Все оттенки черного - Вадим Панов

«Кассета!»

— И не стоит впутывать в эту историю мою семью.

— Мы хотели бы поговорить с вашей супругой.

— Господа, — глаза Константина сузились. — Я благодарен вам за визит и буду еще более признателен, если вы раскроете это ужасное преступление в кратчайшие сроки. Если же вы решите задать мне или моей жене еще какие-либо вопросы, то, пожалуйста, предупредите об этом заранее, чтобы я успел вызвать своего адвоката. Встреч один на один у нас больше не будет.

Полицейские переглянулись и поднялись с кресел. Куприянов проводил их до порога кабинета.

— И еще, господа, у вас есть право самостоятельно позвонить моей жене, назначить с ней встречу и так далее, но… — На его скулах заходили желваки. — В этом случае я буду крайне недоволен. Поэтому рекомендую, прежде чем вы решитесь на подобный поступок, проконсультироваться с вашим начальством.

Константин не дал полицейским возможности ответить, резко захлопнул дверь и обернулся.

На его письменном столе сидела Анна.

Синяки на руках, оставленные наручниками Анны, еще не прошли, а к ним уже добавились шрамы от ужасного бича. Что будет дальше?

Вера уже перестала удивляться, она воспринимала происходящее всерьез. Шутки кончились.

ЭТО ПРОИСХОДИТ НА САМОМ ДЕЛЕ!

И с этим надо бороться.

Обращаться к Коту после вчерашнего бесполезно, ехать к врачам еще хуже, если об этом узнает муж, то…

«Профессор Талдомский замечательный специалист!»

Но чем он может помочь? Посадить ее в соседнюю с Аркадием Ивовым палату? Возможно, Анна только этого и добивается. Нет! Нужно обратиться к тем, кто сможет помочь в борьбе.

Вера не рискнула сама сесть за руль — в памяти еще были свежи воспоминания о вылете с трассы, — да этого и не требовалось. К ней все равно были приставлены телохранители, и она комфортно добралась до своей цели на их джипе. Храм в Коломенском.

Вера любила бывать здесь с детства. Прекрасная белая церковь, прячущая синие луковицы среди густых деревьев, несла в себе удивительное чувство покоя и умиротворения. Красивая снаружи, маленькая и уютная внутри, лишенная излишней помпезности. Вера считала, что из всех церквей, в которых ей доводилось бывать, эта стояла ближе всех к богу.

Охранники тактично остались снаружи. Вера бросила несколько монет нищим, покрыла голову платком, перекрестилась и вошла в церковь.

Больше ей было некуда идти.

Запах ладана и свечей, негромкие голоса, старинные иконы перед горящими лампадками.

«Обратиться сразу к батюшке? — Вера посмотрела на старого священника с окладистой седой бородой, проникновенно говорящего что-то склонившему голову мужчине. — Нет, чуть позже, нехорошо прерывать беседу».

На самом деле ей надо было собраться с духом.

Вера подошла к иконе Божьей Матери, перекрестилась.

— Пресвятая Богородица, помилуй меня, грешную…

Свечка в руке вспыхнула слишком сильно. Вера удивленно оторвала взгляд от иконы, свеча пылала бенгальским огнем! Расплавленный воск ручьем лился на руку.

— Не стоит идти против воли королевы Луны! — Грудной, чуть хриплый голос! Одетая в глухой черный плащ Анна звонко рассмеялась. — Ты решила спрятаться от меня здесь? Думала, меня отпугнет местная вонь?

«Господи, для нее нет преград!»

Чинную тишину старой церкви разорвал ужасающий крик симпатичной холеной женщины лет тридцати пяти. На глазах ошеломленных прихожан она бросила на пол и растоптала едва занявшуюся свечку и опрометью выскочила из придела. Ее лицо было искажено смесью ужаса и отчаяния.

Несколько секунд в церкви стояла полная тишина. Люди удивленно переглядывались, пытаясь осознать произошедшее, и только внезапно посерьезневший батюшка быстро вышел следом за женщиной.

— Вера Сергеевна, что случилось?

— Не трогайте меня!

Телохранители переглянулись и поспешили следом за стремительно бегущей по дорожке парка хозяйкой.

— Может, вызовем психиатричку? — поинтересовался Геннадий. — У нее такие глаза, будто она готова искусать первого встречного.

— Если искусает, тогда вызовем, — буркнул Славик.

Ему эти женские заскоки ему тоже не нравились. Видимо, не зря Куприянов предупредил их утром, что у его жены назревают проблемы с головой, и просил сообщать ему обо всех припадках и, самое главное, не давать ей пить.

«Такая молодая, — покачал головой Славик, с жалостью глядя на фигуру женщины. — И так довела себя!»

Вера остановилась на высоком холме, под которым величаво несла свои воды Москва-река, полные слез глаза невидяще смотрели в небо.

«Она повсюду! Для нее не существует преград! Я одна! Бороться бесполезно! — Плечи судорожно тряслись, медленно поникали под тяжестью охватывающей Веру безысходности. — Все напрасно».

— Извините. — Вера повернулась на робкий голос, около нее стоял старый священник с большими грустными глазами. — Прошу меня извинить, я видел, как вы выбежали из храма… У вас горе?

— Наверное — да.

— Что гнетет вас? Вы усомнились в вере?

— Никто не может мне помочь, — прошептала женщина. — Никто. Они сильнее всех.

Священник огладил бороду, в его глазах мелькнуло понимание.

— Это ложь. — В тихом голосе священника звучала твердая уверенность. — Они хотели бы, чтобы так оно и было. Они стараются внушить это нам, но это ложь. — Они слабы. Раз у вас хватило сил, чтобы прийти сюда — значит, они слабы.

— Но она была там, в храме… Я видела.

— Они умеют обманывать.

«Ложь. Очередная галлюцинация. — Вера посмотрела на обожженную руку. — Они умеют обманывать».

— Вы должны быть сильной.

— Я совсем одна.

— Вам могут помочь. — Священник мягко взял женщину за руку. — Вы слышали о таком месте — Забытая пустынь?

Вера покачала головой.

— Оно находится не очень далеко, в Подмосковье, — священник помолчал. — Поезжайте туда, расскажите им обо всем, что вас гнетет, расскажите им все. Они помогут вам победить демонов.

— Значит, демоны существуют? — Женщина с последней надеждой посмотрела на старика.

«Господи, пусть он скажет, что я сумасшедшая!»

— Тьма соперничает со светом с того самого момента, как Господь создал мир, но ненависть и жестокость исчадий Ада не должны пугать вас. Вы сумеете пройти свой путь, вера ваша крепка, и демоны будут низвергнуты в геенну. — Священник снова выдержал паузу, его лучистые глаза успокаивающе смотрели на Веру. — Поезжайте в Забытую пустынь.

— Но почему мне не могут помочь здесь?

— Поезжайте в Забытую пустынь.

Аромат мускуса! Чарующие глаза заставили бешено застучать сердце, наполнили томительным желанием, жгучей нежностью.

— Анна!

Она сидела на его столе, длинный черный плащ наглухо застегнут, но полы раскинуты, и Куприянов видел ее длинные, до колен, блестящие сапоги, бедра.

«Что у нее под плащом?»

Она сводила с ума.

— Анна! — Константин подошел, девушка чуть откинулась назад, в черных глазах — страстное обещание. — Ты играешь со мной.

— Я должна быть уверена, что это настоящее. — Быстрый взмах пышных ресниц.

— Как я могу доказать? Скажи! — Он потянулся к ее волнующим губам, полным, ярко-красным. — Я сделаю все!

— Не здесь. — Теплая ладонь погладила его щеку. Константин целовал тонкие пальцы с длинными ногтями.

— А где?

— Сегодня. — Анна вложила в карман его рубашки пластиковый прямоугольник. — В полночь.

Мускус пьянил, близость желанного тела туманила рассудок.

— Анна!

Девушка мягко отстранила его, прошлась по кабинету по направлению к дверям.

— Не исчезай! — Щемящая боль пронзила сердце.

— Мы обязательно увидимся! — Анна направилась к двери. — В полночь.

— Константин Федорович, звонит Штанюк, говорит, что это очень срочно.

— Маргарита Викторовна, скажите ему, что я перезвоню через десять минут!

Того мгновения, которое Куприянов потратил, отвлекшись на секретаршу, Анне хватило, чтобы исчезнуть. Когда Константин поднял голову от интеркома, в кабинете никого не было.

«Не может быть!»

Куприянов рывком распахнул дверь и выскочил в приемную. Маргарита Викторовна деловито стучала по клавиатуре.

— Штанюк очень недоволен, он говорит…

— Где она?

— Кто? — удивленно подняла брови секретарь.

— Женщина, которая была в кабинете. Которая только что из него вышла!

— Здесь никого не было.

— Хватит мне врать! — рявкнул Константин. — Вы что, ослепли? Только что из моего кабинета вышла женщина!

— Никто не входил в ваш кабинет, Константин Федорович. — Маргарита Викторовна поджала губы. — И никто не выходил.

— Проклятие. — Куприянов взял себя в руки. — Извините, Маргарита Викторовна, вы не сделаете мне кофе? Кажется, я устал.