Калгари 88. Том 2 (СИ) - Arladaar

— Я хочу вас сразу предупредить! — говорил Бронгауз накануне, перед основной тренировкой. Перед ним 16-летняя Далиева, 17-летняя Зенитова и 15-летняя Стольникова, притихшие и присмиревшие, внимательно слушающие наставника.

— Олимпийская арена совсем другая, чем обычные ледовые арены. Самое главное — зрители. Их будет очень много. Намного больше, чем то количество, к которому вы привыкли. От их криков и грома аплодисментов вам будет казаться, что рухнут стены. Может появиться гул в голове. Зрители эти — не обычные любители фигурного катания, которые знают, как себя вести во время и после проката. Сюда придут поболеть те, кто приехал на Олимпиаду из разных стран и смог достать билет на фигурное катание. А это очень и очень сложно — у нас элитный вид спорта. Они могут не знать, что снимать на фотоаппараты и телефоны нельзя во время проката, поэтому будьте готовы, что вас может ослепить вспышка. На трибуны старайтесь не смотреть. Могут быть множественные выкрики с трибун прямо посреди проката — старайтесь не обращать на них внимания. Звук музыки может быть очень и очень громким, а звучание вашего музыкального сопровождения быть непривычным — в длину арена больше 300 метров, и звуку требуется время, чтобы дойти до вас от отдельных динамиков. Очень яркий свет, ярче, чем привычный вам. В общем, будьте осторожны, смотрите за собой. У меня всё. Вопросы?

— Можно я поеду домой? — в шутку спросила Арина и рассмеялась. — Мне уже страшно!

— Только с золотой медалью, — едва улыбнулся Бронгауз. — Пошли! Работайте!

… Когда Арина замерла в красивой стартовой позиции «Жар-птицы», ей стало казаться, что и эта арена такая же по размеру, как корейская, а пара сотен зрителей увеличились до тридцати пяти тысяч. Потому что арена сегодняшняя по важности для Арины была такой же. И ожидать от неё выкрутасов можно было любых. И ещё этот первый стартовый номер…

Зазвучали первые аккорды музыки. Поехали! Сделав быстрый циркуль правой ногой, Арина стала разгоняться для стартового каскада. Сейчас она доработала программу, добавив сложности. Первые твиззлы, вставленные для красоты и зрелищности перед каскадом, стали ещё быстрее, а между ними чередовались балетные позиции. Развернувшись быстрыми перебежками, Арина стала заходить на стартовый каскад. Чоктау, моухок, тройка. Всё на приличной скорости. Музыка чуть сменила темп, и Арина, попав в музыкальный акцент, прыгнула каскад двойной флип — двойной тулуп. Сделала на скорости, с шикарным приземлением и красивым выездом в полубильман. Так Арина когда-то прыгала каскады с тройными, почти не глядя, зная со стопроцентной вероятностью, что всё получится как надо. Прозвучали аплодисменты. Вначале робкие, негромкие, как будто стесняющиеся помешать фигуристке, выкладывающейся на все сто.

Арина пошла дальше по программе. Усталости не чувствовалось. Серия твиззлов и перепрыжек, одна из которых привела к комбинированному вращению со сменой ноги. Либела, качалка, волчок, смена ноги. Все позиции додержанные и технически идеальные, с нужным числом оборотов.

Музыка ещё во вращении стала меняться на более тревожную. Иван царевич заметил Жар-птицу! Выйдя из вращения, Арина исполнила нечто вроде дорожки шагов с твиззлами, перепрыжками и сменами ребёр. Музыка стала совсем тревожная. Иван царевич поймал Жар-птицу! Всё верно по таймингу! Началась вторая часть программы, а значит, пора заходить на тройной лутц. И следовало это сделать не как на контрольном прокате, а так, как они учили вчера с Левковцевым. Арина стала разгоняться к левому короткому борту. И неожиданно сейчас это стало проблемой. Вчера они тренировали прыжок просто и безыскусно, без музыки, по спортивному. А сейчас нужно было откатать эту часть программы на максимальной скорости и вставить этот отрезок так, чтобы он ничем не выделялся из общего сюжета. Иначе заход на прыжок выглядел бы искусственным. Выручили, как всегда, балетные руки Арины с выверенными точнейшими позициями. Если ноги исполняли техническую часть программы, то руками можно изобразить что угодно.

Пройдя разгон перебежками назад-внутрь, Арина поменяла направление движения с назад на вперёд, развернулась моухоком, серия кросс-роллов. Быстрее, быстрее! Надо быстрее! Разворот в чоктау, постановка на ребро, удар… Бешеная крутка, и… Есть! Есть тройной! Успела сделать крутую дугу и проехать в миллиметрах от борта. Жидкие аплодисменты раздались со стороны от зрителей. Они так и не поняли, что произошло. И не понял никто, кроме судей и рефери. Рефери поставил в протокол исполненный тройной лутц!

Важнейшая и самая сложная часть программы выполнена. Но сейчас как никогда очень важно было эмоциям не дать захватить себя. Поэтому во время спокойной части программы Арина отпустила темп, расслабила ход проката, чуть отдохнула, нормализовав дыхание. В торжественно-величавой части программы хорошо показала себя, прыгнув идеальный двойной аксель с красивым выездом ласточкой и исполнив два вращения. И после этого она вдруг поняла, что ВСЁ. Она всё сделала как надо. И сейчас находилась в положении «а ну-ка догони». Откатала «чистоганом», как говорят фигуристы и тренеры.

Застыв в финальной позе, знаменующий сон в зачарованном царстве, Арина вдруг почувствовала, что её захватили настолько глубокие чувства, что их невозможно было держать внутри — они рвались наружу. Это знакомо каждому спортсмену, переступившему через себя. Достигшему предела возможного. Все волнения и тревоги последнего времени растаяли как дым, растворившись среди великой чистой радости, и Арина, закрыв лицо руками, расплакалась искренне и безутешно.

Она всё-таки сумела поднять зал! В этом стылом, мрачном уральском городе, где, казалось, кроме снега и безнадеги ничего отродясь не было, перед людьми вдруг ослепительно полыхнул свет настоящего высокого искусства. Которое побуждает человека стать лучше, чище, мудрее, возвышеннее. Такова была сила великой музыки Стравинского, которую сумела передать зрителям Арина Стольникова.

Ей аплодировали стоя. Раздались крики «Браво, браво! Ты лучшая! Шедевр». Этот прокат очень впечатлил судей. Уж они-то, видевшие и судившие много прокатов, от перворазрядников до заслуженных мастеров спорта, среди которых были и чемпионы мира, знали уровень этого выступления. Прямо сейчас перед ними зажглась великая звезда фигурного катания. И сейчас это надо было выразить оценками… Правда, первый стартовый номер…

Глава 15

Высокие оценки

Когда Арина Стольникова выходила со льда, старший судья соревнований, Алла Ивановна Писеева, член федерации фигурного катания СССР, член Всесоюзной коллегии спортивных судей, член технического комитета ISU, раздумывала, как поступить. Она только что увидела сногсшибательную вещь, которую до этого не видела никогда. Даже заслуженные советские фигуристки, вроде Елены Водорезовой, Анны Кондрашовой и Киры Ивановой, и близко не катались так, как перворазрядница Людмила Хмельницкая из Екатинска. И что сейчас делать, совершенно не представляла. Однако Алла Ивановна была чиновником, и рассуждала не только о прекрасном и возвышенном, но и о вполне земном. В том числе и о развитии фигурного катания в СССР. И о победе советского спорта за рубежом.

Безусловно, Хмельницкая откатала на шестёрку по технике и шестёрку по артистизму. Об этом говорило то, что ничего лучше Алла Ивановна не видела. Но поставить сейчас такие громадные оценки, подходящие скорее для чемпионата мира как минимум, означало лишить остальных девушек всякой надежды на медаль. Да и вообще, уничтожить любую интригу в самом начале. Вдобавок, вторая претендентка лишилась бы даже надежды на золото. Поэтому Алла Ивановна, осторожно переговорив с коллегами, решила Людмилу Хмельницкую слегка придержать. И придержать не в технической оценке, хотя повод придраться существовал. Правилами необходимо сделать перед лутцем минимум три разнообразных шага. У Людмилы получился только один — чоктау, которым она зашла на внешнее ребро. Но… Это же тройной лутц! Который и в СССР-то никто ещё не исполнял. Дилемма… Скорее всего, придётся снижать оценку за артистизм.