Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович

Следствие заподозрило, что поездки эти имели целью приобретение наркотиков и их последующий контрабандный ввоз на континентальную территорию США. В начале 1990-х годов колумбийские наркокартели деятельно искали новые маршруты поставок кокаина на Восточное побережье Соединённых Штатов, а потому Багамы и Пуэрто-Рико сделались тогда крупными перевалочными базами. Хотя знакомые утверждали, что Гунарсон не употреблял наркотики и к спиртному относился довольно спокойно, данный аргумент лишь подкреплял предположение о возможном его участии в контрабанде кокаина. Как показывает полицейская практика, лучшими перевозчиками крупных партий наркотиков являются люди, их не употребляющие.

Версия эта до такой степени завладела умами сотрудников следственной группы, что весной 1994 года БРШ Северной Каролины отправило официальные запросы в штаб-квартиры ФБР США и Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака и огнестрельного оружия (ATF — Bureau of Alcohol, Tobacco and Firearms) с просьбой проверить свои архивы и оперативные учёты на наличие информации, подтверждающей вовлечённость Виктора Гунарсона в перевозку наркотиков.

Подготовка ответа на такого рода запрос — дело небыстрое. Прошло более 2-х месяцев, прежде чем были получены ответы, из которых следовало, что оба упомянутых выше ведомства не располагают информацией о причастности Виктора Гунарсона к обороту наркотиков в какой-либо форме. В общем, весьма перспективное направление никуда расследование ни привело.

Отсутствие каких-либо серьёзных перспектив побудило следственную группу вернуться к отработке направления, связанного с возможной причастностью Ламонта Андервуда к похищению и убийству Гунарсона. В конце мая 1994 года телефон подозреваемого был подключён к системе регистрации входящих и исходящих вызовов, смонтированной на узле связи «Southern Bell Telephone Company». Необходимо подчеркнуть, что речь идёт не о прослушке — судья не разрешил организовать полноценное прослушивание! — а именно о регистрации звонков и телефонных номеров, с которых Андервуду звонят и на которые он звонит сам. Ордер на ведение учёта телефонной активности неоднократно продлевался и действовал в общей сложности 10 месяцев [до апреля 1994 года].

Через несколько месяцев — если точнее, то с 8 августа 1994 года — был установлен контроль почтовых отправлений, получаемых и отправляемых Андервудом. Речь шла не о перлюстрации — судья не позволил вскрывать почту подозреваемого — а лишь о фиксировании адресов почтовых контрагентов Андервуда. Этот контроль продлился в общей сложности 4 месяца — как видим, от него отказались довольно быстро ввиду малой информативности.

Контроль входящих и исходящих телефонных звонков долгое время давал информацию до некоторой степени дезориентировавшую следствие. Так, например, было отмечено большое количество продолжительных — по часу и более — ночных переговоров Андервуда с мужчиной, жившим в соседнем доме. Согласитесь, позвонить в 3 часа ночи и разговаривать до половины 5-го — это немного необычно для взрослого человека! Хочется поболтать с другом, живущим в 20 метрах — так возьми дюжину бутылок пива и приходи к нему посидеть на веранде, звёзды посчитать. Но висеть на телефоне…

Когда о соседе собрали сведения, выяснилось, что тот на 15 лет старше Андервуда, всю жизнь прожил бобылём, и Ламонт часто ему помогал в разного рода бытовых делах. Вплоть до того, что однажды покрасил дом и время от времени занимался всяким разным мелким ремонтом. А ещё говорили, что мужчина этот — всем известный гомосексуалист. Согласитесь, при подобном уточнении тема настоящей мужской дружбы начинает играть неожиданными оттенками.

Детективы предприняли попытку побеседовать с соседом нетрадиционной ориентации. Попытка установить с ним доверительные отношения была замаскирована следующим предлогом: нам известно, что Ламонт Андервуд очень хорошо относится к вам и прислушивается к вашему мнению, пожалуйста, повлияйте на него и скажите, что в его же интересах добровольно предоставить следствию пистолеты 22-го и 38-го калибров, которые он пытается от нас скрыть. Предлог был вполне благовиден, и соответствующие роли были распределены между участниками беседы, однако разговора не получилось. Мужчина оказался неконтактен — он даже не пустил полицейских в дом и разговаривал с ними через порог. Он отказался передавать что-либо Андервуду, заявив, что полиция введена кем-то в заблуждение и никаких особенных отношений между ним и Ламонтом не существует.

В тот же день этот человек провёл у телефона, разговаривая с Андервудом, более 2-х часов!

В середине июня 1994 года от 3-й жены Андервуда — Марсии — стало известно о необычной поездке, предпринятой Ламонтом в её обществе и на её автомашине. Поездка эта имела место во второй половине декабря 1993 года, точной даты женщина не помнила. По словам Марсии, это был единственный раз после официального развода, когда Ламонт обратился к ней за помощью. Тогда они уселись в автомашину Марсии и приехали… к дому Кей Веден, но не вошли в него, а направились к другому зданию, стоявшему на некотором удалении. Ламонт достал ключи и отпер входную дверь с таким видом, словно он здесь жил, но Марсия знала, что её бывший муж проживает в другом месте. На её вопрос, что они здесь делают, Андервуд ответил, что при увольнении из полиции ему разрешили забрать рабочий стол, и его товарищ по службе перевёз этот стол в это здание, сказав, что Ламонт при желании может его осмотреть. Ответ звучал неправдоподобно, но Марсия сочла за благо промолчать.

Они вошли в этот дом, Ламонт прошёл в кабинет, где при свете фонарика осмотрел стоявший там стол. Осмотр этот занял несколько минут. Затем они ушли. По словам Марсии, её бывший муж ничего из стола не взял и ничего туда не подложил.

Рассказ о ночном обыске звучал крайне интригующе. Когда Марсию попросили точно указать дом, в который она входила вместе с Ламонтом, выяснилось, что посетили они жилище капитана Джейкобса, начальника уголовного розыска полиции Солсбери! До сих пор не совсем ясна цель этого визита. По-видимому, Ламонт Андервуд желал узнать, в каком состоянии находятся расследования убийства Кэтрин Миллер и похищения Виктора Гунарсона. Как вариант, он мог разместить в столе высокопоставленного полицейского подслушивающее устройство, дабы знать, с кем и о чём тот разговаривает во внеслужебной обстановке.

Как бы там ни было, сообщение о ночном вояже Андервуда убедительно характеризовало его как человека авантюрного, склонного к риску и явно опасавшегося за свою судьбу. Детективы не стали раскрывать капитану Джейкобсу источник своей осведомлённости, поскольку боялись навредить Марсии, но настоятельно рекомендовали высокопоставленному полицейскому заменить замки на дверях, укрепить окна и обзавестись сторожевой собакой, а лучше — парой собак.

Первый по-настоящему важный прорыв в расследовании произошёл в августе 1994 года, и оказался он связан вовсе не с телефонной активностью подозреваемого, а с результатами работы криминалистов. Изучая кусок липкой ленты, снятой с вилки электрического провода стиральной машины во время обыска 1 февраля, эксперт обратил внимание на то, что тот принадлежит к тому же типу, что и клейкая лента, найденная под трупом Гунарсона и использовавшаяся для связывания рук последнего. Заинтересовавшись этим, он провёл детальное изучение обоих кусков под микроскопом, а также сравнил химический состав отдельных элементов обеих улик (клея, несущей полимерной основы, армирующих волокон и прочего).

Сантехнический «скотч» (липкая лента), в отличие от хорошо знакомой канцелярской липкой ленты, гораздо прочнее на разрыв и — главное! — сохраняет прочностные характеристики при широком разбросе температур. Если канцелярский «скотч» начинает «плыть» даже при незначительном нагреве, а при охлаждении становится жёстким и хрупким, то сантехнический переносит температурные флуктуации не в пример лучше. Практика показывает, что на сильном морозе даже очень толстый слой канцелярского «скотча» можно разорвать одним ударом связанных запястий о колено; с сантехнической клейкой лентой такой фокус не пройдёт. То, что убийца Гунарсона использовал для связывания жертвы именно сантехнический «скотч», свидетельствовало о его осведомлённости в такого рода деталях.