Капитали$т: Часть 3. 1989 - Деметрио Росси

— Сколько? — поинтересовался я.

— Пять.

Это означало, что у Якова Наумовича есть пять тысяч долларов на продажу.

— По девять с полтиной? — спросил я.

— Никак нет, — по-солдатски ответил Яков Наумович. — По чирику, молодой человек.

— По чирику⁈ — изумился и возмутился я. — Яков Наумович, побойтесь бога!

В трубке раздалось недовольное кряхтенье.

— Интересуюсь — вы будете брать или просто хотите поговорить?

— Буду брать, — сказал я. — Но, Яков Наумович…

— Если будете брать, то приезжайте и берите, пока оно есть. А то скоро и этого не будет. Вы таки не единственный, кто любит подобные вещи.

— Все понял, — сдался я. — Через полчаса буду.

— Жду! — важно ответил Яков Наумович и повесил трубку.

Шепотом ругаясь, я пошел к сейфу.

— Что такое? — поинтересовался Валерик. — Старик опять за свое?

— Старик выставил цену в десять рублей за доллар, — вздохнул я. — Но будем брать, что поделать…

— Ишь старый хрен! — восхитился Валерик. — Вот кто реальный миллионер! А посмотришь — дедушка божий одуванчик!

— Дедушка серьезный… — согласился я. — Все, уехал.

В кафе «Уют», которое располагалось в старом городе было как всегда тихо и немноголюдно. Официант улыбнулся мне, как постоянному посетителю, и махнул рукой в сторону небольшого закутка за барной стойкой, куда я и направился.

В закутке располагалось два столика «для своих». За одним из них сидел Яков Наумович и с грустным видом отхлебывал из стакана минералку. За вторым чинно восседал сам Евгений Михайлович Лисинский в компании очень тучного смуглого и усатого мужчины средних лет. Я вежливо поклонился Якову Наумовичу, который ответил мне легким кивком, и подошел поздороваться с Лисинским.

— Познакомьтесь, Алексей, — представил мне своего смуглого собеседника Лисинский. — Это Ваня.

— Ваня. — Смуглый протянул мне руку, украшенную громадным золотым перстнем, и улыбнулся, обнажив два ряда золотых зубов.

Мы познакомились. Ваня был младшим братом нашего местного цыганского барона. Под его контролем находился весь цыганский бизнес — от изготовления мышеловок до нищенства. По слухам, Ваня не брезговал и наркотиками, которые в то время пока еще небольшими партиями шли из Средней Азии. С Евгением Михайловичем у Вани были совместные дела — какими-то путями Евгений Михайлович получил громадную партию жвачки из Польши по смешной цене. Жвачка реализовывалась через Ванину «маркетинговую сеть», раскинутую по всем рынкам, толкучкам и мало-мальски людным местам

— На два слова, — Евгений Михайлович мило улыбнулся мне и указал на кресло. Я сел и вопросительно уставился на Евгения Михайловича.

— Вот Ваня, — Лисинский ткнул пальцем в цыгана. — У меня с ним дела, небольшие, но какие есть (Ваня виновато улыбнулся, вновь озарив кафешный полумрак золотым сиянием). У Вани всякие там сестры, двоюродные, троюродные, племянницы — родня, одним словом. Сейчас работают все по базарам, чего-то перепродают…

— Это наше — во все времена! — поучительно изрек Ваня.

— И в последнее время, — вздохнул Евгений Михайлович, — получается так, что его родню с некоторых базаров гонят, работать не дают. Между прочим, наши общие знакомые, Алексей.

— Близнецы? — коротко спросил я.

— Они самые! — подтвердил Лисинский. — Похоже, что ребята считают себя полицией нравов. Так вот, это неправильно, и мы бы хотели эту простую мысль до них донести. Каждый зарабатывает как может. Мы тоже не все в белом, Алексей, совсем нет…

— Тысячу лет так работаем! — снова изрек Ваня. — Наши отцы, деды, прадеды… — он начал загибать толстые пальцы.

— При этом, — перебил его Евгений Михайлович, — Ваня не против договориться ко всеобщему удовлетворению.

— Заплотим, — подтвердил Ваня. — Сколь надо, столь и заплотим. Мы что, не люди⁈ Порядочные люди всегда договорятся между собой!

Я с досадой посмотрел на Евгения Михайловича и сказал:

— Я, конечно, вашу мысль до них донесу. Только не гарантирую, что получится.

— Это само собой, о гарантиях и речи быть не может, — согласился Евгений Михайлович. — Только я вас прошу, Алексей. Попробуйте поговорить, тем более, что они готовы к сотрудничеству. Мы же не первый день друг друга знаем…

— Заплотим! — снова заявил Ваня. — И почему нельзя договориться с нами, мы что, не люди⁈

— Люди, люди, — успокоил я его. — Но вы, я думаю, сами понимаете, в чем проблема?

— М-м-м?.. — Евгений Михайлович вопросительно уставился на меня.

— Отрава же, — сказал я. — Вы же сами, Евгений Михайлович, прекрасно знаете, что все эти племянницы и двоюродные сестры толкают дурь. А наши общие знакомые — спортсмены, здоровый образ жизни ведут и за порядком на своей территории следят. Вы же понимаете, где наркотики, там бардак и беспредел…

— Вранье! — гневно заявил Ваня. И тут же саморазоблачительно добавил: — Мы же никого не заставляем!

— Можете твердо обещать нашим общим знакомым, — вкрадчиво сказал Евгений Михайлович, — что ничем подобным на рынках торговать не будут. И общепринятых правил Ванина родня нарушать не будет. Так? — Лисинский строго посмотрел на Ваню.

Тот кивнул, как мне показалось, без особой охоты.

— То есть, помады, жвачка и все такое? — спросил я.

— В таком аспекте, — кивнул Евгений Михайлович. — И еще один момент. Насколько я понимаю, у вас возникла определенная проблема с вложением средств?

— В некотором роде, — уклончиво ответил я.

— Ваня может помочь вложить средства в вечные ценности. В нержавеющие, так сказать… Верно, друг мой?

— Все верно! — подтвердил Ваня, золотозубо улыбаясь. — Рыжье есть. Сколь надо, столь сделаем, по хорошей цене хорошему человеку. Хоть тонну!

— Вы просто змей-искуситель, Евгений Михайлович! — рассмеялся я. — Хорошо. Я скажу Матвею, но, как уже говорил, ничего не гарантирую. Если будет результат — сообщу. Кстати, Матвей сам не против встретиться с Гусаром, чтобы разрешить, так сказать, возникшие противоречия. Вы поинтересуйтесь у Гусара — настроен он разговаривать?

— Обязательно поинтересуюсь, — со значением сказал Евгений Михайлович. — Это все очень хорошо, Алексей. Хорошо, что мы, как приличные люди, пытаемся договориться, чтобы каждый на своем участке работал спокойно. Так и нужно.

— Скажи — лавэ нормально дадим, — снова оживился Ваня. — Мы уже со всеми договорились, с ментами, с блатными, только