Вожди комсомола. 100 лет ВЛКСМ в биографиях лидеров - Леонид Михайлович Млечин

Алигер написала получившую громкую известность и удостоенную Сталинской премии поэму «Зоя», воспев в ней в духе тех лет и секретаря горкома комсомола Александра Шелепина:Октябрьским деньком, невысоким и мглистым,В Москве, окруженной немецкой подковой,Товарищ Шелепин, ты был коммунистомСо всей справедливостью нашей суровой…Ты не ошибся в этом бойце,Секретарь Московского Комитета…

Это уже была всесоюзная слава, сыгравшая свою роль в его карьере. Со временем он возглавит комсомол.

Сталин не верил, что город удастся удержать. Подписал постановление «Об эвакуации столицы СССР города Москвы», которое едва не погубило город. Когда Сталин объявил, что руководство страны должно покинуть город, весть об этом мгновенно распространилась по городу. На окраине Москвы слышна была артиллерийская канонада, и чиновники решили, что немцы вот-вот войдут в город, и все побежали. Стала ясна слабость системы, безответственность аппарата, трусость людей, которых выдвинул Сталин. Организованная эвакуация превратилась в повальное бегство.

Начальники бросили Москву на произвол судьбы. Загрузив служебные машины вещами и продуктами, пробивались через контрольные пункты или объезжали их и устремлялись на Рязанское и Егорьевское шоссе.

Но нашлись сотни москвичей, которые, понимая, что они рискуют собственной жизнью, согласились остаться в Москве, если ее захватят немцы, и продолжить борьбу с врагом в подполье. Им меняли фамилии и выдавали новые документы.

Первый секретарь Сокольнического райкома комсомола Григорий Михайлович Коварский рассказывал:

«15 октября часов в восемь вечера позвонил секретарь райкома партии. Выслушав его, я невольно попросил повторить сказанное, так как оно не укладывалось в сознании. Положив трубку, набрал телефон второго секретаря горкома комсомола Михаила Морозова. Тот подтвердил услышанное: фашисты значительно усилили натиск… Необходимо ликвидировать все райкомовские документы, оставив себе только печать. Мы собрали все оставшиеся в райкоме бумаги и сожгли их в котельной соседнего завода.

Мне было дано задание – получить оружие и боеприпасы для формируемых в районе коммунистического батальона и подразделений истребителей танков, а также для боевой группы работников аппарата райкомов партии и комсомола».

Секретарь Коминтерновского райкома комсомола Вячеслав Янчевский вспоминал, как ему позвонил секретарь горкома Шелепин:

– Для работы в тылу врага надо подобрать надежных парней. Желательно блондинов и голубоглазых. Но, самое главное, они должны безукоризненно владеть немецким языком. Поищи в школьных или институтских организациях. А может, кто в наркоматах остался?

К вечеру отобрали группу молодых людей, которых передали в воинскую часть № 9903, которой были поручены разведка и диверсии на временно оккупированных территориях. Настоящее название – Оперативный диверсионный пункт при штабе Западного фронта. Командир – военный разведчик майор Август Спрогис, участник Гражданской войны и боевых действий в Испании. Первоначально в школе проходили переподготовку бойцы и командиры Красной армии. Когда ситуация на фронте ухудшилась, стали принимать москвичей-комсомольцев.

«В горкоме комсомола, – вспоминал Коварский, – на столе, за которым мы привыкли сидеть на совещаниях, стоял станковый пулемет, и секретари райкомов были заняты отработкой действий пулеметных номеров. Первый секретарь горкома Анатолий Пегов открыл сейф и вручил нам по две тысячи рублей на «непредвиденные», по его выражению, расходы райкома. Деньги эти почти полностью мы вернули ему в марте 1942 года…

В райкоме побывал секретарь горкома по военной работе Александр Шелепин в своей неизменной желтой куртке с маузером в деревянной кобуре на ремне. Приехал он неожиданно, и еще более неожиданной оказалась цель его приезда.

– Надо, – сказал он, – подобрать трех-четырех хороших надежных комсомольцев в дублирующий состав бюро Сокольнического райкома.

Увидев недоумение на моем лице, он невесело улыбнулся:

– Ну, знаешь, как это бывает у футбольной команды.

А затем поставил задачу подготовить подполье».

Каждому будущему подпольщику придумали биографию, которая объясняла, почему он не эвакуировался, а остался в Москве. Поэтому место работы подбирали в коммунальных службах, городском хозяйстве, торговле. Всех устроили кладовщиками, табельщиками, кассирами, слесарями. В НКВД готовили документы прикрытия – паспорт на другую фамилию, военный и профсоюзный билет, трудовую книжку. Сочиняли письма от мнимых родственников и друзей. В лаборатории монтировали домашние фотографии.

Подпольщикам объясняли, как вести себя на оккупированной территории, учили обнаруживать слежку, уходить от преследования, выявлять провокаторов. Связь должна была осуществляться через курьеров и с помощью заранее оборудованных тайников.

Секретаря Коминтерновского райкома комсомола Федора Медведева 22 октября вызвали к Пегову. Он показал написанное от руки решение бюро горкома о создании подпольной организации московского комсомола.

«Я сдал паспорт, партбилет, комсомольский билет, – вспоминал Медведев. – Мне вручили новые документы. Назвали адрес конспиративной квартиры на 2-й Тверской-Ямской и предприятие, на котором буду работать, – один из заводов Краснопресненского района.

Начальник цеха отвел меня к мастеру.

– Твое дело, – объяснил мастер, – быть паяльщиком. Смотри, как это делается.

Я терпеливо выслушивал различные издевки: идет война, а я не в армии… Объяснил: у меня зрение минус четыре, таких в армию не берут».

По архивным данным, для городского подполья подготовили шестьсот с лишним человек. Большая часть должна была заниматься сбором разведывательной информации, примерно двести человек – диверсиями, несколько десятков – актами индивидуального террора. Остальным предстояло распространять листовки и антигерманские слухи. Подпольщики должны были уничтожать заметных деятелей оккупационного режима. Важно было запугать не столько немцев, сколько тех, кто пожелает с ними сотрудничать, отбить желание служить врагу.

Но, к счастью, уходить в подполье не понадобилось! Москву отстояли.

«Молодая гвардия» в кино и в жизни

После освобождения Донбасса от немецких войск руководители украинского комсомола доложили первому секретарю ЦК компартии Украины Никите Сергеевичу Хрущеву о подпольной организации в шахтерском поселке Краснодон. 8 сентября 1943 года Хрущев отправил докладную записку Сталину с предложением наградить руководителей «Молодой гвардии» (подробнее см.: Отечественная история, № 3/2000). Вождь согласился с предложением. На следующий день появился указ президиума Верховного Совета.

Олегу Кошевому, Ивану Земнухову, Ульяне Громовой и Любови Шевцовой присвоили звания Героев Советского Союза, еще сорок пять человек получили ордена, среди них мать Кошевого. Это был первый случай такого массового награждения подпольщиков. Восхищенный подвигом молодежи, в Краснодон поехал глава Союза советских писателей Александр Александрович Фадеев. Думал, ненадолго – написать статью для «Правды». Статья под названием «Бессмертие» появилась в газете 15 сентября. Но он увлекся темой. Меньше чем за два года, словно в лихорадочном возбуждении, написал роман «Молодая гвардия», опубликованный в 1945 году.

Известный кинорежиссер Сергей Аполлинариевич Герасимов, лауреат Сталинской премии, экранизировал «Молодую гвардию». Вождь посмотрел фильм, вернулся к книге и обнаружил у Фадеева крупные недостатки – отсутствие руководящей роли партии и описание эвакуации в сорок первом году как беспорядочного бегства.

Сталин считал, что партизанское движение, подполье должно изображаться как хорошо организованная и заранее подготовленная партией работа. А в романе Фадеева получалось, что героическая молодежь мужественно сражалась с врагом, а те, кому следовало этим заниматься по долгу службы, сбежали.

Фадеев узнал о недовольстве вождя через газету. В разгромной редакционной статье под названием «Молодая гвардия» в романе и на сцене», помещенной в «Правде» 3 декабря