Сводные (СИ) - Майер Жасмин

Ага, машины угоняю. Вот вашу хотел. А  теперь вы мне работу предлагаете.

— А не веришь, так давай бумагу составим. Вот тут адвокат твой сидит, заверит. Будет третьим лицом. Что скажете?

Адвокат также молча кивает и достает на стол бумагу и печать.

— Вот серьезный человек, без печати никуда. Так что? Костя, верно?

— Марк Федорович…

Бестужев кривится.

— Просто Марк.

— Ладно, — медленно киваю. — Марк. Кхм… Вы уверены? Вы же не знаете даже, на что я способен.

— Ну не справишься, тебе же легче. Никакого спроса. Только ты уж постарайся. Я после прошлого раза долго имя восстанавливал, мне газеты до сих пор это припоминают. А прежний коллектив не слишком счастлив от смены владельца, как ты понимаешь. Хочу спать спокойно. Был у меня уже не самый радужный пример перед глазами, как сживают со свету старых боссов.

— Подпишите, — гаркнул мне на ухо адвокат.

Разговаривает, надо же.

— Уже составили? Вот супер. А на кого вы работаете, напомните еще раз?

— На Платона Дмитриева.

Марк аж присвистнул. Перевел на меня взгляд.

— А ты ему кто? Сын?

— Долгая история.

— А капитан вообще в курсе, какие у тебя связи? Зачем тебе тачки угонять, когда тебе адвоката сам Дмитриев присылает?

Ручка словно горячая на ощупь. Я правда собираюсь поставить подпись? Взломать что-нибудь и сделать это законно на этот раз?

Бестужев первый просмотрел документ. Кивнул.

— Составлен безупречно. Претензий у меня к тебе не будет в любом случае, только укажите вознаграждение, если будут выявлены проблемы с безопасностью.

Адвокат мигом достает еще один лист А4 и пишет приложение к основному документу. Марк называет сумму. Я смотрю на этого сумасшедшего.

— Моя репутация стоит дороже, — отвечает он. — Не получится, сам локти будешь кусать. А так хоть стимул будет работать, как следует. Хотя раз ты родственник Дмитриева, тебе, наверное, и деньги не особо-то нужны.

Еще как нужны. Их я у Дмитриева не беру, хотя мама подсовывает какие-то карты. А это будут еще и легальные деньги. Легальная, пусть и одноразовая работа. Шанс завязать со всем остальным. Хотя бы на время. 

Ставлю подпись на обоих листах после Бестужева. Адвокат прячет документы в свой кейс и обещает выслать копию.

За рукопожатием нас и застает вернувшийся Морозов.

— Что здесь происходит? Что за документы?

— А вот это вас не касается, капитан, — отвечает Бестужев. — Где мне подписать, что претензий к парню не имею? Найдите настоящего преступника, а не подсовывайте мне тех, на кого вы все хотите свалить.

Морозов выглядит так, как будто ему снова испачкали обувь. Он переводит взгляд на меня. Его взгляд не сулит мне ничего хорошего.

Но этот раунд снова остался за мной.

Покидаю участок и иду пешком, чтобы проветрить голову. В лужах на тротуарах расплываются огни вывесок, фонарей и светофоров. Все это напоминает рампу сцены, и мысли тут же уносятся к ней. Это бесполезно — пытаться не думать о ней. Не улыбаться, когда нельзя и неуместно. В полицейском участке, например.

А теперь можно.

Иду по мокрым улицам, натянув на голову капюшон, и улыбаюсь. Под маской. Пандемия мне на руку. Никто из хмурых спешащих прохожих не видит моей поехавшей, счастливой физиономии. Я иду к ней, и я счастлив, и плевать, что дождь, холод и ветер. В Питере редко бывает иначе.

Прячусь под козырек и достаю телефон, чтобы отправить сообщение. Но сначала закрываю профиль Розенберга в ВКонтакте. Если переименовать его страничку в сообщество «Много разноцветных лосин», никто из подписчиков и не заметит.

Вторая вкладка, которую я закрываю, — «Доставка цветов и букетов по всей России». Именно на этом сайте была привязана карта Розенберга, с которой я и оплатил заказ в два клика. У Кудряша гульфик в поролоне и то лучше защищен, чем личные данные в сети, кто ж ему доктор.

Пусть спасибо скажет за то, что я этим и ограничился за тот вечер. Мог бы потратиться куда больше.

Если у Юли ее страсть балет, то моей всегда было программирование. Я шел от одного языка к другому, копался, учил, разбирал коды на атомы, а потом нашел этому совсем неожиданно применение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каждая система безопасности уникальна, неповторима и капризна, как женщина, и до знакомства с балеринкой именно взломанные коды приносили мне небывалое удовольствие. Даже угоны интересуют меня не только из-за машин и скорости.

Теперь все иначе.

Придется завязать абсолютно со всем, если я хочу быть рядом с ней. 

А я хочу. 

Не знаю, не навешал ли мне лапши Бестужев. Не уверен, действительно ли с его стороны не будет никаких наездов после, когда я все-таки получу личные данные постояльцев его отеля. Но, если Бестужев будет доволен, мне больше не придется платить с чужой карты.

Я займусь этим завтра или ночью, все равно которую ночь не могу спать спокойно, зная, что она рядом и в то же время далеко. Как сейчас.

«Буду через пять минут», отправляю сообщение.

На самом деле, я уже тут. 

Стою по другую сторону улицы, глядя на нее через окно. Вижу, как со скучающим видом Юля тянется к телефону, а после меняется — прикусывает губу и мельком улыбается, пока читает мое такое сухое и короткое сообщение.

Она обрадовалась даже ему.

Я бы написал больше, но просто нет таких слов, которыми я мог бы выразить то, что распирает меня который день. Заставляет улыбаться, стоя под дождем. И приходить на пять минут раньше, чтобы посмотреть просто на то, как она будет ерзать от нетерпения.

Перебегаю улицу и захожу в «Токио». Юля сидит со своими девочками из Академии, и ни одна ей в подметки не годится. Все они одинакового возраста, роста, телосложения, но только моя Юля танцует главного лебедя, а в конце года станцует фею. Если даже Платон за столько лет ни черта не разобрался в балете, то куда мне всего за месяц. Я знаю только то, что она лучшая, а остальные — это тоже знают и всячески ей завидуют, но других друзей у нее нет.

При моем приближении разговоры за столиком мигом смолкают. Юля пытается, но не может скрыть улыбки.

— Привет, — шепчет она, поднимаясь.

— Юль, мы чего-то не знаем? — тянет темненькая. Кажется, именно ее я видел у клуба, когда Юля с трудом держалась на ногах. Достаточная причина, чтобы ее недолюбливать.

Обмениваемся взглядами.

— Девочки, это мой сводный брат. Кай.

Ее выдают глаза, по которым сразу понятно, что я такой же брат, как она мне сестра. Я не смотрю на Юлю — потому что единственное, что я хочу, это впиться в ее губы, снова разделить наше с ней дыхание и, конечно, еще раз пробраться под одежду, чтобы коснуться по-настоящему.

— Кай, — томно улыбается. — А я Майя. Останешься?

Женские имена сыплются градом, потому что «брат» не одно и тоже, что «парень», а я бы предпочел, чтобы было иначе. Так что лучше убраться, но сначала я все-таки смотрю на Юлю. Это ее одноклассницы и ей решать, если надо я могу и потерпеть.

Юлю стоит, стиснув зубы. Счастливый вид моментально улетучился. Тоже заметила преображение после слова «брат».

— Нам уже пора, — сухо говорит. — Это за меня.

Она бросает купюру куда номиналом больше, чем стоит стакан безалкогольного лимонада, а она вряд ли что-то ела до этого. Беру ее пальто с вешалки и набрасываю на плечи, стараясь двигаться аккуратно. Не оглаживать плечи, не целовать в шею, пока стою за ее спиной. Не ставить руку на талию, чтобы отбить у остальных желание глазеть за нее. Она очень красивая, когда носит узкие джинсы, высокие сапоги и облегающие свитера. Хорошо, что надела бесформенное длинное пальто.

Мы идем на выход, держа дистанцию, потому что ее девочки обязательно будут смотреть нам вслед. Вечер долгий, а я не хочу, чтобы Юля была темой для их разговоров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Только на улице наконец-то беру ее за руку. Она улыбается и делает шаг ближе. Веду за собой, откуда нельзя подглядывать из ресторана, и только там обхватываю руками ее лицо и наклоняюсь к губам.