Повелитель кошек - Андрей Астахов

Тут я сообразил, что оставаться в гостинице мне больше нельзя. Люстерхоф, возможно, сказал мне правду, но нет никаких гарантий, что он не донесет на меня властям. Эта мысль так испугала меня, что я тут же вскочил с постели и начал собираться. На дворе была ночь, но как раз темнота была мне на руку. Собрав вещички, я выбрался в окно, спрыгнул на мягкую землю и, оглядевшись, пошел по улице, стараясь держаться в тенях домов. Меня никто не видел, только беспокойные собаки пару раз залаяли, почуяв чужака. Очень скоро я покинул поселок овцеводов, где мне так и не удалось нормально отдохнуть.

Последним населенным местом, где я остановился на отдых перед тем, как углубиться в Вокланские пустоши, оказалась маленькая община Томбурк, расположенная на границе леса, обозначенного на карте как Шротмаркская Пуща. Это было единственное обозначенное на карте человеческое поселение в этих краях. До него я добирался почти сутки и совершенно выбился из сил. Еда у меня кончилась, и денег осталось совсем немного. Мне были нужны отдых, сытный обед и, самое главное, информация.

Поселок был окружен мощным деревянным частоколом с дозорными вышками и чем-то напомнил мне городки первых американских поселенцев на Диком западе. Среди однотипных аккуратных срубных домиков, обнесенных заборами, прохаживались скромно одетые женщины в одинаковых чепцах и кожаных передниках, которые с любопытством глядели на меня, и крепкие длинноволосые и длиннобородые мужчины в одеждах из выделанной кожи и замши, вооруженные топорами на длинных рукоятях и большими луками. Мое появление местных жителей не особенно обрадовало, но и враждебности я не почувствовал.

— Хочешь продать или купить что-нибудь? — обратился ко мне один из встретившихся на улице парней.

— Купить? — Я поскреб затылок. — А что именно?

— Зайди в «Дубовый вертел», там увидишь.

В «Дубовом вертеле» торговали кожами, пушниной, копченым и сушеным мясом и всякой мелочью, необходимой охотнику — наконечниками для стрел, рыболовными крючками, веревками, точильными брусками, кремнями для огнива и прочим барахлом. Хозяин тут же поинтересовался у меня, какой товар я могу предложить, а заодно намекнул, что у него есть неплохая пушнина по божеским ценам.

— Я только хотел глянуть, что есть у тебя, — ответил я. Мне стало ясно, что в Томбурке меня приняли за торговца. Видимо, в эту глушь только странствующие торговцы и заглядывают.

— Что есть, все на прилавке. Твои деньги, мой товар, — заявил хозяин. — Но если захочешь продать свой нож, я куплю.

Это ему приглянулся охотничий нож, который я забрал с останков на месте битвы с гаттьеной. Нож был и впрямь отличный — настоящий «боуи» из качественной светлой стали с выпуклыми спусками клинка, серейтором на обухе и всадной рукоятью из полированного дерева. Кожаные ножны были расшиты бисером. Продавать я его не собирался, поэтому сказал:

— Нож мне самому нужен.

— Пятнадцать абернов дам, — предложил хозяин.

— Лучше оцени вот это, — я показал ему кинжал, который получил в подарок от Кастельмаре.

— Давай глянем, — торговец взял кинжал в руки, повертел, вытащил наполовину из ножен. — Дешевка. Один аберн.

— Три.

— Один, — хозяин с презрительной миной положил кинжал на прилавок и подтолкнул пальцем в мою сторону. — Еще есть что-нибудь?

— Ничего.

— Я бы подумал на твоем месте насчет ножа, — хозяин понизил голос. — Совсем неблагоразумно разгуливать с орденским клинком на поясе.

— Почему?

— Ты что, дурак? Ты не орденский охотник, но у тебя на поясе нож орденского охотника. Такие ножи в лавках не продаются. Мне плевать, где и как ты его надыбал, но кое у кого могут возникнуть вопросы. Так что будем делать?

— Ладно, убедил, — я снял с пояса нож, и сделка состоялась. Хозяин сунул нож под прилавок, отсчитал деньги и сразу потерял ко мне интерес.

— Какие у вас тут новости? — спросил я.

— Новости? У нас тут одна новость — все ждут событий.

— Каких еще событий?

— А ты не знаешь? Вчера родился, что ли?

— Я серьезно ничего не знаю. Я впервые в этих краях.

— Путешествуешь или прячешься от кого?

— Путешествую, — я выдержал испытывающий взгляд торговца. — Я целитель. Иду в Набискум, там, говорят, редкие ингредиенты для лекарств можно купить.

— А что по тракту не пошел? — Торговец, похоже, оказался проницательнее, чем я предполагал. — Напрямки через пустоши идти опасно.

— Я ж говорю, здешних мест я не знаю. Слышал, есть какая-то дорога на север, но где она находится, не ведаю. Может, посоветуешь мне хорошего проводника?

— У меня такое предчувствие, парень, что связываться с тобой опасно, — откровенно заявил продавец. — Но это твои дела, и мне они безразличны. Если у тебя есть деньги, поговори со стариком Тимманом. Лучше него эти места никто не знает.

— Вот спасибо! — Я протянул продавцу один из своих медяков. — Возьми за помощь.

— Храни тебя Вечные! — Торговец ловко выхватил у меня из пальцев монету — Топай к Тимману и послушай моего совета, не задерживайся тут. В Томбурке не жалуют чужаков.

Я вышел из магазина, сильно обеспокоенный. Похоже, в этом мире нет ни одного медвежьего угла, где я мог бы чувствовать себя в безопасности. Теперь все зависит от того, что мне скажет этот самый Тимман, согласится ли мне помочь. У меня еще оставался один золотой и немного серебра, и я надеялся, что этих денег мне хватит.

После долгих поисков я нашел хибару Тиммана. Хозяин дома, крепкий рослый старик с раздвоенной бородой и мрачным взглядом, возился во дворе, укладывая нарубленные чурбаки в поленницу.

— Ты Тимман? — спросил я.

— Я Тимман, — старик даже не посмотрел на меня. — Чего надо?

— Мне сказали, что ты проводник, — я решил не делать никаких предисловий. — Я иду в Набискум и хочу тебя нанять.

— И кто же тебе сказал, что я проводник? — поинтересовался Тимман и все же соизволил повернуться ко мне лицом. В его водянистых голубых глазках я прочитал недоверие и настороженность.

— Продавец в «Дубовом вертеле».

— Ты вообще кто такой?

— Кириэль Сергиус, лекарь и знахарь.

— Знахарь? — Старик упер руки в бока. — А кольцо знахаря у тебя есть?

— Кольцо? — Я развел руками. — Чего нет, того нет. Я вообще-то самоучка. Один добрый человек меня выучил своему ремеслу.

— Сам-то откуда будешь?

— С юга.

— Крейон, что ли?

— Я не знаю, кто мои родители. Я сирота.

— Выговор у тебя забавный. Так в Брегенде говорят.

— Я жил в Блиболахе, — помолчав немного, сказал я. — Своего детства я не помню. Так уж получилось, что я память потерял. Мой приемный отец говорил, что это из-за Пурпурной чумы, которой я переболел.