1894. Часть 1 (СИ) - Владимир Голубев

- Ty opjat bil ne na smert!!! - зло бросил второй русский, со страшными шрамами на лице, и, не останавливаясь, ударом ноги в голову добил лежащего на снегу бандита.

- Evreja ne trogay, doprosim, - поднял руку высокий, останавливая убийцу.

- Сколько людей на улице? - убийца схватил Оскара за горло, и тот даже забыл про нож в рукаве, которым до этого хотел ударить длинного.

- Я не понимаю! - заюлил Оскар.

Убийца улыбнулся.

- Трое. Там и там. А ещё в переулке фургон, - заспешил Оскар, показывая рукой, где стоят на стрёме бандиты.

- Фургон? Это хорошо. Net tela - net dela, - засмеялся длинный.

* * *

- Ты успокойся. Кури, - Ершов протянул голому Оскару его же папиросы, и сам зажег спичку. Оскар курил длинным затягом, дрожа от холода и страха.

- Вы чего? Да господин Шифф вас...

Договорить Оскару Гусев не дал, и ударом в челюсть отправил на холодный пол. Потом снова посадил на жесткий, без обивки стул, легко подняв за волосы.

- Пиши, пес! - с жутким акцентом приказал Гусев.

Ершов доброжелательно засмеялся. Оскар подобострастно улыбнулся в ответ. Жуткое лицо Гусева пугало его без всякого мордобоя.

- Не бойся. Убить, мы тебя не убьем, но обрезание сделаем по полной, - Ершов бросил взгляд на скукожившейся член Оскара.

- Всех погрузили. Я поехал? - забежал Петька.

- Я с вами поеду, - остановил его Ершов.

- Тут рядом. Еще две усадьбы, потом мимо большого поместья, и мы на месте. Ночью здесь никто не ходит.

- Пару автоматов возьми, вдруг полиция появится, - посоветовал Гусев.

- Не каркай. Я быстро, - хлопнул Володю по плечу Николай.

* * *

Ершов проводил фургон до реки Гудзон, которая на их счастье никогда не замерзала. Вчетвером они сбросили фургон с крутого берега, собственно, помощь Николая и Петьки была минимальна, Два Ивана, фактически, сделали всю работу вдвоем. Распряженных лошадей оставили на въезде в город, в надежде на местное жульё.

Гусев встретил Ершова в расстроенных чувствах.

- Ничего еврейчик писать не хочет. Боится весь, чуть не ссытся, а держится стойко, до конца. Не хочу его убивать, уважаю, смог мужик переступить через свой страх.

- Он не мужик, Вова! Он пархатый еврей. Враг. Он шел нас убивать.

- Знал бы заранее, стукнул его в темечко, пробегая к воротам. И всё!

- Ты, Володя, его зауважал. А бандитов он сразу сдал. Сброд, потому что. Хозяина закладывать не хочет, свой человек, возможно, родственник. До следующего парохода на острова, добывать гуано, времени много, больше месяца. Из-за него одного продолжать аренду склада накладно, держать здесь - рискованно.

- Коля, а ты сам его придуши.

- Я его для начала помучаю.

Ершов схватил Оскара за волосы и потащил в холодный сарай. Ночью температура опускалась почти до десяти градусов мороза. Ершов приковал Оскара наручниками к столбу, посадив его голым задом на ледяной пол.

"Кто бы мог подумать, что в США наручники окажутся самым выгодным изобретением. Все потому, что цена на них получилась в десять раз меньше, чем на стандартные "Darby"", - усмехнулся Ершов.

- Если до утра не замерзнешь, то продам тебя китобоям. Будешь охотиться на Моби Дика. Язык и пальцы я тебе немного попорчу, чтобы ты не мог вырваться на свободу. Никуда не уходи, - Ершов бросил в конце традиционную, глупую, американскую шутку, из голливудских боевиков.

- М-м-м-ы! - услышал Николай мычание Оскара, уже закрывая за собой дверь.

Ершов вернулся и вынул кляп.

- Мистер Ершов! Я могу получить гарантию безопасности? - твердо произнес Оскар.

"А он меня совсем не боится", - удивился Николай.

- Да. Если сведения будут гарантировать твою лояльность.

* * *

Оскар трижды пытался обмануть наивного и неопытного юношу (Ершова), каждый раз добавляя всё больше правды в хорошо продуманную ложь.

Первый вариант Николай разобрал сам. Оскар шил свою версию на скорую руку, белыми нитками. Он более-менее объяснил, найденный у него, договор на передачу патентных прав, который должен был подписать Ершов, а вот черновик ершовских прегрешений выпал из легенды.

Второй и третий вариант "чистосердечного признания" Оскара Ершов унес Клячкину для анализа. Тот был большой любитель этого дела, он разложил очередной опус по косточкам.

- Оскар мнит себя гораздо хитрее всех нас вместе. Наверно он прав. Он не смог достойно умереть, начал тянуть время, пытаясь выкрутиться, - сказал Николай.

- Он не тянет время, а покупает его. Он будет кормить нас сведениями, мешая правду с вымыслом, пока не выложит всё, что знает, - уточнил Сергей.

- Каждый мнит себя героем. В бою, вместе со всеми большинство ведет себя достойно. В плену. Один-одинешенек. Когда вокруг только враги, трудно сохранить мужество, - возразил Володя.

- Удивительно совпали по времени оба налета! Наше ограбление, и бандитское нападение службы безопасности банка на нас. Шифф не сможет поверить, что мы так отомстили, тем более наш налет был на пару часов раньше, - довольно произнес Сергей.

- Наконец-то ты доволен, - ответил Николай.

- Ко всему прочему, мы основательно запаслись зеленью. Доля дона Calmo получилась увесистая, следующую просьбу о сотрудничестве он выполнит гораздо охотнее. А что? Час работы, никаких потерь с его стороны, в результате чемодан долларов. Хотя вред от пожара для банка стократ больше. Сгорели ценные бумаги, долговые расписки, реестры, чеки, облигации, - Володя был необычайно доволен.

- Сергей, ты займись этим Оскаром без меня? С переводом тебе Петька поможет. А то у меня в мастерской куча проблем.

- А, может, ты по Джулии скучаешь? Коля, будь осторожнее с этим, она тебя может окольцевать, - засмеялся Володя.

- Верно. Коля, ты бы завел себе постоянную подружку, типа Лизаветы. Посмотри на Володю! Никаких проблем. Веселая, молоденькая, заботливая девчушка, без комплексов, работу свою любит...

- Клячкин! Меня и Лизку оставь в покое! А то не посмотрю, что друг, и наваляю по морде.

- Серый!!! Завянь! Работа у Лизаветы, может быть, не совсем достойная, но твои бывшие московские "подружки", с которыми ты меня знакомил, выглядели циничнее и распущеннее, - одернул Клячкина Ершов.

- А что ты хотел? Москва входит в десятку самых развратных городов мира! Еще немного, и выйдет на первое место. И где бы я там нашел приличных девиц? - возмутился обиженный Клячкин.

- Москва?! Я туда ни ногой!!! Тьфу! - сплюнул Гусев.

- Солдафон! - засмеялся Клячкин.

- Мы не только в ту Москву ни ногой, мы и в тот Питер ни ногой ..., увы! А я бы не отказался вернуться! Даже в Москву! Ремонтировал бы вашим богатеям-чиновникам катера и яхты. Ездил бы в вашу Турцию на отдых. Я согласен и на это. Ради возможности встретиться с мамой и бабушкой, поговорить по душам с отцом или отчимом, - грустно произнес Ершов.

- Ты еще заплачь, - как-то слишком грубо сказал Гусев, - А-а-а! Выпьем! Где-то тут была большая бутылка дрянного бренди?

- Не такого уж дрянного. Зато завтра не будет болеть голова, - пошел за выпивкой Клячкин, потирая руки от предвкушения.

- Ребята! Вы что? Еще даже нет двенадцати! Так нельзя, - беспомощно сопротивлялся Ершов.

- Я позову Петьку.

- Конечно! Пусть сбегает в пивную за ящиком пива.

- Коньяк с пивом???

- На утро...

Глава 10.

Романтическая особа.

В конце мая Джулии должно было исполниться двадцать лет. Однажды мать сказала ей: "Я сомневаюсь уже, что ты когда-либо вообще выйдешь замуж. Кто ж тебя возьмет, такую старую?" Джулии было странно это слышать. Еще два-три года назад все, и, конечно, её близкие, восхищались ею, и говорили, что им она кажется самой красивой, самой рассудительной, самой работящей, а такая девушка достойна большего. Что соседские парни ей не пара, Джулия поняла давно. Бабушка, мать отца, говорила, что родила его от дворянина, и он унаследовал высокий рост, белую кожу и серые глаза, ярко контрастирующие с его черными волосами. На фоне смуглых, низкорослых итальянских соседей он выглядел принцем из сказки. Мать Джулии, голубоглазая пепельная блондинка, смотрелась среди ярких итальянок бледной поганкой. Не помогло Джулии и знание английского языка, впитанного с молоком матери-кокни, он был слишком вульгарен даже для Нью-Йорка. В Джулии смешались красота отца и убогость матери, её трудолюбие и его смелость, материнская скупость и отцовская широта души, его острый ум и удачливость с её трудолюбием и педантичностью, богатый и выразительный итальянский язык наложился на бедный и сухой английский. Как бы то ни было, но получившая образование в самой дешевой школе, работающая в подвале муниципалитета за центы, девушка всегда помнила, что четверть её крови - голубая. Она всегда вела себя достойно, гордо, как принцесса.