S-T-I-K-S. Шпилька 2 (СИ) - Рудкевич Ирэн

Шпилька молча сверлила внешника взглядом и остро жалела, что не может проделать в нём дыру размером с Марианскую впадину.

— Да не говори, что на моём месте ты поступила бы иначе! — вдруг взорвался внешник. — Это Стикс, детка, а не твоя Москва. Здесь выживают так, как получилось, а не в соответствии с принципами и понятиями.

— Кто как, — елейным голоском пропела Шпилька, едва сдерживаясь, что не повторить попытку нападения.

— Ладно, — вздохнул внешник. — Попробую зайти с более понятной тебе стороны. Я узнал кое-что, пока был послушником у килдингов. Узнал случайно, скажу сразу. Оказывается, мой бывший начальник, Бриске — та ещё свинья, кстати, — давным-давно умудрился сговориться с килдингами о том, чтоб пробить ещё один портал в Стикс. Понимаешь, о чём я говорю, да? Новая база и мои бывшие коллеги, очень и очень сильно обиженные на стронгов.

Шпилька постаралась ничем не выдать охватившее её волнение, но ей это не удалось.

— Вижу, что проняло, — удовлетворённо заметил Штайн. — Я попытался выяснить, где это будет, но, к сожалению, магистр не доверяет практически никому. Где лежат планы, я знаю, но без твоего Дара к ним не подобраться. Так вот, предлагаю ненадолго отложить нашу с тобой персональную ненависть друг к другу и заняться общим делом. В конце концов, я сильно сомневаюсь, что ты обрадуешься возвращению Бриске.

— Странно, что ему не радуешься ты, — съязвила Шпилька, мягко говоря, охреневшая от вываленной на неё информации.

Верить бывшему внешнику не хотелось — этот соврёт и недорого возьмёт. Намеренно или из любви к искусству, даже и не важно. Но не верить у неё почему-то не получалось. Сердце у Шпильки болезненно замирало при одной только мысли, что внешники вернутся и начнут зачищать сектор от стронгов. Ударят по мирному Саратову, разнесут к чертям собачьим Энгельс. И снова примутся резать иммунных на органы.

— С чего бы мне радоваться? — пожал плечами внешник. — Бриске наплевательски относился к безопасности нашей базы. А вину за её уничтожение собирался повесить на меня. Да что собирался, наверняка и повесил! Обвинил в том, что это я слил вам план базы. А себе присвоил лавры по раскрытию «заговора» и эвакуации базы.

Это уже отдалённо походило на аргументы. Но на доказательство ещё не тянуло.

— Хочешь сказать, объектом своей мести ты выбрал этого старикана? И ради этого готов предать своих? — желчно выдала Шпилька.

— Своих? — Штайн вытаращил глаза и тут же расхохотался, сообразив, кого она имела в виду. — Нет у меня там никаких своих. Родители давно умерли, семьёй и друзьями не обзавёлся. Тупой американский боров, если вернётся, меня на органы порежет с ещё большим удовольствием, чем тебя. А поскольку путь домой мне теперь заказан, то я с большим удовольствием попытаюсь обломать дальнейший карьерный рост Бриске. В идеале — самым драматическим для него способом. Но для этого мне нужна ты и твой Дар.

Шпилька сидела ни жива ни мертва. В голове было пусто — мозг, сломавшись о зубодробительные новости, решил уйти в перезагрузку.

— Не веришь? — уточнил Штайн.

Встал, подошёл к сиротливо валяющемуся пистолету. Поднял его и бросил Шпильке.

— Тогда стреляй. Чего время тянуть?

Шпилька растерянно покрутила в руках «Ярыгина», подняла взгляд на Штайна. Тот так и остался стоять в паре метров от неё. Если она выстрелит, то даже навскидку не промахнётся. И внешник ничего не успеет сделать. Но почему тогда он так спокойно стоит и ждёт её решения? Не слишком нормальное поведение даже для адреналинового наркомана.

Руки действовали сами по себе, не обращая никакого внимания на размышления. Вскинули пистолет, взвели курок, приставили дуло ко лбу внешника. Они ещё помнили ожоги от концентрированной эфки, склизлые внутренности заражённых, которых Штайн натравил на неё на полигоне. Один выстрел, всего ода пуля — и эти воспоминания поблекнут сразу, как её мучитель сделает свой последний выдох. Заместятся видом бледного лица с дыркой между глаз.

Штайн продолжал стоять и только мерил Шпильку высокомерным и почему-то смешливым взглядом — словно заранее знал, чем это всё закончится.

«Скотина!» — палец привычно выбрал холостой ход спускового крючка и почему-то замер, по виску скатилась капля холодного пота.

А что, если внешник всё-таки не соврал? Тогда выстрел, который Шпилька никак не решалась осуществить, станет роковым. Этот вопрос никак не давал Шпильке покоя. На одной чаше весов у неё возлежало желание отомстить и заодно избавить Улей от беспринципного немца. На другой — страх ошибиться и сделать хуже всем.

Мгновенное сомнение, тяжесть ответственного выбора, навалившегося на плечи — и палец задрожал, расслабляясь.

«Ладно, убить всегда успею, — решила Шпилька. — Хуже будет, если не поверю, а он окажется прав».

— Нож верни, — потребовала она, убирая «Ярыгина» в кобуру. — Он мне дорог.

— Стронг твой подарил? — усмехнулся внешник.

Подбросил нож, поймал и протянул Шпильке лезвием вперёд.

— Нет, — огрызнулась Шпилька, поразившись прозвучавшим ноткам сожаления в своём голосе. — И он не мой он, а свой собственный. Наше сотрудничество подразумевает обсуждение моей личной жизни? Нет? Рассказывай?

Остаток ночи так и прошёл в разговорах. Сидеть и мирно беседовать с человеком, который год назад не пристрелил её только благодаря своевременному появлению Лаймы, было более чем странно. Шпилька никак не могла отделаться от мысли, что происходящее не очень-то похоже на реальность, и иногда на полном серьёзе опасалась, что вот-вот проснётся в окружении докторов в белых халатах, а за окном палаты будет привычно шуметь суетная и мелочная Москва. В такие минуты она встряхивала головой, чтоб лишний раз осознать, что всё происходит на самом деле.

К утру план, лихой и, как выразился бы Танк, откровенно галимый, был готов. В Крепость — так называли своё убежище в горах килдинги, — Штайн со Шпилькой должны были попасть через главный вход, не скрывая своих лиц. Дальше же им предстояло перевоплотиться в «братьев» и аккуратно пробраться к хранилищу магистра. Охранялось оно особо верными магистру сектантами, которые одновременно обладали Дарами сенсов и скрытов — тут в дело должна была вступить Шпилька, — и парочкой цепных руберов. Там надо было отыскать всё, что касалось открытия нового портала для змеёнышей, и бессовестно это спереть. А затем тихо, не привлекая внимания, покинуть Крепость.

Пока что самой большой проблемой были руберы, но, по словам Штайна, погонщика, взятого стронгами в Мальроке, уже освободили. Его предполагалось снова захватить, вырубить, чтоб не мешал, и скопировать его Дар.

Бывших коллег Штайн, к удивлению Шпильки, ненавидел неизмеримо сильнее, чем стронгов. Более того, стронги на фоне бывшего шефа и прочих американских выскочек с базы казались практически любимчиками Штайна.

— Если у магистра дела с Бриске, то как ты со всей своей ненавистью прошёл ментата? — не выдержав, спросила в итоге она.

— Я не скрывал, что хочу отомстить, — хохотнул Штайн. И добавил, заметив, как удивлённо вытаращилась на него Шпилька. — Ментат тупой попался, не спросил, кому именно.

Шпилька задумчиво кивнула и на всякий случай взяла способ на заметку — вдруг пригодится.

Выбираться из приютившего их офисного центра решили через подземный гараж. «Ярыгина» Шпилька, немного поколебавшись, отдала внешнику — его автомат остался в раскуроченной элитником «Тойоте», а возвращаться к машине и искать его там желания ни у кого не было.

Разобрав баррикаду, спустились и оказались в тёмном помещении со столбами, разделяющими машиноместа. Света, падающего из двери, через которую они вошли, хватало только на крохотный пятачок, остальное тонуло в тенях.

Шпилька остановилась — идти вслепую ей совершенно не хотелось. Но Штайн из складок балахона неожиданно вытащил маленький фонарик, и темноту прорезал узкий луч света. Вопрос о том, что ещё у него там припасено, она решила приберечь на будущее. Внешник же подставил фонарик под ствол пистолета и крадучись двинулся прочь от двери.