Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны - Хэнсон Болдуин

Последней соломинкой непосильного груза были обременявшие защитников острова 16 000 итальянских пленных (перед вторжением только офицеры были переправлены в Египет) и ответственность за королевскую семью, так как греческий король Георг II и его кабинет находились в резиденции возле Ханьи.

Залив Суда и порты северного побережья, а также взлетно – посадочные полосы уже 30 апреля подвергались частым атакам с воздуха; танкер, разбомбленный и выброшенный на мель, лежал, охваченный пламенем, у входа в залив; траурное облако черного дыма возносилось в небо, а в гавани плавали тела – мрачное предзнаменование завтрашнего дня.

Чтобы из хаоса сотворить порядок, в гонке со временем генерал Уэйвел разрубил гордиев узел командования, наладив сотрудничество и координацию [19], и 30 апреля назначил прославленного новозеландца генерала Бернарда С. Фрейберга, кавалера креста Виктории, командующим «Крифорс» (критскими силами). Фрейберг, завоевавший во время Первой мировой войны репутацию опытного командира, был рожден стать боевым солдатом и любимцем Черчилля [20]. Ему отдали приказ «скрывать от врага использование военно – воздушных баз на Крите», но предупредили, что комбинированное нападение немцев на остров с воздуха и с моря неминуемо и маловероятно ожидать какого – либо воздушного подкрепления из – за нехватки в Британии истребителей.

У немцев также были свои проблемы. Нападение на Грецию произошло слишком поздно, и его пришлось проводить так быстро (из – за грядущей Русской кампании), что для планирования и подготовки плана «Меркурий» не хватало времени.

Немецкие парашютисты были использованы 26 апреля для захвата Коринфского канала и его переправ; транспортные самолеты этой компании предполагалось применить и в Критской операции. Несколько сотен транспортных самолетов Ю–52 были возвращены в район Вены для проверки, установки новых двигателей и ремонта, а затем в спешке вновь переброшены на передовые аэродромы в районе Афин.

В Греческой кампании англичане были «загнаны в угол из – за нехватки аэродромов» [21]. Немецкие самолеты оказались лучше приспособлены к импровизированным аэродромам, а германские инженеры и строительные части, мобилизовав греческих рабочих, проявляли огромную энергию и инициативу при строительстве новых взлетно – посадочных полос. Немцы захватили остров Мелос 10 мая; через три дня уже была готова посадочная полоса. На Молау полосу построили за неделю. Крит окружали аэродромные площадки в Скарпанто, Коринфе, Аргосе, Афинах, аэродромы Салоников, Родоса и Болгарии, целое полукружье взлетно – посадочных полос в Мегаре, Фалероне, Элефсисе, Татои, Тополии, Араксе, Китире, ближайшая из которых находилась лишь в пятидесяти милях [22].

Многие из аэродромных площадок, в том числе в Тополии и Мегаре, использовались как вспомогательные «<…> не более чем большие поля, расположенные между горными хребтами.

Очень плохое качество грунта вызывало большие сложности. Тяжело груженные самолеты увязали по ось в песчаной пыли. Во время взлета или посадки самолеты окутывались плотным облаком, которое сразу же поднималось в воздух на высоту до 1 000 метров. Из – за сухого воздуха, чрезвычайно высокой температуры и полного отсутствия ветра это облако стояло над долиной довольно продолжительное время… Двигатели самолета засасывали эту гранулированную пыль» [23].

Дороги и железнодорожные пути в Греции и на Балканах были разрушены, мосты подорваны; большую часть топлива и других материалов приходилось доставлять морем. Распределение топлива и материалов между отдаленными временными аэродромами также представлялось проблематичным, а средства заправки были примитивными. На многих взлетно – посадочных полосах топливо закачивалось в самолеты вручную из цистерн. Подготовка материально – технического обеспечения Русской кампании усложняла проблему снабжения. Перегруженная линия [24] препятствовала переброске 22–й пехотной (воздушно – десантной) дивизии из Румынии, и поэтому пришлось заменить 5–ю горно – пехотную дивизию, которая уже находилась в Греции после участия в кампании на материке. 7–я воздушная дивизия, однако, была перекинута в Грецию из Германии. Немцы преодолели огромные трудности, связанные с материально – техническим обеспечением; действительно, это была одна из самых удивительных в войне операций по тыловому обеспечению, о чем свидетельствует способность немцев осуществить такую внушительную операцию, как захват Крита с воздуха, менее чем за три недели после завоевания Греции и Югославии, в то время как окончательное уничтожение противника еще продолжалось.

Однако в меньшей степени заслуживает одобрения планирование, тщательность которого ранее всегда была присуща немцам.

Одной из причин была спешка. Лишь один месяц прошел между решением о нападении на Крит и фактическим наступлением. Другой – чрезмерная уверенность. Англии нацисты не придавали значения и до Крита; когда бы немцы и англичане ни встречались на поле битвы, нацисты праздновали победу, доставшуюся сравнительно легко. Неудовлетворительная рекогносцировка и незавершенная разведка привели к недооценке силы защитников острова. Кроме того, сказывалось давление со стороны Гитлера, требующего быстрого завоевания, и Геринга, жаждущего славы для люфтваффе. Армия и генеральный штаб ничего не имели общего с планированием. Это была операция военно – воздушных сил, и некоторые летчики вместе с Герингом считали, что они могут выигрывать сражения без какой – либо поддержки. Поэтому вторжение с воздуха стало новым видом военной операции.

Генерал – полковник Александр Лер, командир 4–го военно – воздушного флота, который оказывал поддержку сухопутным войскам в Югославской и Греческой кампаниях, рекомендовал осуществить оккупацию Крита с целью защитить нефтяные месторождения Плоешти. Генерал Курт Штудент, командир 11–го военно – воздушного корпуса (приписанного к 4–му военно – воздушному флоту), который включал в себя 7–ю воздушную дивизию (парашютисты), согласился с воздушной операцией и разработал основные детали на совещаниях с генерал – лейтенантом Вильгельмом Зюсманном, командиром парашютной дивизии.

Генерал Лер осуществлял общее командование. 4–й воздушный флот включал в себя 8–й летный корпус (командир генерал Штудент). При необходимости некоторое количество дополнительных самолетов можно было получить от 10–го летного корпуса и сухопутных частей 12–й армии (включая 6–ю горно – пехотную дивизию).

Боевые самолеты, сгруппированные в 8–м летном корпусе, включали около 280 бомбардировщиков Ю–88, Хе–111 и До–17; более 150 знаменитых пикирующих бомбардировщиков «Штукас» Ю–87; более 100 одномоторных истребителей Ме–109 и еще 100 двухмоторных истребителей Ме–110; а также около 50 разведывательных самолетов [25]. В общей сложности 17 мая действовало более 500 этих самолетов, а другие включились в сражение позже.