Безумие толпы - Луиза Пенни

– Назначая вас, они явно не знали, что их ждет. – Затем выражение лица Гамаша стало серьезным. – Почему мы здесь, Колетт?

– Я пригласила вас, чтобы отдать вам заявку на бронирование зала, которую вы просили.

– Ее можно было бы отсканировать и отправить по почте. И это не обязательно было делать почетному ректору.

– Верно.

Он ждал.

– Я думаю, вы догадываетесь, почему я позвала вас сюда.

– Я думаю, мне не хочется догадываться.

Она кивнула, потом потянулась к ящику стола.

– Заявку с чеком оплаты я могу отдать вам прямо сейчас. Они под рукой, искать не нужно. – Она вытащила бумагу из ящика, но не торопилась передавать ее Гамашу. – Эбби позвонила мне перед Рождеством.

– Вы прежде не говорили этого.

– Не говорила. А теперь говорю. В этом нет ничего необычного. Большинство людей, которые не очень близки, но хотят поддерживать отношения, вспоминают друг о друге к Рождеству. Она прислала мне свою работу, подготовленную для Королевской комиссии, и я следила за спорами вокруг ее теории. Она сказала, что хотела бы приехать повидаться.

– Но они с помощницей остановились не у вас. Сняли номер в «Мануар-Бельшас», верно? Я отправил туда агентов на случай, если кто-нибудь попытается учинить там неприятности.

– В моем доме и без того гостей было предостаточно, вы сами видели, – так что мы не могли их принять. Но…

– Да?

– Мы вчера вечером говорили по телефону. Она и Дебби настолько потрясены… Я пригласила их сегодня к нам. А дети могут поспать внизу на диванах.

Гамаш прикинул: пожалуй, это хорошее решение. Легче защитить частный дом, чем отель.

– Когда Робинсон сказала вам, что хочет приехать, она не сообщила о цели приезда?

Теперь Колетт улыбнулась:

– Я предположила, что ей требуется моя мудрость, мой совет. Но оказалось, ничего подобного. Никакие советы ей не нужны.

– И она не говорила, что хочет прочитать лекцию, пока будет здесь?

– Нет. Никакой лекции не планировалось.

– И откуда же она тогда взялась?

Теперь по лицу почетного ректора было видно, что она испытывает чувство неловкости.

– Боюсь, что это я ее спровоцировала. Я мимоходом сказала ей – скорее в шутку, вовсе не имея этого в виду, – что, если ей нужно как-то оправдать поездку, пусть прочтет лекцию. И она перезвонила мне через два дня…

– Перезвонила? То есть вы не обменивались ни письмами по электронной почте, ни эсэмэсками?

– Нет. Одни телефонные разговоры.

Арман взял это на заметку. Значит, вещдоков не будет. Нет никакого способа подтвердить сказанное документально, можно только утверждать, что были звонки. Но содержание разговоров тоже нужно принимать на веру.

– Она спросила, есть ли у нас какое-то помещение, арена, которую она могла бы арендовать. Я решила, что теперь шутит она. Арена! Но потом я нашла запись ее последнего выступления и увидела там толпу зрителей.

– Значит, это вы забронировали для нее спортзал?

Бумажка в руке почетного ректора ясно говорила о том, что ответственность за это несет именно она, тем не менее подтверждение ее участия стало неприятным потрясением для Гамаша.

– А что я могла поделать? Ведь я сама это предложила.

– Могли бы сказать, что у вас нет помещения. Отклонить просьбу. Отказать. Солгать. – Он смотрел на нее, пытаясь понять, как человек, которого он всегда считал умным, мог сотворить такую глупость. И тут ему в голову пришла одна мысль. – Вы не хотели ей отказывать… На самом деле вы сделали ей это предложение, зная, что она за него уцепится. Вы хотели гарантировать ее приезд. Зачем?

Почетный ректор Роберж сжала губы и положила документ на гору папок, загромождавших стол.

– Она гениальна, у нее такой же блестящий интеллект, как у ее отца. Но она пошла вразнос, сделала выводы, которые оказались не только ужасными, но и в самом деле неправильными. Да, я хотела, чтобы она приехала. Я чувствовала себя в долгу перед ее отцом. Я хотела понять, что с ней случилось. Вернуть ей здравомыслие.

– И поэтому вы дали ей возможность прочитать лекцию? – спросил он.

– Да знаю я, знаю… – вздохнула она. – Слушайте, я ведь считала, что никто туда не придет. Заранее не объявленная статистическая болтовня по-английски в сельском Квебеке в праздничные дни между Рождеством и Новым годом… Эта идея изначально казалась провальной. Пока там не собралась куча народу, я и не думала, что хоть кто-то явится.

– Ладно, это уже случилось. Забудем на время. Но, Колетт, если целью ее приезда была не лекция и не встреча с вами, то зачем она сюда собиралась?

– Я тоже задавала себе этот вопрос. Она никогда прежде не приезжала – так почему сейчас? Я думаю, она хотела увидеть кого-то, кто мог бы ей помочь.

– Она не говорила кого?

– Нет. А я не спрашивала.

– Это правда?

Довольно странно, что ученый, специалист по статистике, мало-мальски не интересуется, с кем желала встретиться здесь профессор Робинсон. Да хотя бы из чувства ревности. Чьи авторитет и положение могли быть выше, чем у почетного ректора университета?

Гамашу это показалось весьма любопытным.

– Да, правда, – ответила почетный ректор. – Это меня не касается.

– Это очень даже касалось вас, Колетт.

– Уже нет. Я давно отошла от такой захватывающей отрасли знаний, как статистика.

Ее попытка самоиронии показалась Гамашу неудачной. Он продолжал смотреть на нее, а молчание мучительно тянулось и тянулось.

А потом почетный ректор заговорила серьезным тоном:

– Эбигейл – уникальная личность, Арман. Она притягательна, и трудно противиться ее обаянию. Вы ведь видели ее вчера.

Он ее видел. Не многие могли бы, читая лекцию по статистике, завладеть вниманием публики, состоящей главным образом из людей, которые ненавидят математику. Почетный ректор Роберж была права. Ее прежняя студентка умела очаровывать. Причем делала это, не прибегая к артистическому искусству, – она говорила тихим голосом, таким тихим, что людям приходилось напрягать слух. У нее был добрый, сочный голос, звучавший убедительно, потому что убедительность давалась ей без всяких усилий.

– Вы хотите сказать, что она действовала на вас гипнотически? – спросил он.

– Я хочу сказать, что есть люди, которым хочется угодить. Эбби из таких.

– Профессор Робинсон появилась здесь два дня назад, за день до лекции, – сказал Арман. – Вы ее видели?

– Нет.

У Гамаша был немалый опыт – он чувствовал, когда от него что-то скрывают. Он не был уверен, солгала она сейчас или просто увильнула от ответа, то есть утаила то, о чем ее не спрашивали.

Потом он вспомнил минуту перед самым началом лекции, когда он спросил профессора Робинсон, представит ли ее кто-нибудь. Она ответила «нет», но взгляд ее скользнул к