Литературная Газета 6527 ( № 39 2015) - Литературка Литературная Газета

Следующая, опозорившая свой род, – та женщина, которая встанет спозаранку со своего места, не умываясь, слоняется по стойбищу из конца в конец. Где сплетничает, где подслушивает, до полудня гуляет, после полудня домой приходит. Увидит, что шкодливый пёс со здоровенным телёнком весь дом перевернули вверх дном; её дом как будто превратился в курятник, в хлев. Она начинает звать соседей: «Етер! Зулейха! Зибейда! Урувейда-джан, гыз-джан! Паша! Айна Мелек! Гутлу Мелек! Умирать-пропадать не пошла, всё равно спать сюда возвращаюсь. Что случилось бы, если за моим домом чуточку присмотрели бы? Как говорится, право соседа – право Бога». У таких, хан мой, пусть никогда не появятся дети. К Вашему очагу пусть такого рода женщина не придёт.

Теперь о последней, что ни на есть самой скверной женщине. Когда муж находится дома, из степей-пустынь благовоспитанный гость явится, и муж скажет ей: «Встань, принеси хлеб, поедим, гость тоже поест. Испечённый хлеб не вечно хранится, его нужно съесть». Жена ответит: «В этом доме, чтоб ему развалиться, ни муки, ни сита нет. И верблюд с мельницы не явился, а явится, что принесёт, пусть на задницу мою свалится», – говорит и шлёпает себя по ягодицам. Отворачивается, к мужу задом поворачивается.

Тысячи слов ей говори – ни одному не внемлет, а слова мужа мимо ушей пропустит. Эти из рода ослицы пророка Ноя. И от таких, хан мой, пусть Аллах Вас бережёт! Пусть к Вашему очагу такая женщина ни­когда не придёт!

Перевод академика В.В. Бартольда  в новой редакции Абузара Багирова

Сад любви и мудрости - 2

Сад любви и мудрости - 2Выпуск 3

Спецпроекты ЛГ / Азербайджан - жемчужина Турана / Азербайджанская ашугская поэзия

Теги: Азербайджанская ашугская поэзия

Юный ашуг с сазом

Ашуг ГУРБАНИ

(1470–1550)

Ашуг ГУРБАНИ

(1470–1550)

ФИАЛКИ

Так принято, прекрасная пери,

Срывают раннею весной фиалки,

Букет рукою белой набери –

Украсят ворот расписной фиалки.

Они сначала в небесах росли,

Их ангелы собрали для земли,

Да жаль, что так немного донесли –

Наперечёт передо мной фиалки.

Ты не казни разлукой Гурбани,

Он, безутешный, горбится, взгляни.

Не от разлуки ль гнутся и они –

Прямой не встретить ни одной фиалки!

ТЕБЯ

Как плавно, как славно идёшь, Салатын!

Невежды словами заденут тебя.

Старайся не слишком бросаться в глаза –

Дурными глазами заденут тебя.

Поляною снежною выглядишь ты,

Хребты заслоняли тебя, как щиты,

А ныне в низину сошла с высоты –

Тут солнце с ветрами заденут тебя.

Ты наглухо кофту свою застегни,

А косы повыше в узлы затяни,

А то до земли достигают они

И, пыльные, сами заденут тебя.

СКАЗАЛА ОНА

Сказал я: – Красавица, есть разговор…

– Пустое изрёк ты, – сказала она.

Сказал я: – Ты только взгляни на меня.

– Смешной дурачок ты! – сказала она.

Сказал я: – Отдать тебе очи готов.

Сказала: – Не надо мне диких цветов.

Сказал я: – Ты – наша, и небо – наш кров.

– Пошёл бы прилёг ты, – сказала она.

Сказал я: – Ты стала моею бедой.

Сказала: – Любовь твоя схожа с водой.

Сказал я: – Состарился я, молодой.

– От правды далёк ты, – сказала она.

Сказал я: – Забудешь – не вынесу мук.

Сказала: – Мне помнить тебя недосуг.

Сказал я: – В огне Гурбани твой ашуг.

– Слепой мотылёк ты, – сказала она.

ЖЕЛАЮ

Красавицам на свете нет числа –

Я выбрать подходящую желаю,

Орлицу нравом, возрастом – дитя,

Навстречу мне летящую желаю.

Певучий голос спутницы моей

Быть должен исцеленьем от скорбей.

Пусть греет руки на груди своей,

Стыдливую, изящную желаю.

Как маковое зёрнышко, черна,

Меня дурманить родинка должна.

Лучистую, как солнце и луна,

Мне одному светящую желаю.

Я умоляю – прекрати мятеж,

И без того я стал тупей невежд.

Утешь меня, пожалуйста, утешь.

Я так тебя, манящую, желаю!

ТРЕПЕЩУТ

Я плачу, я рыдаю день и ночь,

Потоки горьких слёз моих трепещут,

Весною изнывают соловьи,

И розы, призывая их, трепещут.

У женщин есть два взгорка, два холма,

Душистых, словно дыньки-шамама,

Они лишают нас, мужчин, ума

И, как птенцы, в руках мужских трепещут.

Венчает слава тех, что помнят честь,

Что могут сердце по глазам прочесть

И помогают, сколько силы есть,

С тобой при виде ран твоих трепещут.

Меня сумеет только та увлечь,

Что может имя доброе беречь.

От ежедневных задушевных встреч

Сердца сильнее у двоих трепещут.

Есть поцелуй, сулящий забытьё,

Но раньше губ твоих к лицу её

Дыханье прикасается твоё,

И локоны её в тот миг трепещут.

НЕ ОТДАМ ТЕБЯ

Я даже собственной душе бессмертной,

Как посторонней, не отдам тебя.

Не только за цветник иль сад, но даже

За рай земной я не отдам тебя.

Ты, милая, в горах подобна лани,

В степях же ты прекрасна по-джейраньи,

За всё, что есть в богатом Дагестане,

Я, восхищённый, не отдам тебя.

Из-за любви приму любую рану,

Пусть не слезами – кровью плакать стану,

Но и царю-пророку Сулейману

За трон с короной не отдам тебя.

ЛИКУЕТ

Пусть в этом мире первые цветы,

Что только распускаются, ликуют!

Пусть ветры, что на кудри щеголих

Ватагою бросаются, ликуют!

Пусть на озёра синие скорей

Слетятся стаи белых лебедей!

Пусть юноши и девушки смелей

Друг дружке откликаются, ликуют!

Кто видел сад любви, тот знает сам:

Не сосчитать плодов запретных там.

Пусть руки, что к загадочным плодам

Свободно прикасаются, ликуют!

Ашуг Аббас ТУФАРГАНЛЫ

(1570–1645)

НЕ ОБИДЕЛАСЬ

Выходишь на свиданье – так пройди,

Чтоб на тебя дорога не обиделась.

Целуйся так, чтоб не болел язык,

И нёбо, ради бога, не обиделось.

В саду весеннем ожидаю я,

Приди ко мне, любимая моя,

Но не вспугни случайно соловья,

Чтоб роза у порога не обиделась.

Ты превосходишь всех красой своей,

Пусть над тобой кружится соловей…

Не вей рассветный ветерок, не вей,

Чтоб чёлка-недотрога не обиделась.

Настанет и для хмурых светлый час,

Подруга вспомнит, навестит и нас,

Так гостью обними тогда, Аббас,

Чтоб не нашла предлога, не обиделась.

ПЕРИ

Ты, словно солнце, озаряешь кряжи,

Вставая утром у ручья, Пери.

Кто обо мне тебе дурное скажет,

Того ужалит пусть змея, Пери!

Служить тебе прилежно сердце радо,

Отваживать и гнать меня не надо,

Мне горько, но мне сахар – не услада,

Твоих гранатов жажду я, Пери.

Возьми сурьму, пускай бровям пристанет,

Скрути чалму, пускай кудрям пристанет,

Мой стих пускай твоим ушам пристанет,

Дочь гурии, Пери, моя Пери!

НЕ НАДО

Лицо любимой, как луна,

С ним учинять затей не надо,

Тому, кто губы целовал,

Ни мёда, ни сластей не надо.

Ложь не к лицу обоим нам –

Я верю ей и верен сам.

Где слово нерушимо, там