Разные судьбы - Михаил Фёдорович Колягин

аварию, Агриппина Максимовна, что редко с ней бывало, сама пришла в депо. Ее приход в глазах других был естественен: она беспокоилась за сына. Нет, Валерий, как всегда, сделал умело. Он даже «предотвратил» крушение и его поступок будет оценен в управлении дороги.

«Посмотрим, как теперь будет выглядеть самодовольная физиономия этой бабы, — злорадствовала она по пути домой. — Подожди, еще на поклон ко мне придешь!»

Она представляла даже, как Елизавета Ильинична, жалкая и убитая горем, будет просить, чтобы мужу смягчили наказание.

«Как я с ней буду разговаривать? Конечно, приму вежливо, как и подобает жене начальника депо. Первый раз скажу, что мне некогда, пусть придет часика через два, тогда поговорим. Потом еще раз сошлюсь на занятость».

Сладкие мысли Агриппины Максимовны неожиданно оборвались. Сзади услышала шаги и обернулась. Ее догоняла Елизавета Ильинична.

«Ага! Уже забегала». Зорина затаив дыхание, ждала, когда Круговых с нею заговорит.

Но нет, Елизавета Ильинична шла, не сбавляя шага, и совсем не собиралась говорить с Зориной.

Агриппина Максимовна кашлянула и разозлилась Кашель получился неестественным, вызывающим. Елизавета Ильинична, обогнав ее, оглянулась, посмотрела на нее так, словно на пустое место. И так же спокойно продолжала свой путь. Это было уж слишком.

— Елизавета Ильинична, — не вытерпела Агриппина Максимовна, — вы из депо? Я слышала: неприятность у вашего мужа?

— Ни, это напутали, — спокойно ответила та, не оборачиваясь. — Неприятности у вашего сына. Опять он там шось натворив.

У Агриппины Максимовны перехватило дыхание, словно рот закупорило сильным порывом встречного ветра. Когда она опомнилась, Елизавета Ильинична была далеко впереди. Оставлять за этой бабой последнее слово? Нет, Зорина к этому не привыкла. Она прибавила шаг, но мешали высокие каблуки «румынок», они проваливались в снег. На лбу выступил пот.

— Подождите, — крикнула она. — Мы еще собьем с вас спесь! Подумаешь, знаменитость!

Елизавета Ильинична не оборачивалась, словно за нею увязалась выбежавшая из соседнего дома дворняжка, которая злобно лает, но сама боится подбежать поближе и укусить. И тогда Агриппина Максимовна закричала вдогонку те слова, которыми пользуются в очередях не сдержанные на язык женщины.

По улице шли люди, слушали и укоризненно качали головами. Однако ее это не смущало, она продолжала кричать. Елизавета Ильинична повернула на другую улицу.

Нет, она все-таки должна, просто обязана осадить эту бабу. Все равно придумает что-нибудь.

И сейчас, после разговора с мужем, обида захлестнула ее снова.

Целую ночь Агриппина Максимовна не могла заснуть. Лишь только немного забывалась, перед глазами появлялась жена Круговых, показывала на Зорину пальцем и смеялась. Агриппина Максимовна вскакивала, но в ушах назойливо продолжал звучать унизительный хохот. Утром она позвала Валерия. Сын переменил матери компресс на голове и сел возле кровати. Он не произносил сочувственных слов — неожиданным болезням матери уже никто в доме не удивлялся.

Несколько минут длилось молчание. Валерий хотел было закурить, но, вспомнив, что мать больна, положил папиросу обратно в карман. Агриппина Максимовна дышала ровно. Глаза были закрыты. Спит. Но вот она шевельнулась, открыла глаза.

— Мы давно с тобой не беседовали, Валерий. Как твои дела? — спросила она ласково.

— На работе? — уточнил Валерий.

— На работе и вообще.

Валерий насторожился. Сейчас про получку будет спрашивать. Узнала, наверно, о последней попойке. Перед глазами замелькали столы, заставленные бутылками, и пьяные полураздетые женщины.

— По-старому, мама, — стараясь не выдать волнения, ответил Валерий.

Агриппина Максимовна повернулась на бок, приподнялась на локте.

— Смотрю на тебя… Ты уже настоящий мужчина. Девушка есть?

Валерий не выдержал пристального взгляда матери, отвернулся.

«Все, наверно, знает. Издалека подходит, — с неприязнью подумал он. — Кто же проболтался? Спросит о попойке — скажу: знать ничего не знаю».

— Нет у меня девушки. То есть…

— Ну, я понимаю, — улыбнулась Агриппина Максимовна, взгляд ее стал мечтательным. — Кто их не имеет в такие годы! Эх, юношеские увлечения! Скажи, пожалуйста, как ты находишь: Даша Круговых — хорошая девушка?

Валерий удивленно взглянул на мать, вмиг преобразился. А может, ничего не знает? Но надо держать ухо востро. От нее всего можно ожидать.

— Как сказать, мама. Даша, конечно, неплохая девушка.

— Я то же самое думаю. Кроме того, она из знатной семьи, — в голосе Агриппины Максимовны послышались иронические нотки, но Валерий их не заметил. Теперь он стал догадываться, к чему клонит мать. Женить задумала. Ничего не выйдет.

— Даша — девчонка неплохая — это верно, — проговорил Валерий, окончательно взяв себя в руки, — только у нее уже есть достойный поклонник.

— Кто такой?

— Колосов. Помните? В армии вместе служили.

Агриппина Максимовна вздохнула.

— Разве у милой девушки не будет поклонников? В том и гордость молодого человека — отнять девушку у соперника. Эх, мельчает молодежь. Сколько у меня было поклонников, но твой отец все-таки сумел заполучить меня в жены!

Валерий вспомнил Колосова, его глубоко враждебный терзающий душу взгляд. По спине пробежали мурашки страха.

— У папы было другое дело, — уклончиво проговорил он. — А я не думаю жениться.

Агриппина Максимовна выдавила на лице удивленную гримасу:

— А я разве тебя заставляю? Сейчас, слава богу, свобода. Я только советую, как более опытный в жизни человек, на кого обратить внимание.

Валерию начал надоедать затянувшийся разговор. Он беспокойно заерзал на стуле.

— Ладно, мама, я подумаю.

— Пока ты думаешь, Даша другому достанется. Этому самому… Колосову.

— Но ты же сама сказала: не заставляешь.

— Ну, делай, как знаешь. Только…

Агриппина Максимовна достала из-под подушки газету, подала сыну.

— Смотри. Далеко шагает машинист Круговых. Это надо учитывать.

Валерия никогда не интересовали газеты. Но чтобы уважить мать, взял газету, сделал вид, что внимательно читает. Потом встал со стула.

— Хорошо, мама. Спасибо за совет. Мне можно идти?

Агриппина Максимовна привстала на койке, достала рукой завитую шевелюру сына, запустила в нее пальцы.

— Иди. Да будь понастойчивее с нашим братом, — ласково сказала она. — Я ведь тебе никогда плохого не желала.

Валерий повернулся к двери и не мог видеть, что мать уже лежала на подушке и смотрела в потолок. Взгляд ее выражал затаенное злорадство.

4

В доме Круговых Колосову все было знакомо и привычно. По двору важно расхаживала курица, разговаривая с цыплятами на своем непонятном языке. Желтенькие пушистые глупыши в погоне за мухами прыгали на забор. У выхода из двора в огород примостился колодец с пронзительно скрипящим воротом. Когда во двор вошел Николай, Елизавета Ильинична доставала воду из колодца и выливала ее в кадушку, готовясь к вечерней поливке огорода. Увидев гостя, выпрямилась, поставила ведро на лавочку.

— Проходь, Микола, чего остановился?

— Чем хозяин занимается?

— Известно. Якусь сицилийску защиту разбирае. Насточертив он мне с ней пуще ладана.