Единственная и неповторимая - Гилад Ацмон

Берд:…и всего еврейского народа.

Аврум: Отлично, ты начинаешь кое-что понимать!

33

Сабрина

В пятьдесят восьмом я руководила и принимала участие в первой операции по поимке Рудольфа Хейхмана.[55]

Еще осенью пятьдесят седьмого мы стали получать информацию по Хейхману. Нам стало известно, что «Нацискатель» Мойшеле Диггер и «Чертовой» Ицхак Визинкрехцинталь вышли на след Хейхмана, ведущий в Манчестер. Мы узнали, что Мойшеле и Ицхак планируют казнить Хейхмана и запечатлеть казнь на новейшую восьмимиллиметровую камеру. Как вы можете себе представить, начальство Длинной Руки было в ужасе. Агентство было категорически против спорадических и преждевременных антинацистских мероприятий. Мы уже поняли, что тупая месть ведет к краткосрочному всплеску и разрядке народного гнева. Агентство же заботилось о долгосрочных планах Холокост-индус- трии. Хейхман был слишком важной персоной, мы не могли позволить спалить его ради какого-то любительского фильма. Это нарушало тщательно разработанный сценарий спектакля справедливого воздаяния за несчастья, причиненные еврейскому народу. Его надо было срочно спасать.

В январе пятьдесят восьмого мы получили точные сведения о местонахождении Хейхмана в Манчестере, и я немедленно вылетела в Лондон. В отеле Ритц меня ждал Кодкод, он передал мне пухлую пачку документов и разведданных. По дороге в Манчестер, в поезде, я ознакомилась со всеми деталями биографии Хейхмана. Оказывается, он интересовался иудаизмом и даже посетил Палестину, где изучал иврит. Я узнала о причинах, приведших его в национал-социалистическую партию, о его детстве и семейной жизни. По прочтении всех материалов стало окончательно ясно, что этот человек невыносимо скучен. Он был обычным чиновником, асексуальным зомби. Только асексуальное существо могло руководить такой эффективной машиной уничтожения.

Берд: Что вы имеете в виду?

Сабрина: Будучи хорошо знакома с миром мужского либидо, могу с уверенностью утверждать, что мужская сексуальность диаметрально противоположна порядку. Здоровый мужчина никогда и ничего не может сделать вовремя — они даже кончают невпопад. Иногда, когда ты ожидаешь, что это вот-вот произойдет, они внезапно останавливаются и начинают все сначала. Они так и не могут решить, что для них секс: смысл, средство, цель, оправдание всему или просто стиль жизни.

Вы знаете, что меня научили справляться со страстными людьми, но Хейхман был полной противоположностью: он был бюрократом, всю жизнь провел в поисках скрытых корней ультимативной скуки. Из собранных материалов стало ясно, что его возбуждала пунктуальность и эффективность. Я сомневалась, хватит ли моего профессионализма на то, чтобы окрутить Хейхмана, впоследствии проявившего себя как «главный краеугольник».

В Манчестере я начала с азов разведки. Найти его офис на городском вокзале было совсем нетрудно. В конце концов, он славился как специалист по перевозкам. Вскоре я изучила его привычки и еще раз убедилась, что этот человек — воплощенная рутина. Чем больше я следовала за ним, тем больше ужасалась тому, что в его вселенной не было ни искры страсти.

Наш генеральный план был предельно прост. Мы решили познакомить британскую общественность со сладостными звуками «Вдовы у моря». Дани уже был на пути в Манчестер. После успешного завершения операции по поимке Ингельберга мы решили использовать Аврума и его волшебный оркестр еще раз и перевезти Хейхмана из Европы куда-нибудь в Латинскую Америку.

В этой операции впервые Кодкод применил комбинированную философию. Без сомнения к этому приложили руку кошмарные близнецы. Еще я знаю, что Ганнибал Петрушка, мой первый завербованный агент, действовал на периферии этой операции. Но он был таким маленьким и так хорошо маскировался, что я так и не узнала, какую роль он играл.

Когда ситуация созрела, я догадалась, как привлечь внимание Хейхмана. Я прикинулась специалистом по пенсионному страхованию. Скучные люди уделяют массу времени, вкладывая деньги в пенсионные программы и страховые полисы. Они всегда готовы пожертвовать настоящим ради грядущей вселенской скуки. Хейхман согласился встретиться в его офисе через несколько дней.

Я постаралась выглядеть как можно менее привлекательной. Напялила тонну дешевых золотых украшений, дала силе притяжения победить мои плечи и груды. Сидя напротив него, я поставила жесткий «вопрос о завтрашнем дне».

Я говорила, что с точки зрения вечности он уже умирает и дни его сочтены. Объяснила ему, что пенсия, как и многие другие мифы, помогает побороть страх перед неизвестным: какой ужас нас ожидает. Напомнила, что одно в жизни точно — она не продлится вечно. Пенсионная теология раскрашивает загробную жизнь в радужные цвета. В то время как все религии рассматривают смерть как момент гибели, с пенсионной точки зрения смерть — это лишь страховое событие.

Буквально через несколько секунд он был растерян и напуган. Дрожа от страха, он взмолился о помощи. Он умолял меня остаться и никогда не бросать его одного. Он предложил на мне жениться. Испуганные мужчины склонны предлагать руку и сердце. Когда его глаз спазматически задергался, я знала, что он на пределе. Я порылась в своей папке и извлекла оттуда пенсионный полис. Не торопясь, положила документ перед ним и открыла первую страницу. «Вот оно, спасительное решение, — прочитала я. — Позаботьтесь о своем завтра сегодня».

Я говорила о взносах, процентах, курсах и индексах. Его лицу вернулся натуральный сероватый оттенок. Заграбастав все бумажки, он с восторгом стал вписывать данные. Это был момент полного освобождения. Он подписал все документы, подтверждая свое согласие. Его взгляд расфокусировался. Было понятно, что человек достиг арифметического пика, что он испытывает сладостные, только мужчинам ведомые ощущения. Он уговаривал меня прийти завтра еще раз.

Целую неделю я посещала его ежедневно. День за днем мы вели наш арифметический флирт. Сначала я пугала его до полусмерти. Когда он приходил в отчаяние и содрогался в конвульсиях, я доставала пенсионный полис. Он подсчитывал, расписывался и вкладывал все настоящие доходы во имя обеспечения своего будущего. Каждый день он достигал своего арифметического пика. Он подсел на самую банальную тревогу о телесном существовании. К концу недели он умудрился купить такое количество пенсионных программ, что выплаты по ним в шесть раз превышали его месячную зарплату. Теперь его конец был только делом времени, он стремительно несся в пропасть финансового краха. Когда мы его брали, ко мне присоединились оба бугая в красных костюмах. Они назвались банковскими служащими. Как только Хейхман увидел их у входа в офис, он сразу сообразил, что происходит. Не говоря ни слова, он встал, обмотал шею шарфом, надел плащ и нахлобучил плоскую кепку. Мы показали на дверь, и он безропотно последовал за нами прочь из здания. Вместе мы поехали в концертный зал.

34

Дани

В тот вечер в Сан-Ремо Аврум отменил назначенную после шоу вечеринку. Он был слишком озабочен моим психическим состоянием, которое он называл «ментальным нестоянием». Сразу после концерта мы дружно вернулись в гостиницу Я поспешил скрыться в своем номере. Не потрудился даже свет включить. Кинул трубу на диван, разделся и нырнул в постель. Не хотелось попусту тратить время. И тут я заметил, что-то изменилось, каким-то образом она материализовалась. Она была теплой, угловатой, у нее появились локти, пальцы на ногах и кудрявый треугольник посередине. Она издавала запах, который способны производить только реальные женщины. Я как-то спросил Мишу, что может так пахнуть, и он сказал, что это комбинация французских духов, американского молочка для тела и женских секреций. Я был в ужасе. У меня начались рвотные спазмы, меня чуть не вырвало. Я выскочил из постели и помчался к двери. Хотел позвать гостиничную службу безопасности или полицию. Она же с полной уверенностью в себе откинула простыни и полностью обнажилась. Тем временем мои глаза привыкли к темноте и я ее узнал. Без всяких сомнений, это была она, моя реальная Эльза, и она заговорила со мной на своем восхитительном английском с немецким акцентом: «Дани, не бойся, это я, Эльза, твоя возлюбленная, вернись в постель, пожалуйста, и давай займемся любовью».

Мои молитвы были услышаны. Это действительно было потрясающе. Больше трех летя изнывал от тоски, и вот, она была в моей постели: плоть и кровь, бедра, задница и затылок. Ай да Аврум — когда его прижали в угол, он сумел все устроить. Я нырнул обратно в постель. Развел ее ноги и стал жадно пить из ее сокровенного источника и наполнять легкие ароматом ее потаенного сада. Вскоре я услышал ее стоны: O ist das gut, mein Liebster; so ist es gut. Она шептала много других слов по-немецки, но они были слишком длинными, и я их не запомнил.