Ухо к земле. Миссия в Венецию. Удар новичка - Джеймс Чейз

Он просидел три часа, прислушиваясь к топоту ног над головой, на лестнице, в коридорах, к приглушенным голосам людей, которым не было дела до Лизы. Их интересовал только убийца.

Зверское и жестокое убийство — так выразился шеф полиции. Что же с ней сделали, если даже бывалый коп заговорил таким языком? Гарри содрогнулся, гоня от себя мысль об этом.

Когда послышался стук и распахнулась дверь, он поднял голову.

В комнату тихо вошел Вейдман.

— Дорогой мой, — заговорил он своим мелодичным голосом, приближаясь к Гарри. — Я не в силах выразить... ужасно... я сразу же поспешил к вам. — Он поставил набитый портфель и сел в кресло напротив Гарри. — У вас будут для меня какие-нибудь поручения?

Гарри не любил Вейдмана, хотя знал его как отличного юриста. Он покачал головой.

— Нет, пока никаких. Я... я пытаюсь как-то освоиться со всем этим. Нельзя нам поговорить попозже? Сейчас я просто не в себе.

— Разумеется. — Вейдман грузно завозился, устраиваясь в кресле основательней. — Я вполне понимаю вас, но нам необходимо обсудить один-два важных вопроса. — Он коротко улыбнулся с напускным, профессиональным сочувствием. — Речь идет об ожерелье Эсмальди. Я должен немедленно подать страховой иск. Оно стоит 350 тысяч и застраховано на всю сумму. Как вам известно, оно завещано музею изобразительных искусств в Вашингтоне. Тут возникает одно маленькое затруднение. С иском нужно поторопиться, Вы согласны?

— Делайте, как хотите, — равнодушно отозвался Гарри. Ему хотелось, чтобы этот откормленный человек оставил его в покое.

— Затем — похороны! Миссис Льюис пожелала быть кремированной. Если хотите, я займусь формальностями.

— Да.

— И, наконец, завещание, мистер Льюис.

Гарри почувствовал, что больше не в силах выносить это все. Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Это ведь можно отложить, не так ли?

— Конечно, но я полагал, вам будет интересно узнать, что все завещано вам. Полностью. Сеть магазинов, дом, имущество, акции, яхта... словом, все. Миссис Льюис положилась на вас в вопросе о выдаче соответствующих сумм тем, кого вы сочтете достойным... Мисс Хельгар, То-То, прочей прислуге, а также любым другим лицам по вашему усмотрению.

Гарри непонимающе уставился на него.

— Все мне? — повторил он, едва способный сдержать слезы в приливе чувств. Значит, несмотря на свой стервозный характер, несмотря на ревность, Лиза любила его. Любила по-настоящему — иначе не оставила бы все свое состояние.

— Да. — Видя, как расстроен Гарри, Вейдман встал. — Впрочем, это потом, мистер Льюис. А сейчас я вас покидаю. Ваши чувства мне понятны. Примите, пожалуйста, мои глубочайшие соболезнования. — Он направился к двери, но вдруг остановился. — Ах да, я забыл упомянуть еще одну мелочь.

Гарри с трудом удержался от желания заорать, чтобы он убирался.

— Миссис Льюис сделала в завещании оговорку, что если вы пожелаете вступить в повторный брак, 99 процентов состояния отойдет Дому инвалидов в Сан-Франциско. — Вейдман растянул губы в профессиональной улыбке. — Но я думаю, мистер Льюис, вы не намерены жениться?

Гарри не верил своим ушам. Его словно холодной водой окатило. Его теплые чувства к Лизе сразу исчезли, как пыль, которую смахнули со стены.

— Значит, я никогда не смогу жениться? — спросил он охрипшим голосом.

— Да нет же, мистер Льюис, конечно, сможете. — Гарри вдруг понял, что Вейдман относится к нему так же неприязненно, как и он к нему. — Вы, естественно, вольны поступать, как вам угодно. Однако, если вы действительно женитесь, у вас останется лишь Флоридский строительный трест; которым вы сейчас заведуете, а остальное состояние — все состояние, мистер Льюис, — отойдет к Дому инвалидов.

— Вы серьезно? — осведомился Гарри с возмущением. — Вы в самом деле хотите сказать, что я не смогу жениться, не потеряв всего?

— Совершенно верно.

— Но это же черт знает что! — Гарри вскочил. — Неужели нельзя опротестовать завещание? Это бесчеловечно!

— Речь идет примерно о двухстах миллионах долларов, — сказал Вейдман. — Дом инвалидов пользуется очень сильной политической поддержкой. Условия завещания совершенно недвусмысленны. Да, мы могли бы его оспорить, но я весьма сомневаюсь в успехе. — Он посмотрел на Гарри с усмешкой, прятавшейся в глубине глаз. — Но ведь вы пока не собираетесь жениться?

— Пожалуйста, уходите. — Гарри упал в кресло. — Я поговорю с вами позже.

Когда машина уехала, Гарри с размаху ударил кулаком о кулак.

«Сука! — подумал он. — Подлая, мерзкая калека! Так вот какую пакость она мне устроила! Обрекла меня жить с любовницами, остаться без жены и детей! Поделом же тебе, сука, ты заслужила свою страшную смерть».

Он закрыл лицо руками и, больше не владея собой, начал всхлипывать, вздрагивая всем телом. Нервы его не выдержали потрясений этого кошмарного дня.

* * *

Стив Хармас, старший следователь страховой компании «Нейшнл Фиделити», неторопливо вошел в приемную. Это был высокий мужчина, некрасивый, но симпатичный, с веселой улыбкой и острым, как бритва, умом.

Пэтти Шоу, секретарша Мэддокса, перестала печатать на машинке. Хорошенькую блондинку любила вся мужская часть персонала. В ней ценили не только ум, но и доброе сердце. Хармас утверждал, что не знает лучшей женщины, за исключением своей жены.

— Привет, — сказал он, останавливаясь перед столом. — Что новенького?

Взмахом руки Пэтти указала на дверь, ведущую в кабинет Мэддокса.

— Он уже полчаса орет, требует тебя.

Хармас скорчил гримасу.

— С какой стати? Еще нет десяти.

— Ты, видно, никак не привыкнешь, что он начинает в восемь.

— Я виноват, если он псих? Так он меня спрашивал?

— Мягко выражаясь. Лучше захвати с собой мазь от ушибов. Ему будто вожжа под хвост попала.

— Мисс Шоу! Что за выражение! — Улыбаясь, Хармас пересек комнату, небрежно стукнул в дверь Мэддокса и вошел.

Как и обычно, Мэддокс сидел согнувшись над письменным столом, заваленным бумагами, страховыми полисами и письмами. Его редеющие седые волосы торчали во все стороны, красное лицо сердито хмурилось. Мэддокс был невысок, хотя, сидя за столом, казался рослым. Природа наделила его плечами боксера и ногами лилипута. Его глаза, холодные и безжалостные, беспокойно бегали. Дорогой костюм сидел на нем плохо, грудь, рубашка и рукава были усыпаны табачным пеплом. Он имел привычку то и дело ерошить волосы короткопалой пятерней, что придавало ему еще более неряшливый вид.

— Я тебя дожидаюсь! — пролаял он, откидываясь на спинку кресла. — Уже десять! Или тебе нечем здесь заняться?

Хармас уселся в низковатое для него кресло и закурил.

— Я до двух ночи таскался по делу Джонсона, — сказал он. — Жена настаивала, чтобы я немного поспал.

Мэддокс фыркнул. Ценя свою репутацию самого выдающегося эксперта по искам, он без зазрения совести нагружал своих людей работой. Однако, у него ничего не получалось с Хармасом, который тоже считался лучшим специалистом в своем деле и ко всему относился легко.

— Видал?

Мэддокс швырнул Хармасу телекс.

— Что там еще?

— Читай!

Читая телекс от Алана Фрисби, их агента в Парадиз-Сити, Хармас все больше выпрямлялся, а летаргическое выражение его лица сменялось оживлением.

— Ну и дела! — воскликнул он, бросая телекс на стол. — Ожерелье Эсмальди! Черт возьми, как же его смогли вытащить из рэйсоновского сейфа?

— Значит, смогли! — угрюмо огрызнулся Мэддокс. — Если мы его не найдем, придется раскошелиться на 350 тысяч. Отправляйся-ка немедленно туда. Это ловкое, отлично спланированное ограбление. Открыты три сейфа. Кражи у Ловенстейнов и Джексонов — не наша забота... они застрахованы не у нас. Для начала поговори с Хэкетом. Посмотрим, какое он даст объяснение. У нас была договоренность с миссис Льюис снизить ей страховую ставку, если она будет держать ожерелье в сейфе. Мы считаем, что «рэйсон» гарантирован от взломов. И все же его открыли. Кто открыл? Он должен знать, как отключается сигнализация. У них там хороший шеф полиции, Террелл, но дело ему не по зубам. Работай с ним в контакте и копай, копай, не переставая. Я не заплачу, пока не буду уверен, что другого выхода нет, поэтому поторопись. Нам, того и гляди, предъявят иск за ожерелье. Пеняй на себя, если мне придется заплатить.

Хармас только кивал с серьезным видом. Эту угрозу он слышал так часто, что она превратилась в шутку. Мэддокс воображал, будто внушает ему страх, и Хармас не выводил его из заблуждения.

— Ладно — сказал он и выкарабкался из кресла. — Есть какие-нибудь соображения?

Мэддокс взъерошил волосы.

— Насколько я знаю, лишь двое посторонних знакомы с системой сигнализации: Дэвид Хэкет и мастер, который устанавливал сейфы.

— Как насчет секретарши Хэкета? Она наверняка имеет доступ к его картотеке.