Подарок - Мери Каммингс

— Что с тобой? Что-то случилось? Дел резко обернулся.

— С кем ты была в баре сегодня? Ты же сказала, что едешь к Томми.

— С Макдермотом. А ты что, видел нас? Чего же ты не подошел? — Карен слегка улыбнулась, удивленно приподняв брови. На ее лице не былой тени испуга или раскаяния.

— А кто он такой — этот Макдермот?

— Мой друг.

— И давно вы дружите?

Карен перестала улыбаться, нахмурилась и заговорила более резко, очевидно, этот непонятный допрос начал действовать ей на нервы.

— Больше года. Он полицейский. Когда меня избили, он приходил в больницу снимать показания. Потом пришел еще пару раз, просто так, навещал, приносил поесть. Он меня и устроил к Томми, — они когда-то работали вместе. Сегодня мы случайно встретились у Томми и он подвез меня до универмага. Было слишком рано и мы четверть часа посидели в баре. Что-то не так?

Дел почувствовал себя неловко, он уже начинал приходить в себя и понимать, что зря взбеленился из-за пустяка. Он неуверенно улыбнулся и прикоснулся к ее руке.

— Извини, милая. Я просто увидел, как ты его поцеловала и подумал, что это какой-то твой бывший...

Еще произнося эти слова, Дел понял, что не должен был их говорить. Лицо Карен внезапно помертвело.

— Бывший — кто? Любовник? Или ты хотел сказать — клиент?

— Ну, ты с ним там сидела, смеялась, он тебя по щеке гладил...

— И ты подумал, что я решила тут втихаря подработать? Или что у меня в одном месте свербит и почесать некому?

Милая ласковая девочка, которая жила с ним все это время, куда-то исчезла. Перед Делом сидела усталая женщина с резким голосом — холодная, циничная и жесткая. Ему показалось, что она как-то сразу постарела, во всяком случае эти глаза могли бы принадлежать старухе.

— Ну что ты, в самом деле, я не хотел тебя обидеть... — он попытался обнять ее за плечи и почувствовал, как Карен вся сжалась от его прикосновения.

— Да ладно, все ясно — шлюха есть шлюха. Я-то об этом забыть пыталась, а ты, видать, хорошо помнишь, — она пожала плечами, тяжело встала и пошла к холодильнику. Увидела кошку, привычно запрыгнувшую на край кухонного стола, обняла ее и застыла, прижав к себе теплое пушистое тельце.

Дел сидел, опустив голову и не зная, что сказать. Он не имел права упоминать об ее прошлом, не имел права бить по больному месту, глупо, сгоряча, без всякой причины! Этот идиотский приступ ревности... какого черта?! Ему хотелось отхлестать самого себя по морде да как следует! — впрочем, щеки и так горели.

Постояв немного в обнимку с кошкой, Карен вздохнула, отстранила ее и спокойными размеренными движениями начала что-то делать на столе. Дел присмотрелся — она чистила картошку на ужин! Лучше бы она треснула его сковородкой.

Он попытался подойти к ней, но стоило ему протянуть руку, как послышалось злобное шипение. Прижавшись к столу, Манци смотрела на него злобно прищуренным голубыми глазами, так похожими на глаза Карен, смотрела с испугом и ненавистью, но не уходила, явно пытаясь, в меру своих слабых сил, защитить хозяйку.

Отступив на шаг, он тихо сказал:

— Прости меня, Карен. Пожалуйста... Я вел себя как дурак... Я не считаю тебя... тем, что ты сказала.

Назвать ее шлюхой он не мог, просто язык не поворачивался. Карен устало махнула рукой, не оборачиваясь.

— Не надо, Дел. Сам-то прикинь, если бы мы с тобой познакомились где-нибудь в библиотеке, стал бы ты меня так выслеживать, с кем-то в баре увидев или просто подошел бы?

Она была права, Дел только теперь осознал это и ему стало стыдно, так стыдно, что захотелось провалиться куда-нибудь в преисподнюю. А хуже всего было то, что она поняла это раньше него, поняла, и продолжает готовить ему ужин.

Лучше бы она вспылила, обругала его, заплакала, пожалуй, ему тогда стало бы легче, не было бы ощущения, что она принимает его хамство как должное. Словно отвечая его тайному желанию, Карен с тяжелым вздохом нарушила молчание:

— Да ладно... Я слишком боялась ранить твои нежные чувства, а надо было тебе кое-что с самого начала объяснить. Ты что думаешь, мне так хорошо раньше жилось, что вспомнить старое тянет? Ну правильно, ты ведь у нас воспитанный мальчик-чистюля из хорошей семьи, — в ее голосе послышалась легкая насмешка, так могла бы говорить умудренная опытом женщина с глупым ребенком лет семи, — такие считают, что шлюха — это призвание, вроде как у художника, — она поставила вариться картошку, сунула что-то в духовку, села на диван и включила телевизор.

Прозвище «мальчик-чистюля» ошарашило и обозлило Дела, настолько оно не подходило ему. Мэрион во время ссоры могла, не стесняясь дочери, назвать его убийцей или выродком — это было, по крайней мере, понятно — но обозвать его так не пришло бы в голову даже ей.

Он решительно выключил дурацкий ящик и спросил, еле сдерживая ярость:

— Ты что, считаешь меня идиотом, неспособным ничего понять?

— Нет, просто у тебя своих заморочек хватает, зачем тебе лишний раз настроение портить. Ну, и... я же помню, как тебя от меня воротило, когда я о себе кое-что рассказала. Поверь, я старалась помягче, так ты и то на меня смотреть не мог.

— Да не воротило меня ни от кого!

— Ты мне это будешь говорить? Хочет меня мужик или не хочет — в этом-то я эксперт, — она усмехнулась. — Ты, например, в первый раз захотел, когда я из ванны вышла, в твоей футболке — верно?

Он вдруг ясно вспомнил ночь их знакомства.

— Нет, еще когда ты там, в баре танцевала.

— Ну, там-то у всех ширинки лопались — работать я умею.

Дел сел, взял ее за руку и сказал, глядя на ее ладонь, смотреть ей в глаза он не мог:

— Карен, ну прости ты меня, я сам не знаю, что на меня нашло. И не смей думать, что меня, как ты сказала, воротило от тебя.Ты не поняла. В ту ночь ты мне показалось совсем маленькой девочкой усталой и замученной. Девочкой, ребенком, понимаешь? Ну не могу я так... — он замолчал, прижимая к губам, к щеке ее теплую безвольную ладошку. — И ради бога, не надо щадить мои «нежные чувства», если тебе нужно мне что-то объяснить. Не считай меня таким уж «мальчиком-чистюлей», я достаточно долго живу на свете и много чего навидался.

— Я просто хотела сказать, что ты не должен переживать по поводу моих бывших... мужчин.Ты что думаешь, я их запоминала? Это просто работа, запоминать тут нечего — скорее подмыться или отплеваться, и дальше. А любовников у меня никогда не было. Ты уж извини, когда тебя целый день трахают во все дырки, то потом о мужике только подумаешь — блевать тянет, так о каком любовнике можно было говорить? — она грустно улыбнулась. — Так что ты у меня, считай, первый... хоть в этом отношении.

Он не нашел, что ответить — сидел, опустив глаза и молчал, пока Карен не встала и не сказала, что ужин готов.