его жена закрыла глаза.

— Твоя очередь! — приказал он.

— Нет, я не могу!

— Если порча не наведена парой, она бесполезна.

— Я не могу убить Рамзеса!

— Он не умрет, маг обещал мне. Его болезнь просто помешает ему править, Шенар станет правителем, а мы вернемся в Мемфис.

— Я не могу…

Сари вложил кость в ее правую руку и заставил ее сжать пальцы.

— Пиши имя Рамзеса.

Так как рука дрожала, он помог ей. Неумело написанные иероглифы образовали имя царя.

Осталось лишь разбить известковую табличку.

Сари взял ее, Долент снова спрятала лицо. Она отказывалась быть свидетелем этого ужаса.

Несмотря на все свои усилия, Сари не достиг цели. Табличка выдержала, она казалась прочнее гранита. Рассерженный Сари взял один из булыжников, валявшихся на полу пещеры, и попытался им разбить табличку с порчей, но на ней не появилось даже щербины.

— Я не понимаю… Эта табличка тонкая, такая тонкая!

— Рамзес защищен! — крикнула Долент. — Никто не может достать его, даже маг! Идем, идем быстро отсюда!

Пара бродила по улочкам бедного квартала. В паническом ужасе, скручивающем внутренности, Сари больше не узнавал дорогу. Двери закрывались, когда они приближались, подозрительные взгляды следили за ними за ставнями. Несмотря на жару, Долент продолжала прятать лицо за покрывалом.

Худой человек с профилем хищной птицы остановил их.

— Вы потерялись?

— Нет, — ответил Сари, — дайте пройти.

— Я не враг, я могу вам помочь.

— Мы сами выкрутимся.

— В этом квартале можно встретить неприятности.

— Мы сумеем защититься.

— Против вооруженной шайки у вас нет ни единого шанса. Здесь человек, у которого есть драгоценные камни, желанная добыча.

— У нас нет ничего такого.

— Разве не вы заплатили ливийскому магу бирюзой?

Долент прижалась к мужу.

— Это всего лишь пустые слова!

— Вы оба весьма неосторожны, не вы ли забыли… это?

Худой человек показал им тонкую табличку с именем Рамзеса.

Долент закатила глаза и упала на руки своего мужа.

— Любое применение черной магии против фараона карается смертью, разве вы не знали? Но в мои намерения не входит вас разоблачать, успокойтесь.

— Что… что вы хотите?

— Помочь вам, я уже сказал. Входите в дом, слева, вашей супруге нужно попить.

Жилище с земляным полом было скромным, но чистым. Молодая полная женщина со светлыми волосами помогла Сари положить Долент на деревянную скамью, покрытую циновкой, и принесла воды.

— Мое имя Офир, — сказал худой человек, — а это Лита из рода Эхнатона и законная наследница трона Египта.

Сари был оглушен. Долент тем временем пришла в сознание.

— Вы… вы шутите?

— Это правда.

Сари повернулся к молодой светловолосой женщине.

— Этот человек лжет?

Лита отрицательно покачала головой, отошла и села в углу комнаты, как будто безразличная к тому, что происходило.

— Не пугайтесь, — сказал Офир. — Она столько страдала, что ей долго и трудно придется снова учиться жить.

— Но… что с ней сделали?

— Ей угрожали смертью. В одиноком заключении ее заставили отказаться от веры в Атона, единого бога, ей приказали забыть имена родителей и пытались разрушить ее душу. Если бы я не вмешался, она бы уже стала безумной нищенкой.

— Почему вы помогаете ей?

— Потому что моя семья была казнена, как и ее. Наша жизнь наполнена лишь одним: желанием отомстить, желанием, которое даст Лите власть и изгонит ложных богов из Египта.

— Рамзес не несет ответственности за ваши несчастья!

— Напротив. Он принадлежит к проклятой династии, которая обманывает и угнетает народ.

— Как вам удалось выжить?

— Последователи Атона дают нам кров и пищу в надежде, что он услышит наши молитвы.

— Вас все еще много?

— Больше, чем вы можете представить, но мы храним молчание. Но даже если останемся лишь мы с Литой, мы продолжим бороться.

— Но прежние времена минули, — возразила сестра Рамзеса. — Эту горечь испытываете лишь вы.

— Ошибаетесь, — сказал Офир. — Отныне вы мои союзники.

— Покинем этот дом, Сари, эти люди — помешанные.

— Я знаю, кто вы, — произнес Офир.

— Это неправда!

— Вы — Долент, сестра Рамзеса, а это ваш муж, Сари, бывший наставник фараона. Одна из жертв его жестокости, и вы хотите отомстить за себя.

— Это наше дело.

— У меня есть порченная известковая табличка, которую вы использовали. Если я предъявлю ее визирю, засвидетельствовав против вас…

— Это шантаж!

— Если мы станем союзниками, эта угроза исчезнет.

— А какая нам выгода от этого? — спросил Сари.

— Использовать против Рамзеса магию было хорошей идеей, но вы не являетесь знатоками. Порча, которую вы выбрали, заставила бы заболеть простого смертного, но не царя. Фараон во время коронации наделяется невидимой защитой, которая окружает его. Нужно шаг за шагом разрушить ее. Я и Лита способны на это.

— Что вы требуете взамен?

— Гостеприимный кров и спокойное место, чтобы завязывать контакты.

Долент подошла к Сари.

— Не слушай его. Он опасен, он навредит нам. Сари повернулся к магу.

— Согласен. Мы союзники.

29

Рамзес зажег масляные светильники в наосе храма Карнака, самой потайной части храма, куда мог проникать лишь фараон и, в случае его отсутствия, его заместитель, верховный жрец. Тьма рассеялась, показалась святая святых, тайное святилище из розового гранита, в котором находилось земное воплощение Амона, «спрятанное», чью истинную форму не знал ни один из смертных. Благовония фимиама медленно воскурялись, обволакивая место, где божественная энергия воплощалась в видимом и невидимом.

Царь разбил глиняную печать, приложенную к наосу, отодвинул засов и открыл двери святилища.