Избранные произведения в двух томах: том I - Артюхова Нина Михайловна

Нюра Иванова только недавно стала отпускать косу. А волосы у нее были прямые и жесткие. Заколки и ленточки подбирали за ней всем классом.

Про нее говорили, что, если бы она в лесу заблудилась, как мальчик с пальчик, дорогу домой найти было бы очень легко.

Нюра нагнулась поднять заколку и громко сказала:

— Не люблю, когда выскакивают, — и в упор посмотрела на Галю.

Галя так и не поняла, про кого сказала Нюра. Про заколку?

— И я не люблю, когда выскакивают, — подтвердил Юра Смирнов.

Но ведь он-то никогда не терял заколок!

— Я тоже не люблю, — сказала Светлана Николаева.

А у Светланы длинные косы и ни одной заколки в волосах.

Галя Серебрякова и Маруся Ильина возвращались домой из школы.

Галя несла портфель в правой руке, и Маруся тоже в правой. Обе левые руки были свободны — девочки шли не за руку, а каждая сама по себе.

Маруся шла грустная, не поднимая глаз. Гале тоже было невесело.

Золотые буквы горели над дверями магазинов Галя не обращала на них внимания. Проезжали мимо нарядные голубые троллейбусы — Галя не читала номера и надписи.

Девочки молча вошли во двор и повернули — одна направо, другая налево.

Мама спросила Галю:

— Ну, как дела?

— Пятерка по чтению, — мрачно ответила Галя.

Утром мама расчесывала короткие курчавые Галины волосы и завязывала бант потуже, а Галя терпела и морщилась.

— Собирайся, Галя, — сказала мама. — Вон подружка твоя уже тебя поджидает.

Галя бросилась к окну.

У ворот мелькнули светлые косички и знакомое серенькое пальто в клетку. Нет, Маруся не ждала. Она поспешно вышла на улицу, даже не взглянув на Галины окна.

Галя сбежала с лестницы.

Не догнать! Маруся уже на углу стоит, собирается улицу переходить.

Галя знала по себе, что переходить улицу одной страшновато: уж очень она широкая. Сегодня, впрочем, Галя беспокоилась не за себя, а за Марусю. Улица такая большая, а Маруся такая маленькая, да еще торопится.

Когда Галя вошла в класс, Маруся уже сидела за партой и разбирала свои тетрадки.

— Здравствуй, — сказала Галя.

Галя сказала: «Здравствуй», а Маруся ясно услышала: «Не сердись».

— Здравствуй, — не поднимая глаз, ответила Маруся.

А Галя в этом «здравствуй» услышала совсем другие слова: «Обидела ты меня».

В самом начале урока Ольга Андреевна спросила:

— Ну-ка, девочки, кто сегодня выучил хорошо и может прочесть до конца всю страницу?

Галина рука сама взлетела над партой и сама сейчас же опустилась. Галя увидела, что Маруся тоже поднимает руку, правда, совсем еще невысоко, робко и нерешительно. Из всех рук в классе Ольга Андреевна выбрала именно эту, самую медленную руку. Маруся читала гораздо лучше, чем вчера, прямо, должно быть, наизусть выучила. Только она слишком торопилась, как будто боялась, что ее перебьют, не дадут договорить. От этой спешки перепутала строчки в самом конце — вместо одного слова прочла другое — и остановилась, смущенная.

Гале так хотелось поправить, что она обеими ладонями зажала себе рот. Удержалась все-таки.

Ольга Андреевна улыбнулась чуть-чуть и сказала:

— Не спеши, Маруся, подумай и скажешь правильно.

Маруся подумала и очень хорошо, с выражением даже, прочитала последние две строчки.

— Молодец! — похвалила Ольга Андреевна.

А Галя зашептала:

— Пятерку тебе поставила, пятерку, я видела!

Девочки возвращались домой, крепко держась за руки.

Это был удивительный день. Совсем не жалко и не грустно было смотреть, как облетают осенние листья.

Осень — это конец года, но ведь для девочек эта осень была только началом.

Маруся и Галя шли медленно и останавливались около каждой вывески.

Сначала Маруся называла буквы, потом Галя говорила все слово целиком.

А когда дошли до угла и остановились у перехода, Маруся посмотрела на загоревшиеся маленькие зеленые буквы, пошевелила губами… И вдруг прочитала, громко и радостно, не по буквам уже, а сразу все слово:

— «Иди-те!»

Перекормила

В субботу папа и Лелька пошли в зоологический магазин и купили двух золотых рыбок.

Рыбки были не совсем золотые, скорее бледно-оранжевые, с зеленым отливом. А на просвет — прозрачные, все потрошка у них так и вырисовывались, прямо как в моем учебнике зоологии.

Глаза были темные, выпуклые, казалось — автомобильные очки на них надеты. А шелковистые плавники и хвостики развевались, как шарфы, при каждом движении.

Вместе с рыбками в маленькой баночке плавала большущая зеленая водоросль.

Лелька спросила меня:

— Митя, какие бывают рыбьи имена?

Я предложил назвать одну Акулина Акуловна, а другую — Карп Карпыч. Но Лелька эти имена забраковала, сказала, что нужно поласковее, ведь рыбки такие маленькие. Папа ничего подходящего придумать не мог, и Лелька их сама назвала. Одну — Фонариком, ту, которая поярче, а ту, у которой плавники и хвостики подлиннее, — Шарфиком.

— Теперь, — сказал папа, — нам нужна большая, хорошая банка с широким горлышком, а то им здесь тесно. Пойдем попросим у мамы.

— Мама стирает, — напомнил я.

Папа и Лелька поколебались немного, но все-таки пошли в ванную.

Услышав про рыбок и что банка нужна, мама даже не обернулась.

— Хорошо, хорошо. Поставлю кипятить и что-нибудь вам найду.

У Лельки сразу вытянулось лицо.

Папа сказал:

— Мамочка, а может быть, ты сначала банку поищешь?

— Мамочка, им очень тесно в маленькой, они задыхаются! — сказала Лелька.

Когда папа и Лелька говорят маме «мамочка» и смотрят на нее умоляющими глазами, мама им отказать не может ни в чем. Она вытерла руки и пошла в кухню. Папа и Лелька присели на корточки, рядом с ней около посудного шкафа.

Банка подходящая, широкая, с прямыми стенками, была только одна и стояла на нижней полке, на самом виду. Мама упорно ее не замечала, а перебирала одну за другой разные неподходящие, с узкими горлышками. Папа и Лелька, наоборот, упорно смотрели на эту красивую банку.

— Все это хорошо, товарищи, — сказала наконец мама, — но в чем я грибы солить буду?

— Плохо то, — сказал папа, — что в московском водопроводе вода хлорирована, не знаю, как они перенесут.

— А в зоомагазине какая вода? — спросил я.

Папа пожал плечами.

— Не догадались узнать.

— Могут погибнуть? — тревожно спросила Лелька.

На дно большой банки насыпали песка и ракушек. Посередине поставили подводный камень с дырочками и пустили плавать водоросль. Получилось очень здорово, совсем как в настоящем аквариуме.

Наконец папа стал осторожно переливать рыбок из маленькой банки.

— Погибнут? Не перенесут?.. — Лелька тревожно смотрела на рыбок, а папа тревожно смотрел на Лельку.

А я представил себе, какой поднимется рев, если Фонарик и Шарфик перевернутся вверх брюшками в этой хлорированной воде, и понял, что переживает сейчас папа.

Но ничего, обе рыбешки сначала удивленно присели на дно, потом стали плавать как ни в чем не бывало, шевеля хвостиками вокруг подводного камня.

— Чем будете кормить? — спросил я.

Папа насыпал из пакета немножко сушеных дафний. Это их дневная порция. Смотри, не перекорми. Останутся лишние, начнут портиться, и вода загниет.

Вечером, когда Лелька уже спала, мама и папа разглядывали рыбок. Мама усмехнулась:

— Только напрасно ты это затеял. Боюсь, что кроме огорчения ничего не будет.

— Ну как же, — возразил папа, нужно прививать детям любовь к животным.

— У домашних животных, — сказала мама пророческим голосом, — есть одно неприятное свойство: как только дети начинают их любить, все эти рыбки и канарейки погибают, и дело кончается слезами!

— Правильно, — сказал я. — Лелька их погубит. Уж лучше бы щенка купили, чем с этой мелочью возиться!