Прекрасные похороны (ЛП) - Джейми Макгвайр

— Кто это? — Спросил Дрю, становясь передо мной.

Окно опустилось вниз, и за ним показалось лицо одного из агентов из дома Джима.

— Мы здесь, чтобы забрать Вас, миссис Мэддокс.

Я расслабилась, но не решилась к ним подойти.

— Где Трентон? Почему он не ответил мне на смс?

— Я объясню все, когда вы сядете в машину, — ответил он.

Когда я шагнула вперед, настала очередь Дрю выставить передо мной руку.

— Вы знаете этого мужчину? — Спросил он.

— Да. Это долгая история. — Я потянулась к ручке на дверце, но Дрю остановил меня.

— Она никуда с вами не поедет, пока не услышит своего мужа.

— Это будет проблематично, — сказал агент.

Мой желудок ухнул вниз.

— Почему?

— Вы должны сесть в машину, миссис Мэддокс. Я не могу сказать больше, пока рядом с вами посторонние.

Я схватила Дрю за руку, и он взглянул на меня, взглядом умоляя не уходить.

— Все нормально, — просто сказала я. — Он друг Джима.

— Папы Трентона? — С подозрением спросил Дрю. Когда я кивнула, Дрю все еще выглядел неуверенно. — У меня плохое предчувствие, Кэми. Думаю, Вам стоит остаться здесь и дождаться звонка от Трентона.

Я перевела взгляд на агента.

— Не думаю, что он позвонит.

ГЛАВА 11

Эбби

Трэвис сжал мою руку, и я сжала его в ответ, желая, чтобы он видел, что я понимаю, как тяжело все это для него. Все в той комнате были грустными и уставшими, а их головы были переполнены вопросами о том, что же случилось с Томасом. Агенты практически ничего не сказали, что давало лишнюю пищу для размышлений. Сейчас Трэвис лежал на спине в центре огромного, продавленного матраса, который еще в восьмом классе достался ему от Томаса. Наши близнецы сопели на полу, лежа в куче одеял.

Мы уговорили остаться на ночь Шепли с Америкой и даже Джека с Диной. Пусть это и вызвало только больше вопросов, было безопаснее всем находиться под одной крышей, пока к Трэвису и агентам не приедет подкрепление. Насколько мы знали, все криминальное семейство Карлиси могло появиться в Икинсе в любой момент.

Трэвис перевернулся на бок, зарываясь лицом в изгиб моей шеи. Он только что вернулся в постель после уже второй проверки дома на жучки. Мы должны были быть максимально осторожными.

— Это чертовски отстойно. Из-за всего этого я даже жалею, что все еще курю.

— Твоя заначка осталась дома, но ты нас тут не бросишь, так что забудь, — сказала я.

— Знаю, но сейчас бы она очень пригодилась.

Я развернулась к нему лицом и обвила свою ногу вокруг его бедра. Такое положение было максимально близким для нас, учитывая мой живот.

— Члены семьи Мэддоксов способны почти что на все. Но из них не вышли бы хорошие актеры.

— Может, они бы смогли. Мы этого не знаем.

— Они не настолько подготовлены, как ты, Трэв. Кто-то из них совершил бы ошибку. Ты бы не согласился на все это, если бы не знал наверняка, что это единственный способ всех защитить.

Он кивнул, касаясь своим лбом моего.

— Ты моя любимая жена.

— Просто попытайся выбросить это все из головы до завтра, пока не приедет Лииз. Она возьмет на себя большую часть проблем.

Он вздохнул, посмотрев в потолок, и скрестил руки на груди.

— У нее только что родился ребенок, Гулька. И она одна. Как я могу заставить её это сделать?

— Она не одна. Мы можем ее поддержать. Мы можем помочь.

Он помолчал пару секунд.

— Должен быть другой выход. У отца сердечный приступ случится. Это его убьет.

— Он сильнее, чем ты думаешь.

— Мы не можем этого сделать, — сказал он.

Паника, остававшаяся незамеченной весь вечер, теперь явно читалась в его голосе.

Я обхватила руками его лицо, заставляя посмотреть мне в глаза.

— У нас нет выбора. Подумай о том, что они сделали, Трэвис. Они думали, что стреляют в меня. Они думали, что сбивают меня с дороги. В машине могли быть Джессика с Джеймсом. Нас могли убить. Все могли возвращаться домой на наши похороны. Если мы этого не сделаем, это все еще могут быть наши похороны, или Шепа, или даже Оливии. Вчерашний день показал, что у каждого из нас мишени на спине. Даже у детей. Когда Лииз позвонит в Бюро и скажет, что не будет свидетельствовать, а мой отец пропадет, — сказала я, делая пальцами в воздухе кавычки, — они отстанут. Тогда ты сможешь выследить каждого из них, пока они не перестанут быть угрозой, а все остальные дважды подумают, прежде чем снова угрожать твоей семье.

Трэвис моргнул.

— Ты права. Я знаю, что права.

Я потянулась к нему, чтобы поцеловать его в губы, такие же мягкие и теплые, как и в первый наш поцелуй. Он притянул мою голую ногу ближе к себе, все сильнее и глубже меня целуя. Трэвис всегда считал меня красивой, но до того, как я рассказала ему, что снова беременна, я успела забыть, каким ненасытным делала его сама идея, что внутри меня наш ребенок.

— Если ты хочешь, чтобы я прекратил... — Он замолчал. — Сегодня были схватки?

Я улыбнулась и замотала головой. Почти три недели у меня постоянно были ложные схватки. Мы даже поехали в больницу, но нас отправили домой. Он стянул мою шелковую ночнушку через голову и поцеловал мой живот. Он знал, что я не собиралась говорить нет.

Уже настал тот период беременности, когда мои округлившиеся формы все нам усложняли, но Трэвис с легкостью перемещался от одной части моего тела к другой, проводя языком по моей растянувшейся коже с большей жадностью, чем в первый раз в его квартире.

Он встал на колени на краю кровати и большими пальцами начал разминать мою ноющую икру, держа ногу в руке. Он поднес к своим губам и поцеловал пальцы моих ног, а затем продолжил массаж, медленно продвигаясь вверх. Каждый раз, когда он заканчивал массировать какую-либо часть, он целовал ее. Мои внутренности напряглись, когда он приблизился к моим бедрам. Его голова исчезла за моим округлым животом, и я откинулась назад.

— Куда ты делся? — Прошептала я. Он прошелся языком от моего бедра до внутренних изгибов моих наиболее чувствительных зон, и я тихо вздохнула. — Ох. Вот ты где.

Трэвис схватил мои бедра и притянул к себе, с таким же нетерпением, с каким я желала, чтобы он оказался у меня между ног. Я слышала, как его ноги терлись о простыни, и возбуждалась все сильнее с каждым касанием его языка.

Я почувствовала, как все мои внутренности напряглись, когда он прижался своими губами к моей коже. Его язык прошелся по моему животу, а затем двинулся по темной полоске, образовавшейся под пупком во время второго триместра.

Малыш пошевелился, и Трэвис вскинул голову, улыбаясь и проводя ладонью по месту, где двигался наш сынок. Это было странное сочетание секса и родительства. Для Трэвиса, казалось, было не сложно перейти от прелюдии к заботе о детях, когда у них были кошмары, или они писались ночью — после он мог сразу же переключиться и думать о сексе и страсти. Мне было сложнее перейти от роли мамы к роли возлюбленной.