Гибель великого города - Рангея Рагхав

— Я сейчас приду! — прервал его Манибандх.

— Высокочтимый занят? — вежливо осведомился старик. — Я явился не вовремя?

— Для дел найдется другой день. Не беспокойтесь.

Манибандх засмеялся и, указав рукой на ложе, пригласил:

— Соблаговолите присесть!

Поговорив о том о сем, купец укоризненно сказал:

— Почтенный! Зачем вы себя утруждаете? В вашем ли возрасте ездить так далеко? Почему вы не позвали меня к себе? Сейчас я очень занят, но как только закончу дела, мог бы прийти к вам.

Баяд улыбнулся. Он видел, что Манибандх рассеян и чем-то обеспокоен. О чем бы ни заговорил гость, Манибандх отвечал невпопад. От старых глаз Баяда ничто не могло укрыться. Он решительно поднялся с ложа.

— Да будет мне позволено уйти, высокочтимый! Я приеду в другой раз.

Проводив гостя до дверей, Манибандх зашагал по комнате. От его тяжелых шагов, казалось, дрожали стены. Взгляд его скользнул по стене и остановился. Там подобно змее, висела плеть. Кто знает, кровь скольких людей запеклась на этой плети? От высохшей крови она стала совсем черной, зато еще ярче заблистала золотая рукоять, отполированная жестокой ладонью. Манибандх долго и пристально смотрел на это мрачное орудие наказания…

Придя в себя, Апап увидел, что лежит в грязной клетушке. Собрав все силы, он приподнялся и сел. Цепляясь за стены, с трудом встал. Кружилась голова. Едва передвигая ноги, поминутно останавливаясь, он добрался наконец до своей каморки и повалился на солому. В каморке все было так же, как и до его ухода. Очевидно, ни Хэка, ни Нилуфар не возвращались.

Ныли раны. Как негр ни крепился, глаза его бессильно закрылись сами собой. Тишина успокаивала. Но боль становилась все сильнее, и в одно мгновение, когда, казалось, она пронизала самую глубь души, он застонал. Он вспомнил, как бьется курица в жестоких руках Акшая. Теперь он понял, почему она так бьется… Этот мучитель, не колеблясь, в один миг безжалостно убивает беззащитных животных и птиц, в его сердце нет к ним ни сочувствия, ни сострадания. Припомнилось, как тоскливо мычала корова, у которой отняли теленка. По лицу Апапа побежали мутные слезы, словно он был маленьким мальчиком и не было горя страшнее этого. Вдруг в каморку заглянула Хэка.

— Апап, это ты? — опасливо спросила она.

Апап хотел было повернуться, но невыносимая боль снова распластала его на полу. Хэка бросилась к нему.

— Что с тобой?

Апапу не хотелось разговаривать с ней, он сердился на нее. Зачем она ввязалась в дела Нилуфар? И как смеет Нилуфар спорить с самим высокочтимым?

— Кто это тебя, Апап? — со слезами в голосе говорила Хэка, — Кто тебя так изуродовал? Так истязал? Я выцарапаю ему глаза, скажи мне только, кто это? Почему ты молчишь, Апап?

В комнату проскользнула Нилуфар. Ей было достаточно одного взгляда на негра, чтобы понять все.

— Глупая, — ласково сказала опа. — Это сделал Манибандх. Кто другой мог осмелиться ударить такого великана!

Из глаз Хэки потекли слезы.

Апап вдруг хрипло произнес, не поднимая головы:

— Причина — ты, Нилуфар! Ты во всем виновата…

Нилуфар даже не дрогнула.

— Я знаю! Я знаю, что этот опьяненный богатством купец потерял человеческий облик и думает лишь о почестях и власти.

Она стала гладить волосы Апапа, затем обратилась к Хэке:

— Принеси воды!

Хэка быстро вернулась с наполненной чашей. Взяв ее обеими руками, Нилуфар поднесла воду к губам Апапа.

— Выпей все.

Апап выпил, ему стало легче.

— Не плачь, Хэка. Твой Апап скоро поправится, он сильный, — спокойно сказала Нилуфар.

— Он спрашивал меня, где Хэка. Что я мог ответить? — сердито прошептал Апап.

— А где танцовщица?

— Неизвестно.

— Она не приходила?

— Нет.

Нилуфар задумалась. Потом попросила Хэку:

— Выгляни-ка за двери, никого там нет?

Хэка никого не увидела.

— Что было ночью, Нилуфар? — спросил Апап, подавляя боль. — Вы сделали, что хотели?

— Нет, — коротко ответила Нилуфар: — Но и ей ничего не удалось.

Хэка рассказала Апапу обо всем подробно. Тот внимательно слушал ее, потом сказал:

— Сегодня ночью люди высокочтимого убили Нилуфар! — И засмеялся.

Нилуфар, вспомнив изрубленную мечом подушку, тоже засмеялась.

— Высокочтимый установил везде стражу, — предупредил Апап.

— Но у той потайной двери, что ведет в сад, наверное? никого нет? — с надеждой спросила Нилуфар.

— Никого! — ответил Апап. — Высокочтимый в гневе, он не мог все упомнить.

Переждав приступ боли, он сказал:

— Хэка, он спрашивал о тебе! Если найдет тебя, в живых не оставит. — Потом он предложил Нилуфар: Почему ты не убежишь с поэтом?

— Разве он пойдет со мной? — печально произнесла та. — Мне нельзя здесь оставаться. Хэка, можешь прятаться во дворце, пока Апап не окрепнет, а затем мы убежим все втроем, как тогда, в Египте. Ты должна выполнить мою просьбу: надо пройти со стороны сада в мою комнату и принести то, о чем я тебе сейчас скажу…

Шепотом объяснив все подробно, Нилуфар на мгновение прижала к себе Хэку:

— Будь осторожна!

Хэка незаметно пробралась в сад. Она уже намеревалась юркнуть в заросли, где находился потайной ход, как вдруг кто-то обхватил ее сзади и привлек к себе. Хэка чуть не умерла от испуга. Узнав Акшая, она облегченно рассмеялась.

— Я сейчас вернусь… Нилуфар умерла…

— Как умерла? — удивился Акшай. — А ты куда идешь?

— Я… я… — замялась Хэка. — Боюсь, вы кому-нибудь расскажете…

— Ни за что! — Акшай привлек ее к себе. — Почему ты мне не доверяешь?

— Я хочу… взять ее украшения.

— А мне что-нибудь дашь?

— Что пожелаете…

— Ах ты моя козочка! Непременно покажи мне, что возьмешь. Много брать я не стану, и никому не скажу.

— Хорошо. А теперь отпустите меня. Уже пора…

— Почему пора? Кто тебя ждет?

— Господин избил Апапа. Он истекает кровью.

— За что же его так?

— Высокочтимый допытывался у Апапа, где я была ночью. А я… я… — запнулась она, словно застыдившись.

— Ты спала с кем-нибудь? Ну и что же в этом дурного? Ты, видно, рассказала Апапу?

— Как же я ему скажу? — подхватила выдумку управителя Хэка. — Я это только вам говорю.

— Хорошо, хорошо! Я тебе помогу. Я скажу господину, что ты была ночью у меня. Согласна?

И Акшай, взяв оторопевшую Хэку за руку, повел ее во дворец. Сердце ее от волнения готово было выскочить из груди. Разве можно рассчитывать на сочувствие злого человека?!

Оставив Хэку у дверей, Акшай вошел в покои Манибандха. Через некоторое время он вернулся с довольной улыбкой на лице.

— Идем!

Хэка с трепетом вошла в комнату. Манибандх, окончив диктовать писцу списки товаров, отдыхал на ложе.

— Ну что, Хэка? — спросил он благодушно.

Она не могла вымолвить ни слова.

— Значит, Апап не виноват, зря я его наказал. Этого ты и в самом деле не стала бы говорить ему. Но ведь что-то ты должна была сказать, когда уходила?

— Я сказала, что иду к госпоже, — ответила Хэка, вся дрожа.

Манибандх засмеялся. Он был доволен Акшаем: тот оказался редким знатоком поварского искусства, и самые именитые горожане, бывая у Манибандха на пирах, не могли нахвалиться яствами. Купец не стал разбираться дальше, а отвернулся и буркнул:

— Ладно, иди!

— Великий господин! — радостно воскликнул Акшай. — Гнев ваш страшен, подобно грому, но в милости своей вы превосходите многотерпеливую землю. Ваше величие будет воспето в веках!

«…Будет воспето, будет воспето», — скрипучим голосом забормотал восседавший на медном обруче белый какаду.

— Господин управитель, — благодарно сказала Хэка, когда они снова оказались одни. — Вы хороший человек. Очень хороший!

Они прошли в сад.

— Не сюда, — заискивающе сказал Акшай. — Идем в те заросли.

А в чаще кустарника он заговорил по-другому:

— Мы здесь немножко посидим. Ты мне очень нравишься, ты такая маленькая, так бы и спрятал в своем сердце…

А потом опять началось. Избавиться от этого негодяя никак нельзя. Он увяжется за нею, а что тогда? Пришлось смириться. Акшай, этот развратник, никогда не забывал правила: добивайся от женщины желаемого, когда у нее сердце не на месте. Он повалил Хэку на землю…

— Все? — устало проговорила девушка. — Теперь отпустите меня!

— Скорей возвращайся!.. — нетерпеливо шептал старый сластолюбец.

Через потайную дверь Хэка бесшумно проскользнула в комнату Нилуфар. Украшения были по-прежнему разбросаны по полу. Снаружи слышались шаги стража. Хэка подняла несколько драгоценностей, быстро отыскала все нужное, завязала в узел и так же бесшумно прокралась в сад. Хотела было прошмыгнуть мимо управителя, но тот заметил ее и окликнул:

— А оба мне забыла?