Вставай, иди и умирай (СИ) - Лопатин Георгий

К тому же раньше эта дорога не оставалась без пригляда во время прохода колонн. Вот старлей и недоумевал, куда подевались те, кто раньше присматривал за дорогой. На боевые операции их вряд ли погнали, точно не всех.

— Эпидемия. Не то тифа, не то гепатита, не то все сразу вместе с дезентерией…

— Ясно.

1981 год и впрямь являлся одним из самых «тучных» на заболевших, настолько «тучных», что данные засекретили. По крайней мере по остальным годам информация есть, а по 81-му — нет.

«А в прошлый раз тогда кто прикрывал? — невольно задался вопросом Киборгин. — Наверное местные, да из своих наскребли по сусекам, войск тут хватает… Участок все-таки не столь велик и будем откровенны, достаточно спокойный, как-никак здесь пожалуй самый плотная зона контроля афганской армии…»

Правда и на спокойном участке имелся опасный отрезок, а именно проход через два горных массива, как раз в том месте, где в прошлом году батальон морской пехоты проводил свою первую масштабную зачистку и потом применили бомбу объемного взрыва — хребет Харсанг.

Вот на него и встала рота Анатолия Киборгина, взяв его под контроль без привлечения подразделений афганской армии, потому как чем дальше тем меньше доверия «зеленым», того и гляди пропустят на дорогу духов. На остальном маршруте «точки» с гарнизоном из советских военнослужащих сменялись афганскими «точками».

На каждую точку в качестве усиления ставился БТР или танк. На позициях роты Киборгина установили легкие плавающие танки ПТ-76. Позиции уже были обустроены предыдущими охранниками, но их перед занятием проверили саперы с собаками. Надо ли говорить, что нашли кучу мин?

Сидеть на опорнике предполагалось минимум неделю, но оно понятно, ибо интенсивность грузоперевозок была очень велика. Не проходило и получаса, чтобы по дороге не проследовала длинная колонна, медленно ползущая на юг и стремительно пролетавшая на север порожняком, точнее увозя старые гаубицы.

Каждую колонну сопровождала боевая техника в том числе танки, а в небе их прикрывали вертолеты. Передвижение останавливалось лишь в ночное время.

Впрочем, летали не только «вертушки», но и планеры на постоянной основе контролировали дорогу. Имевшихся «блаников», хоть и впритык, но хватило на разработанную Киборгиным тактику воздушного контроля дороги. Правда для этого пилотам приходилось висеть в воздухе в буквальном смысле от рассвета и до заката перекусывая в воздухе и в воздухе же справляя малую нужду в грелку — резиновая емкость литра на три.

Планеры висели в воздухе осматривая окрестности без временного разрыва. Собственно, они если уж на то пошло, находились в зоне видимости друг друга и конечно же потенциальные постановщики мин не могли воспользоваться перерывом в проходе колонн, чтобы заложить на дорогу мину. Особенно тщательно просматривали горный район, делая здесь круги.

Но это днем. Попытались заминировать дорогу ночью. Но не тут-то оно было. Ночью, от заката до рассвета, словно Ужас летящий на крыльях ночи, парил капитан Чичин. И однажды он засек попытку минирования.

— Всем внимание, говорит «Альбатрос-десять». Кто меня видит?

Все, кто услышали посмотрели в небо и там замигала красная точка, кою хорошо видно со стороны, но не разглядеть если смотреть снизу-вверх. Красная лампа в ночи видна плохо и только ближайшим наблюдателям, так чтобы не сильно волновались отдаленные «зрители».

— «Альбатрос-десять», это «двадцать четвертый», вижу тебя хорошо. Ты в паре километров от меня на север.

— «Альбатрос-десять», это «двадцать пятый», так же тебя хорошо наблюдаю, почти надо мной, чуть южнее.

Отозвалась еще пара постов.

— «Двадцать четвертый» и «двадцать пятый», наводитесь… через минуту дам целеуказание.

Танки навелись на примерный район, а потом, когда с неба «полилось», (какой-то шутник обозвал трассер ангельской мочей, а потом еще добавили эпитет «святая моча») плюс выстрелила осветительная ракета, быстро внесли поправки и открыли огонь из танковых пушек накрывая разбегающихся в панике минеров. Да и пулеметчик с «бланика» не успокаивался и продолжал палить по мечущимся среди разрывов духам.

Анатолию оставалось только сожалеть, что это не оказалось заснято на пленку, так как происходило все вдали от его поста.

«Хотя потом постановочные кадры сделаем», — решил он.

Три дня все было хорошо, душманы не рисковали соваться к дороге в зоне ответственности морской пехоты ни днем, ни ночью, хотя на других отрезках постреливали и минировали, а потом капитан Чичин принес плохую весть.

— Метеорологическая служба сообщает о надвигающемся сильном ветре, возможны осадки… так что сам понимаешь, нам будет не до полетов.

— Понял.

Тут даже до самого тупого дойдет вся серьезность ситуации с грозящими опасностями.

— Долго прогнозируют нелетную погоду?

— Минимум трое суток.

— Ясно…

Первая ночь прошла спокойно, похоже духи не успели сориентироваться не имея прогноза погоды или просто решили подождать на своем опыте зная, что начавшийся ветер длится несколько дней, а вот на вторую ночь, когда ветер пригнал из полынной полупустыни на западе пыль и песок забивавший глаза и дыхательные пути, пришли.

26

Сначала они начали ставить мины на равноудаленных точках от постов пользуясь тем, что пыль и песок настолько ограничила видимость, что эти места стали банально не видны. Попытки подсветить местность тоже не имели результата так как сильный ветер быстро сносил ракеты в сторону.

Впрочем, минирование не дало результата. Все прекрасно осознавали эту опасность, а потому эти подозрительные места тщательно проверяли саперы.

— Проведите там контрминирование, — предложил саперам Анатолий.

— Сделаем!

Такой подлости от шурави духи не ожидали.

Ба-бах!

Грянуло однажды ночью.

Пошел дождь и стало совсем погано.

Да-да-да-дах!

По каменным стенкам «точки» забили тяжелые пули, местами разваливая кладку. Высекая искры уходили в рикошет от танковой брони.

Били из ДШК с противоположного склона горы с полуторакилометровой дистанции так что точность оставляла желать лучшего, но головы все равно не поднять.

— Прижали нас суки… и мины наверняка ставят, — ворчал сержант из новеньких Руслан Макеев.

Киборгин только кивнул.

Танкисты стали бить в ответ. Вот только в пелене дождя прицелиться сложно, тем более что после очереди вражеский пулеметный расчет менял позицию, недалеко, но этого хватало, и снова открывал стрельбу.

Остальные посты так же подвергались атакам. Кого-то закидывали минами, других обстреливали из гранатометов, беспокоили снайпера. Появились первые раненые. Их забирали проезжавшие обратно порожняком машины.

И так целый день, что выматывало просто зверски.

Дождь к вечеру закончился и он прибил к земле пыль с песком, хотя ветер по-прежнему дул чувствительный гоня тяжелые облака дальше в центральные регионы Афганистана.

— Еще день два и все нормализуется… и снова в небо поднимутся планеры.

Противник это тоже понимал, потому с заходом солнца предпринял атаку на один из постов. Сначала возникло ощущение что это просто ночной обстрел, такое тоже случалось — влепят очередь вслепую, несколько мин бросят или из РПГ пальнут и на этом все заканчивалось, но в этот раз обстрел длился слишком долго, а потом в эфир вышел прапорщик Палько, заместитель командира второго взвода:

— Это «двадцать второй», веду бой! Повторяю, это «двадцать второй», веду бой! Противник атакует! Количество установить затрудняюсь, но не меньше двадцати человек!

Тут же вышел «двадцать третий» — командир второго взвода лейтенант Виктор Еленский.

— Держись Миша! Я сейчас приду на помощь!

— Отставить «двадцать третий», это «двадцать первый!» — вмешался Киборгин. — Оставайся на месте, это приказ!

— Но товарищ старший лейтенант! То есть «двадцать первый»… «двадцать второй» может не справиться, противник превосходит числом…