Видящая истину - Сьюзан Деннард

Люди обступили ее кругом. Их Нити пульсировали жизнью, будто их внезапно освободили: тысячи оттенков охваченного ужасом белого, кровожадного серого и голодного фиолетового навалились на Ноэль. Потом руки потянулись к ней, пальцы хватали ее, впивались в нее. За волосы резко дернули, и голова откинулась назад. Слезы брызнули из глаз. Желчь ошпарила ее горло.

Чужая, чужая, повесьте чужую.

Никто больше не говорил ни слова – все были слишком заняты, их воинственные крики взывали к ночи и смерти Ноэль. Нити гудели в том же ритме, пока люди толкали, пинали и щупали ее. Пока они заставляли ее мучительно волочить ноги в сторону самого большого дуба в поселке.

И за этим четырехдольным ритмом – «Чужак, чужак, повесь, повесь» – была быстрая трехдольная вибрация. Кук-ло-вод. Кук-ло-вод. Пугающий бас за истерическим дискантом.

Корлант действительно убедил племя, что Ноэль – Кукловод, и теперь она умрет за это.

И вот перед глазами Ноэль на фоне яркого лунного неба уже замаячили кривые ветви дуба. Мужчина схватил Ноэль за грудь, его Нити хаотично тряслись. Женщина провела своими ногтями по щеке Ноэль – ее Нити были уже измучены насилием.

Когда пелена боли заволокла глаза Ноэль, ее сердце, наконец, превратилось в камень. Пульс замедлился, температура тела резко упала. И все детали, звуки, и боль, которая пронзала ее в тот момент, исчезли за стеной холодных мыслей.

Эта атака подпитывалась Корлантом. Страхом. Люди боялись Разрушенных и неизвестного Кукловода… и поэтому боялись Ноэль.

Правой рукой дай человеку то, чего он хочет, а левой срежь его кошелек.

– Секи! – Слово с шипением вырвалось из глотки Ноэль. – Секи, – снова зашипела она с тем же пустым выражением лица. – Открути и отсеки.

Затем снова. «Секи, секи. Рви, рви, рви, рви», – в том же ритме, в котором бились Нити толпы, пульсирующие от страха. Ноэль взяла четырехдольный ритм песни и трехдольный бас…

Она дала им то, чего они хотели.

Она показала им Кукловода.

– Секи, секи. Рви, рви, рви, рви. Нити рви. Нитям смерть. – Слова, которые она визжала, были выбраны случайно. Просто тарабарщина. Ноэль не могла прикоснуться к Нитям этих людей, и она, конечно, не могла их контролировать. Но номаци этого не знали, поэтому она продолжала скандировать:

– Секи, секи. Рви, рви, рви, рви. Нити рви. Нитям смерть!

Мужчина перестал трясти ее за грудь, пальцы женщины убрались от ее лица.

– Секи, секи. Рви, рви, рви, рви! – все громче кричала Ноэль, пока не освободила достаточно места для разворота. Для того чтобы дышать и вопить еще сильнее:

– Нити рви. Нитям смерть!

Вокруг нее кровожадные, алчущие насилия Нити стали тонуть в ослепительно белых Нитях страха. Корланта нигде не было видно.

Люди отстранялись от Ноэль, их лица были такими же бледными, как и Нити. Крики, призывающие к смерти, превратились в панические призывы к бегству.

Пока Ноэль стояла там, распрямив спину, с маской абсолютного спокойствия на лице, и готовилась исполнить еще один зловещий куплет, пришла вторая волна безумия.

Пороховой заряд пронесся в воздухе, и голос Гретчии прогремел:

– Огонь!

Заряд взорвался. Горящие осколки полетели вниз, и Ноэль упала на землю, и раскаленная глиняная крошка просыпалась вокруг нее дождем.

Мать не бросила ее.

Все больше зарядов взрывалось с грохотом, сотрясающим воздух и Нити. Больше не было ритма, не было четких эмоций. Только абсолютный хаос.

Люди убегали. Ноэль побежала тоже. На голос своей матери, в свой дом. Ее ноги месили грязь, а взрывающиеся заряды вспыхивали, падая на дома, поджигая соломенные крыши, отправляя номаци в паническое бегство, Ноэль вновь почувствовала перемену в Нитях вокруг нее.

Это случалось всегда в тот момент, когда жертва понимала, что ограблена, и это происходило сейчас. Народ понял, что был обманут Кукловодом. Их жажда крови не была утолена, напротив, только возросла.

Ноэль достигла порога родного дома, но Гретчии нигде не было видно.

– Ноэль!

Слева что-то мелькнуло. Это Альма прискакала на неоседланной лошади, чья коричневая шерсть и черные ноги были почти незаметны в темноте, как и черная мантия Альмы. Только лицо и волосы виднелись в пылающих всплесках огня зарядов.

Альма остановила лошадь и потянула Ноэль, помогая сесть перед собой. Когда Ноэль вскарабкалась, она заметила традиционный щит номаци, висящий у Альмы на спине. Это был квадратный кусок дерева, созданный для защиты на бегу.

Пришпорив лошадь, Альма направила ее к воротам. Ноэль почувствовала, как Нити племени натянулись еще крепче и запульсировали еще быстрее. Люди догадались, что их обманули.

В девушек полетели камни, и воздух внезапно наполнился свистом вылетающих из арбалетов стрел, который ни с чем не перепутаешь. Фоном ревел Корлант:

– Остановите их! Убейте!

Но Ноэль и Альма были уже у оградительных дубов. Камни летели в стволы деревьев, стрелы с шумом вонзались в ветви и щит Альмы.

– Где мама? – крикнула Ноэль. Девушки быстро приближались к воротам, но те были закрыты.

Нет… не закрыты. Сломаны, распахнуты…

Альма направила лошадь в эту брешь. Траектория галопа изменилась, оставляя девушек без защиты справа. Что-то ударило Ноэль в правое плечо.

Сила удара отбросила ее прямо в руки Альмы. Она не знала, что в нее попало – наверное, камень… Но потом она почувствовала кровь. Встревоженная, Ноэль посмотрела вниз, и увидела наконечник стрелы, впившийся в руку над локтем, и длинное кедровое древко с черными и белыми петушиными перьями на конце.

Она бросила взгляд назад и в лунном свете увидела Корланта, с довольной улыбкой опускающего лук. Потом Альма завизжала на ухо:

– Держись!

Ноэль отвернулась и постаралась удержаться в седле. Она сильно сжала бедра и напрягла ступни, как учила ее мама.

Мама.

– Где моя мама? – снова закричала Ноэль, пока они скакали по лунному лугу, а крики жителей поселка на короткое время смолкли за воротами.

Но Альма опять не ответила, а только указала жестом вперед.

Ноэль прищурилась и увидела фигуру верхом на коне. Сзади нее в седле притулилось что-то маленькое. Скрафф.

Гретчия, должно быть, открыла ворота и убежала, доверив спасение Ноэль Альме.

Ноэль по-прежнему не понимала, что происходит. Ее мать должна была держать эти пороховые заряды на случай, если соберется толпа, пока Альма не появится на лошади в самый подходящий момент.

«Корлант точно знает, что мы с Альмой запланировали». Вот что говорила Гретчия… План. План против Корланта, который действительно хотел смерти Ноэль, хотя она совершенно не могла понять, почему.

Но Ноэль не могла думать обо всем этом сейчас. Боль от стрелы наконец-то затмила собой все. Если бы стрела вошла на три дюйма глубже, то сквозь руку попала бы в грудь, а если бы на один дюйм влево – разорвала жизненно важную артерию.

Так что она вознесла безмолвную хвалу Луне, и теперь они скакали вперед в надежде, что Сафи все еще ждет ее…

А Ведун крови – нет.

Глава 11

Ведун крови по имени Эдуан скучал и злился. Часы пробили четыре, когда он растянулся на балке под крышей Дворца дожей. Ему приходилось постоянно вращать запястьями, сгибать пальцы и шевелить лодыжками, чтобы держать свои мышцы в тонусе – и удерживать свой гнев.

Он давно откинул капюшон и даже расстегнул пряжки плаща. Пока его видели лишь шестнадцать других наемных охранников и семья голубей, не прекращавших ворковать с тех пор, как он устроился рядом с их гнездом. Его не особенно волновало это нарушение устава.

Старые монахи заботились больше о миссии наемника в эти дни, чем о соблюдении наставлений Кар-Авена. Кроме того, Кар-Авен был лишь мифом, а вот бронзовые пиастры – очень даже реальными.

А еще все в монастыре боялись Эдуана. «Демон Пустоты», – шептались они, когда думали, что он не слышит.

Смешно. Эдуан был не больше связан с Пустотой, чем любой другой колдун. А Пустота в действительности была мифом. Но сейчас Эдуана устраивало, что люди его опасались. Сегодня это дало ему право выбирать место слежки первым. Даже аспиды из Марстока, стража императрицы Ванессы, позволили ему первым войти в стены дворца.

Мудрое решение с их стороны. Эдуан был готов к бою, весь день и весь вечер. Даже после того, как эта девушка номаци без запаха крови от него ускользнула.

Он пошел к пристани, как только услышал про атаку Разрушенного – и, что важнее, про девушку с изогнутыми клинками.

Ведьма истины оставила свой запах по всей улице. Даже несмотря на трупный смрад крови Разрушенного, Эдуан все равно мог легко ее учуять. От нее исходил запах горных хребтов и лугов. Словно густой снег парил над кристально чистой правдой.

Эдуан отследил этот запах, который вел на несколько шагов вниз от портовой мостовой… пока внезапно не исчез.

Тут буйный нрав Эдуана дал о себе знать. Было только одно средство, которое могло скрыть запах крови, – ткань из жил саламандры. Это означало, что ведьма Истины знала, что Эдуан охотился за ней, и принимала меры предосторожности, чтобы избежать встречи.