Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации) - Эрли Моури

Вспомнились слова Геры, о том, что на Небесах будут серьезные перемены.

Глава 10

100.000 на помощь богине

— Разве не знаешь? Куда ты прежде ходил — храм на Гончарной. Со вчерашнего вечера не работает. Анна Лапина сказала, что другие тоже закрывают, — сообщила мама, горестно глядя на меня.

— Говорят, их отдают в распоряжение жрецов Перуна. Будут перестраивать, — дополнил сказанное мамой Борис из охранников. — Чудесные дела творятся, Александр Петрович!

— Так, мам, можешь распорядиться насчет обеда? Я такой голодный! — весть о закрытии храмов, меня основательно потрясла, но внешне я оставался спокойным, даже слегка безразличным к сказанному графиней и охранником. Просьбу насчет обеда я озвучил потому, что хотел скорее войти в семейный зал богов. При чем оказаться там один, без свидетелей.

— Уже делаем, ваше сиятельство! — отозвалась Надежда Дмитриевна и тут же подтолкнула Ксению: — Ну-ка бегом! Граф проголодался с дороги!

— Мам, встретимся минут через десять-двадцать в столовой. Там обо всем поговорим. Но уже сейчас хочу сказать главное: я дома, и будет все хорошо. И с Майклом будет все хорошо, — я подмигнул ей. Вышло не очень: графиня даже не улыбнулась, хотя немного успокоилась — лицо ее разгладилось.

Войдя в зал богов я плотно закрыл дверь. Подошел к статуе Артемиды, и сжав мраморную руку, прошептал:

— Дорогая моя, пожалуйста, отзовись! Что стряслось⁈

Мои слова были не просто слова. Их ментальная сила умножилась особой связью этого места, где воздавали молитвы богам многие из рода Елецких. Эту тонкую, но прочную связь с моей возлюбленной богиней дополнила сила Астерия.

Охотница не отвечала. Так часто бывает: боги не всегда слышал людей, даже если между ними особые узы. И когда я подумал, что лучше мне вернуться сюда после обеда и попробовать снова, на тонком плане пошло знакомое волнение. Статуя Артемиды засветилась поначалу слабым жемчужным сиянием. Затем ореол вокруг нее стал ярче. Я почувствовал раскрытие портала. Пространство перед статуей будто треснуло, разошлось в стороны, выпуская объятую светом богиню.

Я отступил назад, давая больше места перед пьедесталом. Через несколько секунд Небесная Охотница воплотилась в земном теле.

— Хайре, Астерий! — приветствовала она меня, раньше, чем я успел открыть рот.

— И тебе Радости! — ответил я, храня традицию, и тут же добавил: — Как я понимаю, особой радости для тебя нет? Что случилось, Арти? — я протянул к ней руки.

— Случилось то, что должно было случиться, — она слабо улыбнулась, протянув свои руки к моим. — Я много не знаю. Знаю лишь то, что после произошедшего у храма Яотла, Кетцалькоатль долго говорил с Перуном. После чего Громовержец вернулся разгневанным и решил нас с Афиной наказать. Его высочайшим решением все мои храмы кроме одного в Москве будут закрыты. Также по всей империи. Часть их будет передано в служение самому Перуну, часть другим богам. Сам понимаешь, кто у него теперь в ближнем круге: Деметра, услужливый Гермес и Велес и, конечно, Лето. Вот так, мои храмы передадут моей матери. Мои алтари и статуи заменят на другие. Это очень обидно, Астерий, но мне придется смириться. Афине проще — она не теряет почти ничего. Ее храмов нет здесь.

— Арти… — я притянул ее за руки к себе. — Я потрясен! И твоя мать не смогла тебя отстоять? Она не откажется принять святыни, которые по праву твои и только твои⁈

— Она побаивается Перуна, когда он в гневе. Спорить с ним не стала. И четыре моих храма, обещанные ей, думаю, примет с радостью. Тем более те, что на юге. Ты же знаешь, у нас, богов, нет таких крепких родственных чувств, как у вас людей. Через века мы отдаляемся друг от друга, становимся почти чужими. Кто сейчас помнит, что Гера сестра Зевсу и Посейдону? И Зевс редко вспоминает, что я — его дочь. Он и после моего рождения об этом не хотел знать. Но так не будет между мной и нашим сыном, до конца вечности он будет самым дорогим для меня существом. Обещаю, — она прижалась ко мне и поцеловала в губы так горячо, словно хотела подтвердить свое обещание. — Вижу ты, переживаешь больше, чем я? — заглядывая мне в глаза, спросила Охотница. — Астерий, ничего страшного не случилось, и я ни о чем не жалею. В этом даже много полезного: теперь я буду больше женщиной, чем богиней. У меня станет больше свободного времени, что полезно для нашего малыша. И я реже буду переживать из-за всяких божественных потрясений — меня это мало будет касаться.

— Ты можешь быть больше женщиной, чем богиней, не теряя храмы. Сама определять это без влияния всяких перунов, — может быть впервые я высказался о нашем верховном боге столь пренебрежительно.

— Астерий! — Артемида предостерегающе подняла руку.

Я продолжил:

— И свободное время для нашего малыша ты можешь взять сама, сколько потребуется. Громовержец, вместо того чтобы отстаивать наши интересы, в том числе и твои, решил найти с Кетцалькоатлем легкое примирение, за счет твоей силы и влияния!

— Астерий, остановись! — снова попыталась она меня прервать.

— Молчи, женщина! — наполовину в шутку прервал я ее, но продолжил с полной серьезностью: — Я говорю то, что есть на самом деле: Перун уже не тот! Он не исполняет свои обязанности как верховный бог! Вместо того чтобы быть воином и защитником, он предается праздности, старается замириться там, где обязан поднять меч! И это за наших интересов! Арти, ты лучше меня знаешь: теряя храмы, ты теряешь людей, молящихся тебе, а значит теряешь силу и влияние, как на Земле, так и на Небесах!

— Да, это неприятно, и даже обидно, но мне придется смириться. Если бы здесь не было тебя, я бы… — ее прекрасные серые глаза стали влажными.

— Ну, договаривай! — настоял я.

— Я бы переселилась на Венеру, может быть стала просто элиной, как твоя Айлин, — тихо сказала она.

В этот миг я понял, что моя богиня, уже потеряла силы. Много сил. Ей, Артемиде, стать элиной⁈ Это все равно, что княгине стать баронессой и отправится куда-то в захолустную губернию.

— Нет! Посмотри на меня! — потребовал я. — Я вижу, что ты уже потеряла много божественной силы, но ты, дорогая, не смеешь терять силу духа! Уж