Слон Килиманджаро - Майк Резник

— Ты допустил ошибку. — Джастину пришлось нагнуться, чтобы услышать отца.

— О? Какую же?

— Тебе следовало убить инопланетянина. Теперь у тебя нет для него золота.

— Миларрра? С ним проблем не будет. Ему вполне хватит слоновой кости.

— Ты дурак, — выдохнул Главнокомандующий и умер.

Джастин выпрямился, повернулся к Летящему-в-ночи.

— Он мертв.

— Печально, и трагично, и душераздирающе, и неизбежно. — Инопланетянин все поглаживал больший из бивней — А теперь обсудим золото, которое хорошее, и блестящее, и прибыльное.

— Золота не будет, — ответил Джастин.

— Нет золота? Нет золота? Но я видел золото!

— Только одну тонну, и оно нужно мне самому.

— Но здесь я!

— Я знаю, ты здесь ради золота, но я думаю, что мы сможем найти взаимоприемлемое решение.

— Взаимоприемлемое, и разумное, и справедливое. Ты предлагаешь, я отвергаю.

— В знак доброй воля я хотел бы передать тебе эти бивни.

— Бивни! — воскликнул Миларрр, взлетев на больший из них. — Бессмертен и непобедим я!

— Вот и хорошо.

Миларрр недобро посмотрел на Джастина.

— Теперь золото.

— Для тебя золота нет.

— Я знаю, где оно, — напомнил Летящий-в-ночи.

— После твоего отъезда я перенесу его в другое место.

— Я возьму его с собой.

— Ничего ты с собой не возьмешь! — Джастин повернулся к двери. — Охрана!

— Грустно и печально, они не придут.

— Почему?

— Потому что я их перебил.

— Ты? Как?

— Я, очень просто.

Миларрр вытянул вперед руку с когтями-пальцами, и внезапно Джастин упал на колени, хватаясь руками за горло.

— Бивни у меня, — спокойно продолжил Миларрр. — Я бессмертен. Я непобедим. Я правлю вечностью и бесконечностью. Даже Олигархия теперь меня не тронет, — Ты сумасшедший! — прохрипел Джастин. — Они найдут мой труп и выследят тебя!

— Им до меня не добраться. Я самый могучий из воинов. У меня бивни!

— Они были и у моего отца, но не принесли ему бессмертия! — выдохнул Джастин.

— Есть разница. — Миларрр спрыгнул на пол.

— В чем она?

— У меня нет сына.

— Дункан?

Я пробормотал что-то нечленораздельное и перекатился на бок.

— Дункан!

Чья-то рука энергично трясла мое плечо.

— Что случилось? — Я резко сел, едва не ударив головой склонившуюся надо мной Хильду Дориан. — Я проспал?

— Нет.

— О. — Я еще не пришел в себя, и сердце стучало, как паровой молот. — Который час?

— Ровно семь.

— Вечера? Утра?

— Утра, — ответила она. — Я вижу, ты и эту ночь провел в кабинете.

Ко мне вернулась способность соображать.

— Я вновь нашел бивни, почти через двенадцать столетий после их последнего появления.

— Правда? Когда и где?

— На Внешних мирах, в пять тысяч пятьсот двадцать первом году Галактической эры.

— Менее чем в восьми столетиях от наших дней, — уточнила Хильда.

— Но есть проблема.

— Проблем больше, чем ты думаешь.

— Правда.

— Давай сначала послушаем твою.

— Бивнями завладел инопланетянин, так что мне пришлось задать компьютеру другое направление поиска. — Должно быть, я уснул, пока ждал информацию.

— Хочешь кофе? — слишком уж заботливо спросила Хильда.

— Не сейчас.

— Ты уверен? — настаивала она.

— Да, уверен. С чего такое стремление напоить меня кофе?

— Есть проблема посерьезнее поиска инопланетного владельца бивней, и я хочу, чтобы ты полностью проснулся.

— Я проснулся, встал, потянулся. Что ты собираешься мне сказать?

— Сегодня я пришла на работу пораньше и заказала досье Мандаки.

— И что?

Она долго смотрела на меня, словно решая, проснулся я или нет.

— Его не существует. Я нахмурился:

— Что значит, его не существует? Он приходил в этот самый кабинет. Он перевел деньги на мой счет. Я на него работаю.

— Знаю, — мрачно кивнула она. — Но официально он не существует.

— Компьютер, покажи голограмму Букобы Мандаки, — приказал я.

Над компьютером возник образ Мандаки.

— В твоем компьютере он есть, а в архивах Содружества отсутствует.

— Ты проверяла его голосовой слепок и ретинограмму? Может, Мандака — вымышленная фамилия.

— Компьютер сейчас этим и занимается. Пока безрезультатно.

— Галактика большая. Рано или поздно он его найдет. — Я подумал о других направлениях поиска. — Что еще ты выяснила?

— Его идентификационный номер фальшивый, паспорт — подделка, генеалогическая программа не может назвать родителей.

— Бред какой-то. Вы проверяли его кредитоспособность, прежде чем я получил разрешение на эту работу?

— Проверяли. — Она хмурила брови. — В двух банках у него на счету более пяти миллионов, но я не могу определить источник его денег.

— А адрес?

— Компьютерный терминал в Городском центре.

— Он платит налоги?

— У меня нет допуска в компьютер Казначейства.

— Можешь его получить?

— Если я заикнусь об этом, станет известно, что я проверяю Мандаку. Поэтому я решила сначала переговорить с тобой.

— Дельная мысль, — согласился я. — Если ты расскажешь об этом кому-то из начальства, мне прикажут прекратить поиск бивней.

— Может, это наилучший выход? Пока мы не выясним, кто он?

— А какая, собственно, разница? Ты сама сказала, что деньги у него настоящие.

— Но мы ничего о нем не знаем. Вдруг он преступник?

— Возможно, он именно тот, за кого себя выдает, — отрезал я. — Если я не найду бивни, мы тем более не узнаем, кто он. Он просто исчезнет и наймет кого-нибудь еще.

— Мне следовало предугадать твою реакцию, — вздохнула она. — Тебе лишь бы найти эти чертовы бивни!

— Как только я их найду, я заставлю его рассказать, кто он и зачем они ему понадобились, — пояснил я. — А пока мне нечем его прижать.

— Как бы он не прижал тебя. И не отправил к праотцам.

Я пренебрежительно хмыкнул.

— Никто не убьет меня, когда мой компьютер фиксирует все происходящее.

Человека без прошлого, настоящего и будущего это не остановит. Ведь его личность компьютеру неизвестна.

— У него есть лицо, костная структура, пальцы, глазная сетчатка. Даже если полиция не будет знать его имени, они будут знать, кого искать. — Я улыбнулся Хильде. — Благодарю за заботу, Хильда, но необходимости в этом нет. Я найду бивни через два или три дня. За два прошедших вечера я уже отследил их историю на протяжении двух с половиной тысяч лет, так что осталось всего лишь восемьсот. А как только я выясню местонахождение бивней, мы узнаем, кто такой мистер Мандака и почему ему так отчаянно хочется заполучить охотничий трофей, о котором никто не знает и который никому другому не нужен.