Мечник - Дмитрий Викторович Евдокимов

я. – Если ты в чем-то сомневаешься, можешь задать мне любой вопрос из тех, ответ на которые могу знать только я.

– Ты участвовал в драке с другим учеником, и у тебя приключился сильный приступ, – не обратив внимания на мои слова, продолжила Амелия.

– Да, драка была. И завершилась она не в мою пользу, да еще так некстати этот приступ произошел, – не стал отпираться я.

– Он именно так и рассказал! – в глазах мачехи сверкнуло торжество. – Теперь я точно знаю, что Тео больше нет!

– Отправляйся к демонам за грань со своими домыслами! – не выдержал я. И тут же громко повторил: – Вы с Филиппом – моя семья. Пока я жив, вам ничего не грозит. Только не нужно делать глупостей!

Амелия в ответ только презрительно фыркнула и, быстро простучав каблучками по полу, исчезла за скрипнувшей дверью. Вряд ли она произнесла что-то вслух, но мне показалось, будто в воздухе прошелестело насмешливо едва слышное «вот именно: пока жив».

Все понятно. Она слишком хорошо знала прежнего Теодора, чтобы питать какие-то иллюзии относительно своего будущего, и убедить ее сейчас в моих благих намерениях нет никакой возможности. Мачеха в курсе истории с колдуном, и если старого Тео она ненавидела, то от нового просто не знает, чего ожидать. По логике вещей, ей действительно проще избавиться от опасного соперника, чем покорно ожидать милостей от судьбы.

Что же, выходит, хотя осознавать это очень неприятно, что тер Берин относительно мачехи мне дал дельный совет: если я с ней не разберусь, то она разберется со мной. И даже никаких угрызений совести испытывать не будет. Таковы реалии этого жестокого мира.

Только вот я являюсь продуктом совсем другой реальности, и мысль о хладнокровном убийстве женщины, даже замышляющей против меня плохое, все еще не укладывается в моей голове. И ладно еще Амелия, но мой малолетний брат вообще ни в чем не виноват, так что ж его – просто за компанию с мамашей? И как потом с этим жить?

Чувствуя, что еще немного – и от подобных размышлений у меня разболится голова, я решил, что у могилы старшего Кейлора пробыл уже достаточно времени, приличия соблюдены, следовательно, можно отправляться в свою комнату. Тем более что место здесь уединенное, очень подходящее для устройства засады. А что? Прирежут меня наемнички Амелии здесь тихонечко, засунут тело под чью-нибудь надгробную плиту – и поминай как звали. Был наследник, да пропал.

И стоило только мне об этом подумать, как до моих ушей донесся какой-то шорох. Внутри у меня вмиг похолодело от страха. Резко развернувшись и судорожно вцепившись в рукоять меча, я замер в напряженном ожидании.

Клинок очень быстро напомнил о себе: приятное тепло потекло в руку, через несколько мгновений распространившись по всему телу. Страх медленно ушел, уступив место уверенности в себе. Не знаю, как и почему, но теперь я чувствовал, что справлюсь с любой угрозой. Даже если из-за надгробных памятников предков сейчас выползет пятеро-шестеро убийц, даже если из темноты вылетит арбалетный болт. Интересно, имеет ли эта уверенность под собой реальную подоплеку или это нечто сродни боевому наркотику – адреналин в кровь накачивает, физически бодрит, – а дальше уже все зависит от твоего мастерства? Проверить бы, да страшно. И хочется и колется.

– Лорд Кейлор, – послышался из глубины склепа испуганный шепот. Фу-ты ну-ты, кажется, ребенок!

– А ну выходи, пока я тебя в ледяную статую не превратил! – сурово заявил я.

Из-за одного из каменных надгробий осторожно показалась нескладная мальчишеская фигура. Судя по росту – лет шесть-семь, не больше.

– Я Сезар, брат Марии, – настороженно озираясь, прошептал пацаненок, – тера Амелия ушла?

– Не волнуйся, я здесь один. А ты? – усмехнулся я, не спеша расслабляться и продолжая всматриваться в полумрак склепа.

– Я тоже один, меня Мария послала.

Мария – молоденькая стряпуха с замковой кухни. Мы с ней… Вернее, Тео с ней… Тьфу, совсем запутался. В общем, обжимались мы с ней пару раз в мой последний приезд. Вроде как симпатизировала она мне. Хотя… как отказать молодому лорду? Хорошо хоть, дальше дело не зашло.

– И для чего же она тебя послала?

– Она велела передать, что за ужином специально для вас подадут ваши любимые пирожки с квашеной капустой. Не нужно их кушать! – смешно округляя глаза, Сезар еще понизил голос. Да оно и понятно, пацан здорово рискует. Как, впрочем, и его сестра.

– Ясно. А как ты узнал, что я сюда приду?

– Так батюшка же здесь ваш! – удивленно пожал плечами Сезар.

– Ах да, конечно.

Глупость сказал. Понятное дело, что я должен посетить могилу отца. И с большой долей вероятности должен захотеть побыть здесь один. Элементарно. Вот Мария и сообразила подослать сюда брата – ей-то самой проблематично исчезать из кухни надолго.

– Спасибо, Сезар! Держи! Это для тебя, это для сестры! – я вручил отважному мальчишке медную монету для него и серебряную для Марии. – Только отдай ей так, чтобы никто не видел!

Пацан схватил деньги, и в следующее мгновение они уже исчезли у него за пазухой.

– Сделаю! – он важно кивнул головой, потом спохватился и поклонился мне: – Спасибо, тер Кейлор!

– Вам спасибо. Кстати, куда делся Вальтер?

– Так его в деревню отправили, старостой.

– Понятно.

Не факт, что старый служака симпатизирует мне, но строить при нем планы по моему устранению со стороны Амелии с компанией было бы весьма опрометчиво. Вот и выставили его из замка – вроде и не выгнали совсем, но и доживать свой век в доме лорда не оставили.

Из усыпальницы я возвращался, уже не особо таясь от посторонних взглядов. Если меня хотят отравить, то вряд ли станут убивать до ужина. Пирожки с квашеной капустой – какая прелесть! Особенно учитывая тот факт, что это прежний Тео их любил, а я так терпеть не могу. Так что с большой долей вероятности даже не прикоснулся бы к ним и без предупреждения Марии. Но зато теперь я точно знаю, что меня собираются отравить, причем прямо сегодня. Что ж, предупрежден – значит вооружен. Нужно как-то пережить вечер и ночь, а завтра уже буду все время держаться рядом с людьми городского магистрата да с ними и покину замок.

Вернувшись в свою комнату, я внимательно осмотрелся. Самое обычное помещение: каменные стены, обтянутые старыми гобеленами, узкие окна, которые на ночь полагалось закрывать деревянными ставнями, высокие потолки, три тяжелых настенных подсвечника на всю комнату да один подсвечник поменьше – на столе. Из мебели – здоровенный сундук в углу для хранения вещей, грубо сколоченный стол да две подобного же качества лавки при нем. Ну и кровать с балдахином – несомненно, самая роскошная вещь в этой комнате. Весь мой невеликий багаж был аккуратно уложен поверх сундука.