Слуховая трубка - Леонора Каррингтон

— Что ж, раз вы знаете суть, думаю, несчастному Артуру нисколько не повредит, если я расскажу вам все остальное.

— Давным-давно Артур купил маленькую лавчонку на Восьмой авеню в Нью-Йорке и завалил отвратительным мусором, который называл антиквариатом. Я жила по соседству с абиссинкой, о которой уже упоминала. Время от времени я заскакивала к Артуру обсудить свои маленькие невзгоды, и мы сдружились. Через некоторое время я узнала, что антикварная лавка Арти — лишь ширма для нелегального бизнеса. Он торговал красными и синими подушечками для иголок, сверху украшенными кружевами, а внутри набитыми марихуаной.

Я долго не могла догадаться, зачем его клиентам, среди которых было немало грубых матросов, требуется столько изысканных швейных принадлежностей. Подушечки для иголок Артур изготовлял сам. Таким образом он научился мастерски управляться с иголкой и ниткой. Он устроил себе удобный бизнес — многие любили покурить марихуану, это их взбадривало.

Одним прекрасным днем он сдал комнату из тех трех, что были расположены над его магазином, и в нее вселилась художница-пейзажистка Вероника Адамс. Та самая Вероника Адамс, которая занимает у нас цементный сапог рядом с поганкой, в которой живет маркиза. Она до сих пор расписывает ярды туалетной бумаги. А когда-то была изящной женщиной, Артур без ума в нее влюбился. Даже не брал с нее плату за комнату. Романтический настрой лишил Артура осторожности, и он стал по ошибке продавать красные подушечки полиции. Все бы кончилось очень плохо и сидеть бы Артуру в «Синг-Синг» или другом подобном месте, если бы его не предупредил содержатель подпольного магазина спиртного в Гринвич-Виллидже Лупоглазый Джонсон. Артур с Вероникой рванули на границу с Мексикой и открыли в Ларедо ночной клуб. Вероника все свободное время рисовала пейзажи, а по субботним вечерам, если набиралось достаточно клиентов, участвовала в стрип-шоу. Сама я ни одного не видела, но стоит на нее теперешнюю посмотреть — и все можно вообразить. Она украшала себя старыми страусиными перьями и бусами. А костюмы, наверное, шил сам Артур.

Так они жили, пока фигура Вероники могла привлекать зрителей, затем отошли от дел, несколько лет провели в Аргентине и перебрались сюда. Артур решил, что дом для престарелых дам может послужить достойным убежищем в конце их достаточно бурной жизни. Бедняге Артуру не могло прийти в голову, что ему придется жить под одной крышей с миссис ван Тохт. Это был удар ниже пояса, но он постепенно освоился и всегда с теплотой отзывался о ее скромности. При всем своем любопытстве миссис ван Тохт так и не узнала его тайны. Во всяком случае, до настоящего времени. Вот схематическое описание жизни Артура Соммерса, который даже вообразить не мог, что его убьют в доме для престарелых дам, хотя его легко могли убить в любом другом месте.

Джорджина, вспоминая, загрустила, и я попыталась сменить тему разговора:

— Интересно, какая марихуана на вкус. — Но она меня как будто не услышала. Наверное, думала о Веронике и Артуре. А может быть, об абиссинке.

Похороны Артура, или Мод, прошли второпях. Родственники не приехали, и из присутствующих были только доктор Гэмбит и его жена. Мы так и не узнали, как они отнеслись к тому, что Мод оказалась мужчиной. Нам они ничего не сказали. Вероника продолжала рисовать на рулонах туалетной бумаги. Ее так согнуло, что невозможно было заглянуть ей в лицо и почувствовать, причинил ли ей боль уход в мир иной старого любовника.

Сама я провела очень беспокойную ночь, то тревожась о том, что сказать доктору Гэмбиту, то трясясь от страха, когда вспоминала о злокозненном заговоре Наташи и миссис ван Тохт. Кто бы мог подумать, что в доме для престарелых дам могут возникнуть подобные проблемы.

Доктор Гэмбит принял меня с Джорджиной незадолго до завтрака. Его полное лицо необычно посерело и подергивалось.

— Если речь идет о повседневной работе, — раздраженно начал он, — вы можете получить совет у миссис Гэмбит. Я крайне занят. Поэтому переходите сразу к делу.

Пожалуйста, — ответила Джорджина с обычной отвагой. — У Мод не было никакого цирроза печени.

Доктор Гэмбит сипло пискнул, затем взял себя в руки и заговорил:

— Джорджина, вам надо серьезно трудиться, чтобы справиться с вашими болезненными фантазиями.

— К черту болезненные фантазии, — отрезала Джорджина. — Лучше послушайте, что видела миссис Летерби.

Я рассказала все, что знала.

— Если вы закончили, должен вам сказать, что в жизни не выслушивал подобной злостной клеветы, — насупился доктор Гэмбит. — Я поражаюсь вам, Джорджина, вы уже несколько лет среди нас. Вас обеих терзает болезненное воображение — самый закоренелый человеческий порок. Придется организовать для вас специальные упражнения, чтобы вы могли преодолеть в себе эту ужасную физическую слабость.

— Вы ненормальный! — возмутилась Джорджина. — Сидите тут и вякаете что-то о психологии, в то время как нас всех могут в любой момент отравить. Ван Тохт и Наташу надо посадить на электрический стул.

— Довольно, миссис Сайкс. — Доктор Гэмбит поднялся со стула. — Я прослежу, чтобы вам дали успокоительное.

— А что насчет крысиной отравы, которую миссис Гэмбит приобрела для Наташи? — вступила в разговор я. — Вы должны по крайней мере потребовать отчета, как она ее использовала.

— Миссис Гонзалес — удивительнейшая из женщин с высоким уровнем экстрасенсорных возможностей, — с чувством собственного достоинства ответил доктор Гэмбит. Ни вам, ни Джорджине Сайкс не под силу разобраться в тонком механизме ее ума. И эта оскорбительная сплетня, которую вы придумали, свидетельствует только о том, что вы пропитаны завистью. Желаю доброго дня. Миссис Гэмбит даст вам успокоительное. — С этими словами он вытолкал нас из кабинета.

Мы с Джорджиной были готовы к любой реакции, но растерялись, оказавшись перед стеной полного недоверия. И, онемев, минут пять не могли произнести ни единого слова. Мысль обратиться с рассказом об убийстве к миссис Гэмбит представлялась абсурдной.

Во время завтрака я то и дело поглядывала исподтишка на миссис ван Тохт и Наташу. Мы с Джорджиной практически ничего не ели — это казалось небезопасным.

Днем мне сказали, что ко мне приехала гостья, и я поспешила в гостиную, где мы принимали посетителей по будням. Какое же я испытала удивление и восторг, когда увидела Кармеллу, очень модную — в длинном твидовом платье.

Телепатический дар подсказал ей: со мной что-то не так. Ей приснился сон, будто я танцую с офицером венский вальс.

— Увидеть во сне человека танцующим значит, что он либо обладает оккультной силой, либо вляпался в неприятности, — сообщила она мне. — Мне сразу стало понятно, что ты попала в переделку.

Я отвела ее на свое любимое место — к Пчелиному пруду — и выложила все: как по ошибке убили несчастного Артура-Мод и как мы боялись, что ошибку могут в любой момент попытаться исправить.

— Секунду терпения, — успокоила меня Кармелла. — Сейчас я найду решение. А пока никого нет, дам тебе шоколадное печенье и портвейн. — Она порылась в большой корзине с крышкой. — Вот. Портвейн я налила в термос, чтобы не догадались, если станут обыскивать. Еще захватила большой напильник на случай, если бы пришлось перепиливать решетки. Решеток здесь нет, но вдруг на тебя нападут, тогда напильник может очень пригодиться.

— Как мило с твоей стороны, Кармелла, — растрогалась я. — А мне нечего тебе дать. Нас отсюда совсем не выпускают.

— Не бери в голову, — ответила она. — Теперь дальше: твои кошки в порядке, а твоя единственная, как я понимаю, проблема, что тебя могут убить. По ошибке или специально, с твоей точки зрения это не имеет никакого значения. Тебе необходимо предупредить всех, кто может считаться потенциальными жертвами. И поскольку доктор Гэмбит отказывается что-либо предпринять, вы должны все вместе объявить голодовку.

Прекрасная мысль. Но я легко могла представить доктора Гэмбита с женой, которые хладнокровно наблюдают, как мы морим себя голодом до смерти. И высказала свои сомнения Кармелле.

— Тебе не о чем тревожиться, — ответила та. — Если дела пойдут совсем плохо, я оповещу журналистов.

Перед глазами так и замелькали заголовки: «В доме престарелых обнаружены женские скелеты» и другие в этом же роде, на испанском. Перспектива не из приятных. Но отравиться ядом хуже, чем умереть от голода. Кроме того, в жилище, где полно еды, всегда найдется лекарство от истощения. И я сказала Кармелле, что голодовка — отличный план.

— Собери сходку в полночь при свете фонаря, — посоветовала подруга. — И всем объяви, что их жизни в опасности и что маньячка ни перед чем не остановится. Раздай шоколадное печенье, которое я тебе принесла. Его хватит, чтобы восемь человек продержались почти неделю. К тому времени доктор Гэмбит должен сдаться.