Королевский подарок - Гейл Линк

Бандит взвыл от боли, отпустил Маризу и уронил пистолет. Он в недоумении смотрел на свою покрытую кровью ляжку. «Эта шлюха ранила меня ножницами!» – подумал он, увидев позолоченные ножницы, тоже упавшие на землю. Это была его последняя мысль – через мгновение он упал с пулей во лбу.

Чарити вскрикнула, Брайенна, упав на колени, с трудом переводила дыхание. Мариза кинулась к ней:

– Все кончено, сестричка, опасность миновала! – успокаивала она дрожащую Брайенну, в золотисто-карих, глазах которой еще метался ужас.

– Прости меня, – прошептала Брайенна, – мне стыдно, что я так испугалась. Мариза нежно обняла ее. – Чего же тут стыдиться? Опасность, действительно, была велика.

– Ах, ты, лгунишка, – улыбнулась Брайенна, – уж ты-то ничего и никого не боишься.

– Я не лгу тебе, – уверяла Мариза, обнимая Брайенну и помогая ей подняться на ноги, – поверь, я тоже испугалась.

Она подвела Брайенну к карете и с помощью Чари – ти усадила, положив ей за спину подушки. Сама Мариза вышла из кареты, подошла к лошадям и увидела, что помощник кучера перевязывает ему раненую руку – тот был ранен первым выстрелом грабителя, который и привлек внимание Кэма.

– Рана серьезная? – озабоченно спросила Мариза.

– Нет, миледи, я смогу править… Я должен благодарить небо, что этот бандит был никудышный стрелок.

Мариза посмотрела – действительно, красноватое задубелое лицо кучера даже не побледнело. – И все – таки пусть лучше правит Дикон, – сказала она, – а вы, Палмер, сберегите силы на завтра.

– Как прикажете, миледи…

Мариза вернулась к открытой дверце кареты. Ее муж по-прежнему сидел верхом на белом жеребце, второй был привязан сзади, чтобы следовать за каретой. Мариза встретила взгляд Кэма и глубоко вздохнула. Она обязана ему жизнью! Он спас и ее, и Брайенну, и Чарити, подвергаясь смертельному риску. Как тут сказать скудное «благодарю вас!» Нужно как-то по-иному выказать свою великую благодарность, которая горячей волной приливала к ее сердцу и учащала его биение. Благодарность… А, может быть, и еще какое – то, не осознанное ею до конца чувство.

– Мы не похороним их? – спросила она Кэмерона, глядя на убитых.

– Нет… пусть эта падаль сгниет! Вы согласны со мной?

Мариза подумала о христианском милосердии, но потом вспомнила, какой опасности подвергалась только что ее женская честь и сама жизнь, гневно сузила глаза и сказала:

– Да, так тому и быть!

– Ну, так не будем терять на них времени, – лучше продолжим путь без задержки! Вы умеете управляться с пистолетом? – Кэм взял оружие из руки бандита, зарядил и передал его Маризе.

– Умею, хоть и не так искусно, как вы, милорд! – ответила она.

– Положите его рядом с собой на всякий случай. Собрав поводья лошади одной рукой, он, нагнувшись к Маризе, ласково погладил ее по распухшей щеке левой рукой без перчатки.

– Этот негодяй достоин был бы медленной смерти под пытками! – Потом он выпрямился и, натягивая перчатку, сказал, глядя Маризе в лицо: – Вы храбрая женщина! И мужчина мог бы сплоховать в такое переделке! – Шотландский акцент усилился в его речи, и в голосе слышалось восхищение. Он гордится ею, Маризой? Кровь прихлынула к ее щекам.

– Это вы проявили отвагу, супруг мой! – прошептала она и юркнула в карету, спасаясь от его пристального взгляда. Любующегося ею?..

Она уселась рядом с Брайенной, которая, после недолгого молчания, сказала обеспокоенпо: – Наверное, это были не простые грабители… Что они замышляли? Убить твоего мужа?

– Да, похоже, это был наемный убийца, – согласилась Мариза. Она подняла рабочую корзинку с шитьем и положила в нее пистолет, который дал ей Кэмерон. – Ведь он же спрашивал именно о графе. Видимо, кто-то хочет его устранить, и готов заплатить за это. Надо поговорить с ним сегодня в гостинице, может быть, он доверится мне, расскажет о своих врагах. – Она сложила руки на коленях; и, закрыв глаза, вспоминала нежность и доброту, осветившие его лицо, и ласковое прикосновение его руки. Он приласкал ее… словно возлюбленный… – подумала она. Но это нелепая мысль! Он не может быть ее возлюбленным. Если они станут фактическими супругами, то это будет только для продолжения рода, для обеспечения законных наследников графского титула. Любовь здесь ни при чем, речь идет только о долге и ответственности. Они оба разделяют эту ответственность.

Снова и снова замелькала в ее голове мысль: когда он решится стать ее супругом, неужели он возьмет ее так же холодно и грубо, как сделал бы это насильник с большой дороги?..

Мысли Кэма были в полном смятении. Быстрая расправа с разбойниками не утишила его гнев. Он с яростью вспоминал грубые руки, схватившие Маризу, и свою внезапную растерянность. Он сотни раз встречался лицом к лицу со смертью на службе короля, всегда действовал быстро и четко, и уверенно ориентировался в окружавшем его мире интриг и опасности. Но теперь его положение стало иным – более трудным. Теперь, когда он принял на себя ответственность… За кого же? За женщину, к которой он испытывал нежность и уважение. Да, он уважал женщину, на которой женился. Мариза Фицджераль т показала себя сегодня отважной и умной и доверилась ему, Кэмерону. Он пристально глядел на нее, когда говорил с разбойником, надеясь, что она поймет его уловку и не примет его циническое хладнокровие за чистую монету. И она поняла… Понимание блеснуло в ее зеленых глазах, и уголок рта изогнулся в лукавой улыбке. Дело шло о жизни или смерти, и она поверила ему, вручила ему свою жизнь.

Кэм налил в кубок остаток вина и выпил залпом. Он занял отдельную комнату, и если хозяйке гостиницы показалось странным, что граф и его жена остановились раздельно, то пусть думает, что хочет.

Он подошел к окну, которое оставил открытым. Еиядя в ночь, он чувствовал, как отчаяние сгущается и душит его. За дверью соседней комнаты спит его жена и ее кузина. Она спит, измученная волнениями, свернувшись в клубочек. Как ему хотелось, когда он помогал ей выйти из кареты, схватить ее в объятья, прижать к себе, зажечь в ее теле – после дрожи страха – сладостный трепет… Утвердить жизнь, восславить ее – после того, как она подверглась смертельной угрозе. Вместо жажды крови – жажда любви.

Кэм взял в руку единственную свечу, которую он зажег, и подошел к умывальнику, над которым висело позолоченное зеркало. Он увидел свое лицо: лицо, от которого даже родная мать отшатнулась в ужасе. Она пронзительно закричала, увидев обезображенного сына, и убежала. Его белокурая мать, от которой он унаследовал свою красоту… А он надеялся на материнскую любовь, нежность и заботу. Так разве сможет другая женщина вынести постоянный вид его уродства!