Средневековые битвы - Владислав Добрый

В общем Эльзас скинулся деньгами, а Рене «нанял» 8400 швейцарцев, которые и создали костяк его армии.

После чего они подошли к армии бургундцев, которые осаждали такой милый туристический городок Нанси, и сказали «Ая-яй, масса Карл, нехорошо. Сейчас кому-то а-та-та-та будем делать!». Карл, будучи полководцем решительным и грамотным, прознал о выдвижении деблокирующей армии, и оставив под Нанси 4 000 человек для продолжения осады, рванул навстречу «лотаргинцам», умудрившись занять выгодное место. С одного фланга его прикрывал густо заросший лесом склон холма, с другой тоже лес, еще и изрезанный мелкими ручьями и сухими балками. При том же Кресси, или Азенкуре, такая позиция была залогом победы.

(Где-то там внизу, в полосатом квадратике, воюет наш добрый Хенслин)

Но швейцарцы просто оставили перед фронтом Карла одну баталию, чтобы он не заподозрил неладное. А еще по одной отправили в трудные и долгие обходы. Обе баталии дошли до места только в полдень, отбросили контратаку жандармов, и сломали бургундскую армию с двух сторон, как голодный ломает орех клещями.

То есть, все довольно банально — швейцарцы выскочили откуда не ждали, совершили маневр на который не смогло адекватно среагировать войско бургундцев, и смяли его. Можно добавить еще метель — швейцарцы воспользовались погодными условиями чтобы скрыть маневр. Сражение, сильно напоминающее Муртен.

Кажется все довольно просто, что бы так всем не побеждать, не так ли?

Как и в любом деле, только со стороны кажется что сделать все легко. Чего уж проще — разработать хорошую игру, нарисовать великолепную картину или положить ровно плитку в ванной. И только начиная делать нечто из этого, можно внезапно выяснить, что твоя анатомия сильно отличается от стандартной, потому как ничем другим объяснить то, что у тебя выходит, нельзя. Спешу утешить — аномальное расположение плечевого пояса в районе тазобедренного сустава присуще всем, но лечится упорным трудом и временем. Однако, у каждого человека все же есть некий предел, за который он может перешагнуть только с помощью особых препаратов. Но об медицине и наркотиках в другой раз.

В случае со сборищем толпы злых мужиков, все куда сложнее чем с разработкой игр. Нюансов тысячи. Не буду грузить вас сильно — разверну подробно только один.

В общем, если бы игроделы, вопреки здравому смыслу, решили сделать в компьютерной стратегии хоть немного реализма, то мы бы попросту не смогли управлять армиями. Не то что каждый отряд, но каждый отдельный солдатик, с острым желанием выжить и собственными соображениями на тему как именно это сделать, превратили бы любой геймплей в лютый, невозможный хаос. И самая основная тенденция для подавляющего большинства юнитов была бы проста — избежать боя. Отправив десятку орков через полкарты в нападение, мы бы с удивлением обнаружили, что шесть из них отстали по дороге, спрятавшись в лесу или случайных постройках, а оставшиеся, обнаружив себя в дали от основных сил, и немного почесав зеленые бошки — разграбили бы вашу базу, и отчалили за край карты пропивать нежданный бонус.

В реальности все было еще хуже. Грансон — хороший пример, но он далеко не единственный. О великой проблеме мотивации у пехоты говорят многочисленные факты. Взять хотя бы знаменитый строй «свинья» у тевтонских рыцарей. Они вынуждены были опираться на наемную и зависимую пехоту, и в отличии от того что показывают в фильмах, этот строй представлял собой просто-напросто конвой. Впереди были самые именитые рыцари, потому как западло быть не первым, внутри была пехота, а вокруг, как пастухи вокруг стада, остальные всадники. Это был единственный способ довести свою пехоту до войска противника в сколько-нибудь собранном виде.

И Карл, вполне справедливо полагал, что многочасовой марш по пересеченной местности, разметает оставленную без присмотра пехотную грязь по окрестным лесам. Большая часть отстанет или «заблудится», оставшиеся слишком «устанут» для боя, и так далее.

Были и другие, не менее очевидные вещи, которые делали его поражение при Нанси невозможным.

И то, что оно все же случилось, нам, глядящим с высоты столетий, со всей очевидностью показывает устаревание феодальных армий, их неспособность ответить на вызов более современной военной науки. Как чиряк на лбу южнокорейского айдола, виднелась большая и кровавая, назревшая необходимость изменения подхода к формированию армии, комплектации, перестройки экономики.

Современникам же битва при Нанси со всей очевидностью показала только одну вещь — швейцарцы рулят.

Хочешь победить — купи швицев, они всех нагнут. И 1477 год стал для швейцарского союза открытием нового, почти безразмерного и очень вкусного рынка наемников. Немедленно другие государи Европы попытались организовать у себя нечто подобное. Кое-где даже преуспели — в Германии появились ландскнехты, еще позже мир сотрясли непобедимые терции испанской пехоты — но чем больше опускался порог вхождения в мир войны и золота, тем сильнее менялось общество. Задумайтесь — до самого недавнего времени, люди жили в качестве слуг, почти рабов, у господ. Работая, а иногда и рискуя собой, за еду и кров над головой. Изредка, с высоты своего статуса, состоятельные люди могли подкинуть слуге одежду прям как домашнему эльфу, только это его не освобождало. Фирменную ливрею например, да еще, как жест неслыханной щедрости, с рукавами. И в ней человек мог проходить пол жизни, совершенно искренне считая что жизнь удалась. Питаться остатками с барского стола — это буквально, именно так слуги и столовались, отдельно им как правило не готовили. Спать в случайных местах, в лучшем случае имея «свой» угол — и это тоже не иносказание. Угол в конюшне, тут и живи. Хозяин добрый, разрешил попоной укрываться.

И при этом люди умудрялись переживать за дела «их» семьи, испытывая к хозяевам чувство, очень похожее на современный патриотизм к стране. И при случае поймать грудью стрелу, которую выпустили в хозяина — вообще ожидаемый поступок. Это до сих пор существует во многих странах, как пример можно посмотреть южнокорейский фильм «Паразиты» — там собственно очень похожая ситуация, но которая вступает в конфликт с современностью.

И это было нормой в средневековье. Так же, как и жуткая жестокость, беспощадность к чужакам и собственным детям, дремучее невежество и так далее.

Швицы были такие же, но сумели создать некое подобие боевого братства, общность ради которой имело смысл не только сражаться, но и умирать. Очень страшны люди, готовые ради своих целей на смерть. Это немедленно попытались закосплеить, и со временем доиграются до великой французской революции с её невозможными в реальности конструктами вроде равенства всех людей, национализма и идее наций, а потом и того хуже, женщин читать начнут учить. Все покатилось по наклонной, именно тогда, когда безумные швейцарцы начинают пропихивать такую немыслимую дичь, как обязательную оплату труда, да еще и в срок. Кончилось в общем все плохо, интернетами и гомосеками. Поплачем о Европе которую мы потеряли и пойдем дальше.

Помимо открытия швейцарцев как бренда, современников после Нанси чудовищно потряс стремительный коллапс Бургундии. Она схлопнулась, как карточный домик после выстрела в упор из дробовика. Ненормальная, дикая ситуация. Все привыкли к кровавым сварам, длящимся поколениями. Можно вспомнить ту же Столетнюю войну, или Войну Трех Жанн. Кровавые сражения, регулярные смерти сюзеренов — и очень медленные изменения на карте. Англия за 60 лет регулярных побед прожевала хорошо, если половину Франции, учитывая что её третьей частью уже и так английские короли владели. Но Бургундию, словно волки разорвали. В Европе уже случились состоявшиеся, хорошо структурированные силы, преследующие свои интересы. Путь на централизацию власти был открыт, и теперь выпасть из общего порочного круга, значило не свободу, а статус добычи. С этого момента можно ставить условную точку начала заката итальянских республик, обособленных феодальных владений и прочих анахронизмов раннего средневековья.

Опять же, это понимаем мы, типа очень умные. Ну а современники битвы, просто решили, что королей надобно беречь, и мода на то чтобы главнокомандующий скакал на острие атаки, быстро стала сходить на нет.