Апостолы судьбы - Евгения Михайлова

— Если речь идет о даре, то суеты не надо, конечно. Но я говорю еще и о бизнесе, захвате рынка, потоке клиентов, легализации странной деятельности в относительно правовом поле. Сейчас человек, обладающий таким даром, вряд ли станет кричать из убогого домика, как Ванга. А без бумажки он замучается давать взятки милиции.

— Возможно. Но тут я просто полный невежда. И не имел счастья познакомиться хотя бы с одним экстрасенсом. Так что, извините: не оправдал ваших надежд.

— И вы меня тоже простите, — уныло сказала Дина. — Я ухожу.

— Подождите, — вдруг вскочил с кресла профессор. — Я вспомнил один забавный случай. Пожалуй, я знал особу с необычными способностями. Училась у нас студентка с красивой фамилией — Оболенская. Да и сама она была невероятно эффектной девицей. И вот однажды моя коллега, строгая дама, принимает у этого курса экзамен. Заходит очень скромный, воспитанный молодой человек, отличник, берет билет, садится, готовится отвечать. Потом подходит к столу преподавателя. И вы представьте: начинает раздеваться! Пиджак снимает, рубашку, брюки, ботинки. Взялся за носки. Тут на вопль преподавателя сбежалась куча народу, парнишку вывели, за ним вынесли одежду. Он спокойно оделся, вернулся к экзаменаторше и спрашивает: «Так мне отвечать? Или вы и дальше орать будете?» Особо смешливые в тот день отвечать, конечно, не могли, так их разбирало. Но потом в институте, как тогда водилось, началось настоящее расследование. Время было не столь вольное, как сейчас. Я заведовал кафедрой психиатрии, высказался за клиническое обследование этого студента. Ну, чтоб его не посадили за хулиганство. Эта статья была одной из самых зловещих. И тут ко мне приходит Оболенская и говорит, что поспорила с друзьями о том, есть ли люди, не поддающиеся гипнозу. Все сказали, что есть. И в качестве примера привели этого парня. Ну, она и продемонстрировала, на что способна. «Я, говорит, очень виновата, что никого не предупредила». Как будто ей разрешили бы такой фокус проделать, если бы предупредила. В общем, удалось все замять. Я положил мальчика на два дня в клинику, установил диагноз — сильное переутомление, и Оболенскую в этой связи не упоминал. Но помню, как смотрел в ее совершенно колдовские глаза и думал: от тебя, голубушка, всем надо держаться подальше. Вот такая история.

— А где сейчас эта Оболенская?

— Я встречался как-то с бывшим деканом их факультета. Говорили о выпускниках. О ней вспомнили. Он сказал: она просто исчезла из виду. Ходили слухи еще во время учебы, что она в каких-то секретных разработках участвует. На нее была персональная заявка из очень закрытой клиники. Она отказалась. Вроде бы пошла работать участковым врачом в обычную районную поликлинику. Если работает до сих пор, вашему приятелю несложно это узнать. От нечего делать.

— Это даже мне несложно. — Дина поднялась, но уходить от уютного собеседника расхотелось. — Можно еще праздный вопрос? Почему у нас вся эта муть так востребована — колдовство, магия, предсказания? Мне кажется, это беспрецедентная влюбленность народа в мистификаторов, манипуляторов, кукловодов.

— Певуны, как сказал профессор Преображенский в «Собачьем сердце». Любители хора, парадов, массовых движений, направленных иногда против самих себя. Наши люди настолько безмятежны в этом смысле, что все вместе они представляют собой клиническое чудо. Да, чуть не забыл. Попросите своего сыщика поговорить с мужем подруги Кати. С Дмитрием Гришиным. Ваш Сергей его искал, а он сам ко мне приходил на днях.

Дина вышла из больницы, накупила газет и ужаснулась. Объявлений об оказании магических услуг больше, чем полезного текста. А фамилий у магов или нет, или они явно придуманы. Как, впрочем, и имена.

Сергей Кольцов согласился попить пива со Славой Земцовым, хотя и продолжал злиться на него. После того как подследственная изменила показания и пошла на прямое признание, у Земцова появилась возможность использовать свое психологическое преимущество — уточнять детали. Иванова решилась доверить ему свою судьбу, могла бы и ответить на вопрос, с какого такого потолка взялась в ее показаниях гадалка. На фантазерку она мало похожа. Возможно, эти показания действительно лучше исключить из материалов следствия, но информацию извлечь можно. Сергей кое-что сделал ради этого. Если бы он не взял письменные показания Марины Ивановой, неизвестно, сколько еще времени Слава пытался бы получить внятное признание. Реакцию Галины Петровны на его же вопросы Сергей понимал. Он для нее — человек со стороны, который почему-то роется в ее горе.

Какое-то время приятели молча утоляли жажду и задумчиво жевали креветки. Первым молчание нарушил Слава.

— Не помню, кто из классиков произнес фразу: «Специалист подобен флюсу. Его образованность однобока». Не знаешь?

— Откуда, старик? После церковно-приходской школы? Классики — это твой конек.

— Обижаешься? — широко улыбнулся Слава. — Напрасно. К друзьям нужно относиться открыто, без комплексов. Если друг оказался вдруг… далее по тексту. Я, например, считаю тебя культурным человеком и этого не скрываю. Помню, как ты однажды под Новый год прочитал наизусть два стихотворения Коли Рубцова. Правда, в сильном алкогольном опьянении. Но с выражением.

— Ладно, у меня, честно говоря, времени на треп нет. Ты к чему это насчет флюса? Думаешь, я не понял?

— Уверяю тебя: ничего личного. Имеется в виду только сфера частного бизнеса. Я хотел сказать — сыска. Когда профессора психиатрии подаются на блюде, гадалки бьют рыбьими хвостами в бассейне и все прочее. А с человеком тонко поговорить — этого нет, прости.

Сергей давно понял: болтовню друга надо потерпеть. Наградой будет, возможно, неплохая новость. После четвертой кружки Слава посмотрел на жалкого частного сыщика с нескрываемой нежностью.

— Была гадалка, Сережа. Мы с Галиной Петровной поговорили о ней в спокойной обстановке. Теперь она сама не понимает, повлияла на нее эта самая ведьма или просто все сложилось одно к одному. Фамилию она, разумеется, не знает, зовут ее, как ей сказали, «госпожа Ирина», адреса, телефона нет. Знакомая ее туда привезла. В общем, Галина согласилась показать, где это находится, если вспомнит, конечно. Ориентиры какие- то есть. Но требует, чтоб никаких проблем у этой чревовещательницы из-за нас не было.

— Интересно. И как ты объяснил Ивановой, для чего данная госпожа понадобилась правоохранительным органам?

— Я сказал: моему другу нужно погадать на подругу.

— Ты шутишь?

— Нет. Я считаю, что твою задачу можно сформулировать и так.

— А если…

— А если Баба-яга у нас расколется и признается, что бесконтактным методом убивает людей чужими руками, мы возбудим отдельное уголовное дело. А к следствию по преступлению Ивановой я привязывать ее не буду. Вот тебе последнее мое слово. Ни к чему нормальному это не приведет.

— Когда поедем?

— Только не в ближайшие дни. Сейчас у нас с Ивановой много текущей работы, формальностей, ей еще адвоката бесплатного не назначили. Короче, как только, так сразу.

Поздно вечером Дина открыла дверь на звонок. На пороге стояла Алена. Она была в экстравагантном лиловом кожаном пальто, украшенном рыжими и черно-бурыми хвостами. Топик, спящий в гостиной на диване, приоткрыл один глаз, неодобрительно посмотрел на Алену и опять уснул. Зато Чарли радостно встал на задние лапы, чтобы поцеловаться с поздней гостьей.

— Аленушка, — посоветовала Дина, — ты наклонись пониже. Он в лицо тебя хочет поцеловать, а не в пуговицу, которая наверняка недавно была яйцом Фаберже.

Алена без минуты колебаний подставила псу такое количество дорогой косметики, что он сразу понял, какая гадость этот «Педигри». Дина тоже отметила необычно яркий для Алены макияж.

— Ты на приеме была или на презентации?

— Нет, что ты. Ты же знаешь, у меня на эти глупости нет ни времени, ни интереса. Нам бы со всех своих презентаций выйти живыми. Спать хочу, умираю. Но если бы сейчас домой поехала, вас не повидав, точно на луну бы выла.

— Все прекрасно, только где ты все-таки была, если не секрет? Кстати, Чарли сейчас отгрызает офигительный страз Сваровски с подола твоей юбки. Ты для нас так вырядилась?

— Праздника захотелось. Одинокого, грустного праздника. И я его себе устроила. Слушай, вот еще осталась бутылка старого красного французского вина. Открой ее, пожалуйста. Точно такую же бутылку я выпила однажды ночью после того, как закрыла дверь за любовником, сказав ему, что меня каждую ночь тошнит от него в постели. Так прямо и обрисовала: у меня угрожающий токсикоз от твоего тела, запаха, движений. Я все время боюсь родить лягушонка, который подрастет и спросит: как же тебя угораздило найти мне такого папашу?

— А ты бы ответила своей кровинушке: гордись, лягушонок, твой отец был космонавтом. — Дина отодвинула в сторону бутылку, положила ладонь на локоть Алены. — Мы сейчас, конечно, выпьем и поговорим о всякой ерунде, и пошутим. Только одну задачу давай решим сразу. Закроем все, что в открытом виде болит. Во-первых, тебя не тошнило от того любовника, а совсем наоборот: ты прогнала его потому, что он был тебе слишком нужен. И во-вторых, ты сегодня пообщалась с Игорем и наслушалась всласть про его любовь к Кате. У него это всегда было главной темой. А теперь тебе надо чем-то полечить свою расцарапанную душу. Как же тебя угораздило? Не так чтобы очень красивый или слишком умный, Катьку он действительно обожает до невозможности. И вообще это скучный домашний однолюб, зануда, совершенно тебе не подходящий. Ты же яркая, сильная, неординарная… — Дина замолчала, потому что Алена приложила палец к ее губам.