Власть молнии - Тимур Литовченко

«Вот, старина Пем, это и есть гениальный план нашего спасения, содержавшийся в твоей голове!»

На этом месте старик всегда просыпался…

— Как думаешь, не означает ли это, что проклятый колдун действительно роется в моих мозгах? — спросил тогда Пеменхат и пояснил:

— Ну, то есть, мысли читает. Он же может, я сам видел, когда… приглашал его в поход…

Что можно было ответить на это! Оба они превосходно знали, каким образом Читрадрива договорился с Шиманом насчёт коня и мула. Карсидар, разумеется, поспешил заверить старика, что считать приснившееся реальностью могут лишь нервные старые девы, искренне верящие глупым сказкам-страшилкам про гандзаков. Пеменхат просто был поражён необычным способом, каким Читрадрива расправился с двумя герцогскими солдатами, проникшими в зал осаждённого трактира, и до сих пор не может забыть это зрелище, что вполне понятно. Тем не менее, они с Читрадривой товарищи по походу, они заодно — так чего же волноваться?

С другой стороны, гандзаков тоже можно понять. Этому народу с давних пор не дозволялось носить настоящее боевое оружие, поэтому всё, чем они умели владеть — короткий нож, палка да плеть. С этим много не навоюешь. Поневоле приходилось изобретать что-то необычное, из ряда вон выходящее.

Однако, несмотря на свои собственные успокоительные слова, Карсидар чувствовал, что с Читрадривой и его способностями дело обстоит не так просто. Если бы все гандзаки умели то, что продемонстрировал он, люди об этом так или иначе пронюхали бы. Шила в мешке не утаишь, тем более если шило позволяет прочесть мысли и убить противника на расстоянии.

Но, в конце-то концов, он сам пригласил Читрадриву в поход! Да и как бы они вырвались из полыхающего трактира без его колдовской помощи…

Ай, надоело! Всё это досужие домыслы старика, которым не следует придавать слишком большого значения. Вон Пеменхат едет впереди всех, довольный жизнью и в первую очередь — самим собой. На лоснящейся от мелкого пота роже написано истинное блаженство, в густой бороде прячется улыбка. Да ещё «песню» орёт не переставая. Удивительно, как это он помнит её целиком! И ведь рифмы там никакой! Вот что значит любовь к древним традициям их цеха.

Любовь к традициям…

Карсидар ухмыльнулся. В самом начале Пеменхат выпил из него порядочно крови, когда выяснилось, что из четверых лишь он один собирается отпускать бороду. Ясное дело: Сол просто не был способен на это по молодости лет; Читрадрива не желал заводить бороду, поскольку гандзаки традиционно брились начисто; да и сам Карсидар не мог демаскировать себя таким нелепым образом — борода у него прорастала седыми прядями, как и скрываемые под шляпой с бахромой волосы. А у мастеров залогом успешности похода издревле считалась густая растительность на лице. Поэтому старик сразу же и пристал к гандзаку — мол, перестань бриться, или я выхожу из игры. Они даже чуть не схватились на кулаках, и Карсидару едва удалось их утихомирить. Вот самолюбивая бестия! А ещё требует называть себя почтенным…

Они не ладили и по сей день. Может быть, поэтому Пеменхат предпочитал ехать впереди всех: получалось, он едет и впереди Читрадривы. Кстати, Пеменхат даже пытался настоять на том, чтобы гандзак замыкал отряд, только это было чистейшим безумием, потому как должен был кто-то охранять их и с тыла. Вот так и повелось: первым всегда ехал старик, смахивающий на купца средней руки, за ним следовал Читрадрива, в седло к которому забирался мальчишка (так решено было сделать, чтобы не заботиться о лишней лошади), а позади всех скакал Карсидар, восседавший на Ристо с важностью истинного дворянина.

Такой же порядок они соблюдали и теперь, разве что Сол ехал не с Читрадривой, а рядом с ним на спине коня, навьюченного тюками драгоценной ткани. Мальчишку совсем не отпугивали «тёмные делишки» Читрадривы, даже как раз наоборот. Всё-то ему было интересно, всё-то ему в диковинку. И как гандзак откалывает всякие поразительные эффектные штуки — в особенности. Ах, дитя, дитя!..

Впрочем, кто знает, хорошо это на самом деле или плохо, думал Карсидар, поглядывая на Сола и Читрадриву, ехавших, естественно, в середине каравана. Мальчик, как всегда, без умолку тараторил, гандзак молча внимал ему, изредка кивая. С одной стороны, старик любит Сола. Так может, глядя на мальчишку, и он станет мягче относиться к Читрадриве? С другой стороны, именно Солу каким-то чудом удалось уговорить Читрадриву сменить одежду гандзака на обычный дорожный костюм странствующего наёмника, и вот теперь они даже смогли заняться привычным делом — а именно, сопровождением следовавших в южном направлении караванов с грузами. Деньги у организовавшего поход Карсидара были. После пожара Пеменхат раскопал находившийся в лесу неподалёку от сгоревшего трактира тайник и внёс в поход свою лепту. Однако деньги в дальней дороге никогда лишними не бывают, и отчего не заработать их, в буквальном смысле не сворачивая с пути к намеченной цели?! Кроме того, слившись с караваном, подозрительно разномастная группа — «купец», «искатель приключений» с мальчишкой в седле и «дворянин» — не привлекала к себе излишнего внимания.

Да уж, не бывает худа без добра. Правда, несмотря на смену костюма, Читрадрива не пожелал обучаться заодно обычным приёмам рукопашного боя. Но Карсидар подозревал, что гандзак при желании может управиться с каким угодно отрядом обычных бойцов, только, памятуя реакцию экс-трактирщика, не спешит показывать своё искусство на людях. И правильно. Нечего раскрываться перед другими, Карсидар со стариком и без колдуна неплохо охранял грузы нанимателей…

— Эй, мастер!

К нему приближался довольный начальник каравана.

— Мы только что пересекли границу Орфетанского края. Теперь мы пребываем во владениях моего господина князя Люжтенского, — он налегал на «п», как и все южане.

Карсидар привстал на стременах и крикнул:

— Почтенный Пем! Сол! Дрив!

(Опять же, во избежание дополнительных расспросов, было решено называть Читрадриву на людях этим сокращённым именем).

Они обернулись. Карсидар потряс сцепленными над головой руками, что должно было означать радость по поводу пересечения границы. Ещё бы, за южными пределами Орфетанского края вряд ли найдутся охотники за головами мастера Карсидара и старины Пеменхата. Отныне можно вздохнуть посвободнее.

Читрадрива склонился к Солу и что-то сказал ему. Мальчишка аж подпрыгнул в седле и завопил. Впервые в жизни он попал в новую страну! Кто из его сверстников мог мечтать о таком? И мог ли он сам мечтать об этом всего лишь месяц назад, бегая из кухни в зал трактира, в комнаты для гостей и обратно? А почтенный Пеменхат легоньким подёргиванием уздечки заставил мула взвиться на дыбы, после чего ещё громче завопил: