Элементарно, Холмс! (сборник) - Уилсон Гаан

Она провела его по холлу, увешенному картинами общей стоимостью в несколько миллионов долларов, которые висели так плотно друг к другу, что напоминали дешевые постеры, а не редкие оригиналы. Декальб внимательно смотрел по сторонам в поисках Гарго – ведь из-за него он вынужден был просить Би-Би о встрече за ланчем. Он хотел сам проверить, правду ли сказали Бинни и репортерша из «Пост»: картину стоимостью в два миллиона долларов заменили подделкой.

Декальб время от времени использовал фальшивки для демонстрации, но фальшивого Гарго у него не было… Все его коллеги так поступали, если требовалось показать картину, а риски были слишком высоки. Художники, создававшие подделки, – настоящие мастера своего дела – выдавали безупречные копии, и отличить их от оригинала удавалось только при специальном поиске личного знака фальсификатора: например, крошечной белой точки или едва заметного черного квадратика. Однако, невзирая на высокое качество такой картины, после использования ее сразу уничтожали, чтобы не путать с оригиналом. В мире Декальба продажа подобной копии клиенту считалась абсолютно неприемлемой – и никаких случайностей. Иначе сразу получишь клеймо любителя, а в этом городе любителям места нет.

Декальб ни секунды не сомневался, что сможет определить, подделка ли Гарго. Ему требовалось лишь снова включить свои способности Шерлока Холмса. Однако он понимал, что если Гарго, висящий у Би-Би, – копия, для него это будет означать полнейший крах.

Впрочем, в передней он так и не увидел «Удачи вора», там висели только европейские пейзажи, которые Би-Би обожала, – Эдуард Кортес, парижская улица, залитая дождем, мириады расплывчатых коричневых и голубых мазков, изображавших Лондон начала века, картина, написанная Джеймсом Кеем, и даже сельские пейзажи Сезанна. И хотя Би-Би считала себя стоящей выше всех в городе, если не во всей стране, Декальб уже давно понял, что люди ее типа просто преклоняются перед Европой. Би-Би компенсировала это чувство тем, что скупала картины и буквально забила ими свой дом. При обычных обстоятельствах Декальб испытал бы восторг, глядя на великолепные произведения искусства, – ему всегда хотелось подойти к ним как можно ближе, вдохнуть едва различимый маслянистый, немного пыльный запах старых полотен, – но сегодня он заметил лишь отсутствие Гарго.

– Ты же знаком с Шар и Томми, – сказала Би-Би, когда они вошли в гостиную с обитыми розовым дамасским шелком стенами и другими картинами.

Би-Би махнула рукой в сторону Шарлотты Рэфорд-Дженнингс и Томазины Уинтерз, которые одновременно вскочили с кресел, обтянутых золотой тканью, и по очереди бросились обнимать его в районе живота своими крошечными и крепкими, точно каменными, руками.

– Привет, дамы. Выглядите просто сказочно, – сказал он приторным голоском.

Женщины вроде Би-Би, Шар и Томми обожали иметь друзей геев, которые в отличие от их мужей могли поговорить про тряпки, спа-салоны и прически.

Они болтали об этом во время чаепития (европейская традиция; Би-Би твердила, что это она ее придумала, и ошибочно устраивала перед едой вместо пяти часов дня), а потом весь ланч, состоявший из сибаса и какой-то экзотической зелени. Женщины ничего не ели, но у Би-Би имелся винный погреб, по размерам превышавший квартиру-студию, так что они без конца подливали в бокалы «Совиньон блан» и вскоре прилично захмелели. Обычное дело для подобных ланчей – и как раз то, на что рассчитывал Декальб, поскольку ему требовалось выбрать подходящий момент и поискать в квартире Би-Би Гарго. Он хотел посмотреть на него в одиночестве – и как можно внимательнее.

Ожидание его убивало, и он тоже перебрал с вином. Сказать, сколько он выпил, было невозможно, потому что слуги Би-Би постоянно подливали вино в бокал, стоило ему сделать хотя бы глоток.

Наконец, когда Декальб больше не мог выносить напряжения, он отодвинул стул, встал и слегка поклонился, зная, что Би-Би это понравится.

– Дамы, – сказал он. – Мне нужно прогуляться в комнату для мальчиков.

Би-Би помахала в воздухе рукой, унизанной кольцами.

– Ты знаешь, куда идти, Декальб, чувствуй себя как дома.

Он с трудом заставил себя не бежать по коридору, когда у него за спиной раздался женский смех. Искать картину здесь не имело смысла, потому что Би-Би никогда не повесила бы Гарго в маленьком коридорчике, ведущем в гостевую ванную комнату. Нет, «Удача вора» должна висеть в каком-нибудь более презентабельном месте. Возможно, в большой столовой для приемов или в гостиной над камином. Он не мог спросить у Би-Би, это было совершенно исключено, потому что она не любила говорить о приобретениях, делая вид, будто произведения искусства всегда находились в ее доме.

Декальб заскочил в ванную комнату, собираясь проделать все как можно быстрее, а затем осмотреть дом, пока Би-Би не заметит, что его слишком долго нет, и не пошлет кого-нибудь из слуг на поиски.

Декальб включил свет, увидел в углу какую-то фигуру и почувствовал, как сердце у него в груди на мгновение сжалось – и тут же отчаянно застучало.

– Боже праведный! – вскричал он, прижав к груди руку.

Но уже в следующее мгновение понял, что смотрит на белую мраморную статую ангела высотой шесть футов, и фыркнул. Закрывая дверь, он отчитывал себя за чрезмерную пугливость. Справляя нужду, Декальб разглядывал ангела. Если он не ошибается, работа Бенцони, вероятно, 1852 год или около того. Следовало отдать Би-Би должное, вкус у нее имелся – достать Бенцони такого размера было совсем не просто, – но зато у нее полностью отсутствовало чувство места, и от этого Декальб занервничал еще больше – Гарго мог находиться где угодно.

Покончив с делами, он вышел из ванной комнаты, оставив свет включенным, но закрыв за собой дверь, чтобы сложилось впечатление, будто он внутри, затем на цыпочках прошел по коридору, стараясь минимизировать хлюпающие звуки, которые издавал его мокрый носок, соприкасаясь с ботинком. Декальб повернул направо, в сторону от гостиной, где Би-Би и ее подруги продолжали хихикать, засунул голову в дверь большой желтой комнаты, заставленной комодами, инкрустированными янтарем, увидел французский гарнитур с часами и решил, что Гарго наверняка висит здесь на одной из стен, но обнаружил очередные городские пейзажи. Двигаясь дальше, он заглянул в две спальни, обе гостевые, с кроватями под балдахинами и произведениями искусства, которые Би-Би посчитала второстепенными. Гарго он пока не нашел.

В конце коридора было две двери, одна – открытая. Декальб заглянул внутрь и обнаружил, что это кабинет, отделанный в густых темно-серых тонах и обставленный красной кожаной мебелью. Он решил, что это комната мужа Би-Би. Наверное, единственное место в доме-мавзолее, где бедняга мог расслабиться. Декальб быстро осмотрел стены, потом вышел в коридор и остановился перед последней дверью, которая была закрыта.

Он знал, что не должен этого делать, он и без того перешел все границы. Путешествовать по таким квартирам разрешается, только если тебя пригласят на экскурсию сами хозяева. Пространство и частная жизнь на Манхэттене ценились высоко, и болтаться без разрешения по дому считалось таким же нарушением приличий, как если бы ты стал рыться в ящике с нижним бельем хозяйки.

Декальб на мгновение замер и прислушался, пытаясь понять, продолжают ли женщины веселиться, накачиваясь вином и обещая друг другу провести в два раза больше времени в тренажерном зале, чтобы избавиться от лишних калорий. Он ничего не слышал, но сказал себе, что отошел довольно далеко, и сюда просто не долетают их голоса. Ему же требовалось всего лишь быстро заглянуть за дверь, чтобы проверить, настоящий ли Гарго висит в доме Би-Би.

Когда Декальб повернул золотую ручку, дверь в большую спальню открылась без малейшего звука. Внутри стояла огромная кровать со скамеечками для ног по обеим сторонам. А над ней висела «Удача вора».

Картина изображала пару мужских ботинок у кровати, один лежал на боку, другой под углом, а между ними – блестящая голубая дамская сумочка и белый кружевной лифчик.