Беглый - Винсент Килпастор

Однажды мне не повезло стать свидетелем ритуальной сцены метившего свою территорию дядю Ильдуса.

В тот день я проспал до полудня и зевая подался на кухню. Там уже вовсю кипел технологический процесс. Как и подобает младшему научному сотруднику я рутинно проверил показания приборов и отметил, что давление близко к критической отметке.

По инструкции следовало уменьшить температуру, но самоуправство во время варки теткой не поощрялось.

Следовало получить официальное разрешение главного технолога. Иногда параметры тетка сама меняла исходя из каких-то неведомых мне качеств сырья и технологического вдохновения сивушных паров. Так или иначе это был ее фирменный и очень популярный на Тезиковке брэнд.

Я двинул в ее спальню и открыл дверь.

Тетка лежала на боку отвернув лицо в сторону и дышала. Сильно заросшая блестящей шерстью грудь дяди Ильдуса методично плющила вяловатые, слегка провисшие, но не утратившее еще привлекательности перси моей тетки. Это происходило с эдакой ритмичной методичностью хорошего швейцарского механизма. Они презрительно глянули на меня, но даже на секунду не прервали свой ритуальный танец.

Необходимо было резко закрыть дверь, буркнув извинения, и загаситься где-то на пару часов, но меня охватило странное парализующее волю возбуждение. Еще несколько странных секунд я просто стоял и зачарованно наблюдал, как волосатый пресс дяди Ильдуса плющит и плющит теткину грудь.

Потом на кухне прогремел взрыв.

На этот раз они отреагировали довольно быстро. Голый Ильдус и накинувшая кимоно тетка, оттолкнули меня в сторону, и рванули на кухню, где с потолка уже лился золотой дождь кипящей браги, а вся квартира вмиг наполнялась веселящим паром.

Ударивший нам в голову пар и отсрочил мою неминуемую экзекуцию. На целых два дня.

Я забрал детей из школы, а тетушка с Ильдусом уже ждали меня, накрыв в зале стол.

Дядя Ильдус разлил по наперсткам раствор, хлопнул и откинулся на стуле.

Тетка завела разговор о необходимости моей сдачи.

— Что всю жизнь в бегах хочешь прожить? Ну, отсидишь полгодика, нечего страшного, выйдешь, получишь паспорт и живи сколько хочешь. Что там в этой Москве? Кому ты нужен без документов? Сбомжуешься ведь. Сдохнешь под забором.

Я думаю на эксперименте Милгрэма у тетки не дрогнула бы рука пропустить через меня 450 вольт. Для моего же блага.

Хотя, если честно, я и сам не прочь вернуться в зону, в зону откуда меня забрали на колонное поселение. К черту браваду. Я животное готовое вернуться в зоопарк. К черту ваши голодные страшные джунгли. Самогонка добавляет решимости.

Хорошо. Я вернусь. Только в зону. В свою. Ни в коем ни на колонку! Там каждый мент почтет за должное попинать меня немного ногами. С ментовскими звездюлями я хорошо знаком, и они вселяют в меня животный страх.

Самое главное, когда лупят и больно-то не очень, болеть, оно потом начинает, но вот сам страх перед побоями — о — это сродни страха смерти.

— Так ты только из-за побоев переживаешь? Думаю, я смогу это решить. Легко. У меня соседка по даче знаешь где работает? Как раз в этом самом Управлении исполнения наказаний ихних и работает, самогон мой любит, страсть! Поговорю с ней, чтоб тебя прямо в твою зону отправили, устраивает такой вариант?

Мне становится смешно, ведь даже чтобы сесть обратно в тюрьму, в нашей великой стране нужны знакомства и связи.

Да. Договаривайся. Сдамся властям. Как Аугусто Пиночет. Уберите журналистов. Комментариев не будет.

Я так устал бегать, если честно, так устал питаться подножным кормом и все время оглядываться через плечо, что честно говоря уже даже мечтаю вернуться.

Пусть еще два года, но в санатории генерала Кумова. Там я всё и всех знаю. Звонкану. Подумаешь. Идите к черту со своими поселениями. И с амнистиями вашими гребанными.

Через три дня на теткиной дребезжащей копейке, мы подъезжаем к зданию ГУИН МВД Джамахирии.

За пару кварталов я прошу сидящего в кресле водителя дядю Ильдуса притормознуть. Быстро забегаю за гаражи — поссать. И тут меня накрывает холодная мысль — надо бежать, вот только сейчас — сейчас у меня такой шанс. Бежать. Бежать.

Я раздумываю долгие десять секунд. И всё-таки возвращаюсь в копейку.

Этот один из немногих поворотных моментов моей жизни, который я бы обязательно поменял, выпади мне билетик на второй сеанс.

В проходной ГУИНа на наши имена уже выписан пропуск. Теткина знакомая, видимо, так сильно любит самогон, что устраивает мне аудиенцию с самим начальником управления исполнения наказания. Вторым замом министра внутренних дел.

В зоне хозяин пользуется абсолютной властью. А я сейчас на ковре в огромном кабинете Хозяина — всех — хозяев. Это трудно представить человеку не сидевшему и только теоретически способному представить абсолютную власть.

Это человек огромного роста, одетый почему-то в американский офицерский камуфляж. Он пахнет очень хорошим одеколоном. Породистый, как граф Шувалов. Вот не отнять этого у потомственных дворян. Этот точно не станет пинать ногами в живот. Аурой раздавит.

Я исполняюсь таким благоговейным страхом, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не бухнуться перед ним на колени и не заголосить: «Не вели казнить, батюшка!»

— Значит, говорите, вы боялись расправы со стороны администрации колонии, гражданин осужденный?

— Да, гражданин министр. Боялся. Если честно.

— А что, бывают случаи физической расправы? До сих пор?

Заммин искренне удивлен. Его брови построили пирамидку на благородном высоком лбе.

— Бывают, гражданин министр. К сожалению еще бывают. Перегибы, так сказать. На местах.

— А вас устроит если я вот сейчас своей рукой напишу у вас на личном деле, чтобы вас не трогали сотрудники колонии-поселения, осужденный? Думаете поможет?

— Да-да, гражданин министр. Еще как поможет! Вы же — уух! Вы же… авторитет!

— Хорошо. Пожалуйста.

Боярин берет со стола какую-то папку и минуты две «накладывает резолюцию» на титульной странице. Вот это автограф!

— Скажите, гражданин осужденный, а случаются ли проявления мздоимства, вымогательства со стороны офицеров Ахангаранского поселения?

— Да как вам сказать… Я был там без году неделю всего.

— Хорошо. Заммин хитро улыбается. — Скажем так, считаете уместным проведение в данном учреждении административной проверки?

— Проверки? Проверки — да если честно. Считаю необходимым. Они знаете, знаете… вот придешь с работы, да? Вечером растянешься с книжкой или в телевизионке. А дежурный раз, вызовет и продаст кому из местных на несколько часов. Ну — кому убраться, кому глину замесить, кому огород вскопать. Правда, накормят на такой припашке от пуза… это да.

— Еще у вас есть ко мне ходатайства, гражданин осужденный?

Я набираюсь смелости. Вообще — видно сразу — товарищ министра, как раньше говорили, голова. А с умным человеком всегда легче договориться.

— А вы могли бы отправить меня в ту же самую зону, от куда амнистировали, (золотая вы моя рыбка), гражданин министр. Я уже там привык как бы…

— Видите-ли, гражданин осужденный, вот тут у нас возникает проблема. Если бы вы сразу явились ко мне, а не «бегали» неизвестно чем занимаясь больше трех недель, то я был бы рад вам помочь. А ведь вы все это время как бы за нашим ведомством числились. Это нехорошо.

Вот теперь на вас объявлен республиканский розыск, и мы вынуждены по закону передать вас в руки гражданской милиции. На вас ведь заведено уголовное дело по факту побега. И вас будут судить по 222 статье. Ну а так как это уже вторая будет судимость, скорее всего вам добавят срок и переведут на строгий режим. Таков порядок.

Поэтому вряд-ли вы сможете вернуться в свою зону. Вы ведь на общем сидели?

— На усиленном.

— Вот. На усиленном. Теперь могу предложить вам только строгий. Хотя, это уже не я, это уже суд будет решать. Вам все понятно, гражданин осужденный?

— Да, мне все понятно, гражданин министр.

— Осужденный, вы вот производите впечатление неглупого человека, а для чего вы совершили побег из мест заключения? Ведь теоретически совсем мало оставалось сидеть?

— Почему я бежал? Ну… Если честно…

Если честно — то потому что никто не охранял, гражданин министр…

В приемной замминистра на мне знакомым щелчком замкнули наручники.

Приехавший за мной с колонки Хамза Хакимзаде Ниязий и капитан кореец — обращаются со мной как с незаконнорожденным сыном английской королевы.

Даже спрашивают — не жмут ли наручники.

Сегодня я выбираю нормальную жизнь.

Буду ходить каждый день на работу, делать дома ремонт, растить детей, ходить с женой в магазин и откладывать на отпуск.