Просто Богиня - Павел Алексеев

— Богинька, тебе надо в министерстве финансов работать с твоими мозгами, или дипломатом от казначейства, — запыхтела Вероника, всё-таки сумев развернуться ко мне носом, — Хорошо, что предупредила. Теперь хоть будем знать, что и где смотреть.

— Да ладно, вы там у себя тоже молодцы, только узко мыслите. Но это ещё не всё. Например, есть такая вещь, как право на интеллектуальную собственность. Ну, или как ещё говорят — авторское право. Знакома с таким понятием?

— Что-то слышала. А что это? Вроде это изобретений касается? У нас же тоже есть подобное.

— Это у нас касается изобретений. Да и то, как я знаю, регистрируется авторство, но собственником является государство. В моём понимании, это абсолютно неверный подход, стимула нет. Ну, да ладно, с мысли съехала… Так вот, у них это касается всего и собственником является именно то лицо, которое зарегистрировало своё авторство в соответствующем учреждении. Кто бы и чтобы не придумал — бежит брать патент на изобретение. Чтобы потом, если кто кроме него посмеет использовать это изобретение для своего обогащения — поиметь с него денег. Захочет человек запустить производство какого-то товара, а глядь — там что-то уже запатентовано. И придётся делиться деньгами с тем человеком, который имеет патент на какую-то фиговину. Да и то, если тот ему разрешит. Вдруг в цене сойдутся или еще, по какому поводу. Как ты думаешь, музыка и песни, которые я пишу — это интеллектуальная собственность?

— Ну, да… Если смотреть с твоей точки зрения.

— И с моей и с их, Вероника. Но вот возникает вопрос, а каким нормативным актом закреплено право на эту мою собственность?

— И… Ты предполагаешь…

— Я не предполагаю. Я прямо говорю. Они тупо запишут мои выступления на грампластинки, размножат их и получать миллионные прибыли. Вот тут мы возвращаемся к слову — брэнд. Например, как тебе — 'Привет из Сибири' или 'Из России с любовью'? Нравится? Вижу, не поняла. Имени моего нет в названии? Нет. Может на мою музыку и песни есть авторское право? Нет. Значит юридически всё в порядке. Нет авторского права — нет хозяина, значит можно безбоязненно пользоваться. Это как минимум. А как максимум, они спокойно могут запатентовать право на мои музыку и песни на кого-то из своих музыкантов. Тут вообще, на нас просто наплюют. А потом ещё и ноту протеста выкатят СССР и деньги потребуют — типа, как вы смеете петь наши песни, дикие варвары!

— Вот же сволочи, — возмутилась Вероника, — Да как они, могут!

— Могут, могут. Они — могут, потому что мы для них глупые, дикие варвары. И на международной арене нас просто нет. Нет как состоявшихся конкурентов, нет как юристов, нет как торговцев. Если мы ушами будем хлопать и мух ловить, то именно так они и поступят. Так мне говорит моя интуиция. Поэтому, наша задача — предусмотреть все подобные варианты. У вас же есть грамотные юристы и финансисты? Вот пусть думают, зарплату отрабатывают. Надо, чтобы и СССР с этого денег поимело, ну и меня, бедную и несчастную не забыть.

— Бедную и несчастную?! — хрюкнула от смеха Вероника, — Хорошо, провентилирую этот вопрос. Что ещё?

— Ну, на заключение договоров обязательно меня бери. Я должна прочитать, что там будет прописано. Вдруг чего не заметите, а я гляну, хоть одним глазком. И мне обязательно валюты отсыпьте побольше. Есть у меня мысли некоторые, а для этого валюта нужна.

— Ну, про это не знаю, на валюту у нас как-то жмутся. Но спрошу, разумеется. Что-то ещё?

— Ага. Спать давай, — чмокнула Веронику в нос и отпустила.

— Вот засранка, я чуть не упала, — возмутилась Вероника, а я спряталась под одеяло и хихикала.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, вредина.

Глава 12

Уточнив у Вероники как мне лучше и быстрее добраться до дома, я приобрела билет на самолёт и вылетела ближайшим рейсом. Проблем не было никаких, паспорт никто на внутренних рейсах не требовал, чемодан тоже не проверяли. Поэтому добралась быстро, просто проспав весь полёт. Какое-то время стюардесса вежливо отгоняла от меня желающих познакомиться и просто высказать свою признательность, но те быстро угомонились, когда она — не выдержав, просто покрыла всех матом. А я отвернулась к иллюминатору и уснула.

Домой добралась тоже без проблем, поймав такси и сразу пообещав тройной тариф с условием, чтобы быстро и без пассажиров. Но таксист, разглядев кто сел к нему в машину, отказался от денег и быстро домчал до дома. Родители были на работе, но ключи от дома у меня были, так что спокойно зашла, бросила чемодан и потопала в школу, проведать альма-матер.

Пока шла, своим появлением превращала встречных в каменные столбы. Даже подумала, нафантазировав про себя — я медуза Горгона! Но колдовство было не долгим, и в спину я слышала восторженное — Диана Филатова, Богиня! Приятно… Ага, вот и до школы дошла. Детвора носится — вроде каникулы, откуда их тут столько? Практика летняя, вроде в июне.

Сразу вспомнилось, как пришла сюда в первый раз после больницы. Только теперь народ замирал с совершенно другими выражениями лиц и эмоции проявлял совсем другие. Через некоторое время раздал восторженный многоголосый вопль — Диана!!! Богиня!!! Ага, ага. Я самая, воплоти… Только я сначала своих подружек найду. Ага, вот и они несутся, подросли немного. Ну, привет, мои дорогие!

И начались обнимашки и целовашки. Подходили знакомые и не очень знакомые, все тормошили, что-то спрашивали. Кое-как прорвалась в саму школу, по пути здороваясь с учителями. Хотелось увидеть своих бывших учителей, пообщаться. Да и вообще, пройтись по школе, поностальгировать. Не успела зайти, как мной завладела директор школы. Да-да, новый директор — бывшая завуч, как она сказала, старого с почётом проводили на пенсию, а ей пришлось взять на себя 'тяжёлый груз ответственности' воспитания и образования детей.

Посидели, поговорили на общие темы, пока она не брякнула, что 'хорошо тебе там, а мы тут трудимся…', вот это меня зацепило за живое:

— Значит, Лариса Викторовна, говорите — мне 'хорошо там', а вы тут 'трудитесь'?

— Ну, Дианочка, ты всё не так поняла, — попыталась она съехать с темы.

— Нет, я всё правильно поняла. Значит, вы считаете, что 'там', - я показала пальцем куда-то назад, — Всё 'хорошо' и только вы тут тяжело работаете?

— Диана, зачем ты всё утрируешь, — ответила Лариса Викторовна, поняв, что я закусилась.

— Давайте, я вам кое-что поясню, на простом примере, — предложила я, разместившись поудобнее на стуле, — Скажите, насколько легко получить звание Заслуженного артиста республики?

— Ну, я не знаю. Сложно, наверное.

— Хорошо, спрошу по-другому. Сколько лет вы преподаёте в школе?

— Около двадцати лет, а что?

— Вы — Заслуженный учитель школы РСФСР?

— Нет, — ответила она, опустив взгляд в стол.

— Почему? Почему вы, уважаемая Лариса Викторовна, проработав преподавателем двадцать лет — до сих пор не получили это звание? Ведь это так легко!

— Диана, прекрати! Я всё поняла. Согласна, я глупость сказала.

— Закончу и прекращу, — упрямо ответила я, — Это я для сравнения привела пример. Звания Заслуженного учителя и Заслуженного артиста примерно соответствуют друг другу. Они не валятся с неба, как дождь. Пахать приходится как лошади, да и то, лошадь бы сдохла. Теперь представьте, сколько и как мне приходится работать, чтобы за такое короткое время добиться того, что вы не заработали за двадцать лет? Ладно, простите, я тоже немного сорвалась. Чаем поить будете?

— Конечно! — подскочила, совсем уж было загрустившая Лариса Викторовна, — Сейчас всё организую.

Убежав на какое-то время, быстро вернулась, сообщив, что сейчас всё принесут. А сама продолжила разговор:

— Ну, расскажи, чем занимаешься, как успехи? Какие планы?

— Ну, всё рассказывать и дня не хватит. Плохое рассказывать не хочу. А если только хорошее рассказывать, опять скажите — жирует там Диана, — не удержалась я от шпильки.

— Ну, хватит уже, сглупила я, сглупила. Сколько ковырять меня будешь? — надулась директор.

— Ладно, ладно. Всё, мир, — рассмеялась я и подняла руки, — Да ничего особенного. Репетиции, репетиции. Много пою, много играю. На гастроли вот ездили, по Средней Азии. За это и наградили.

— Интересная у тебя жизнь, Диана. Не скучная.

— Это да, что есть, то есть. Некогда скучать.

— А вот и чай, — сказала Лариса Викторовна, встречая своего секретаря с подносом, — Пока урок идёт, почаёвничаем. Тут вот печенье и конфеты, угощайся не стесняйся.

— Я не стесняюсь. Не приучена.

— В чём-то это хорошо…

— Да во всём это хорошо. Стесняться — это сомневаться. А сомнения могут погубить не только любое дело, но и саму жизнь.

Потом наш разговор плавно съехал на другие темы, менее напрягающие и заумные. Поговорили об образовании, о культуре москвичей, о моих планах…